Вы здесь

Протодиакон Андрей Кураев: «Почему сексуальная тематика считается публичной, а религиозная — интимной?»

Протодиакон Андрей КураевРаспоряжением патриарха Кирилла образована редакционная коллегия по написанию учебника по школьному курсу «Основы православной культуры». О том, каким он будет, газете «Московский комсомолец» рассказал председатель редколлегии, профессор Московской духовной академии протодиакон Андрей Кураев.

— О. Андрей, зачем нам такой предмет, как «Основы православной культуры» в принципе?

— В идеале он и не нужен. Евангельские ценности должны быть растворены по всем школьным предметам. Но раз этого нет, то давайте создадим в школе очаг свободы. Да-да, чтобы ребенок имел выбор — в его кругозоре должно быть нечто отличное от рекламно-телевизионной идеологии с ее слоганами «Бери от жизни все», «Если ты такой умный, то почему такой бедный», «Стреляй первым или проиграешь».

Для церкви такой предмет — это новые проблемы. Для ребенка –новые возможности. Чтобы было понятно, что наша инициатива реализуется не в наших узкокорпоративных интересах, а в интересах детей, церковь изменила тактику. Раньше мы «продавали брэнд» — красивое название, но без конкретного учебника. Сейчас мы решили сделать пробный учебник и тем самым сделать наш разговор конкретным. Вот наши авторы. Профессора МГУ, МГИМО… Лучший пушкинист России Валентин Непомнящий и лучший культуролог Пиама Гайденко. Ведущий передачи «Умники и умницы» Юрий Вяземский…Есть сомнения в их компетентности?

Наш учебник уж точно не будет травмоопасен. И поэтому есть надежда на то, что он будет принят школой.

— В Минобрнауки любят говорить о культурологическом характере ОПК, без которого нельзя понять ни нашей живописи, ни литературы. Что именно дети будут изучать по Вашему учебнику?

— Это не будет экскурсия по Третьяковской галерее. Христианская культура — это не мир картин, а мир человека. С его болью, надеждой, поиском… И я не хотел бы, чтобы наш учебник превратился в пересказ тысячестраничной Библии. Зачем ребенку переноситься из его мира в мир древних людей и их отношений с их женами и соседями? Думаю, что разочарую многих богословов, но я исхожу из того, что человек сам прочитает Библию, если поймет, что эта книга и про него самого. Но прежде мой собеседник-школьник должен познакомиться с самим собой — со странным существом, которое живет в его теле и называется душа.

— Вы говорите «никого не травмировать». А дети из неправославных семей?

— Курсу ОПК будет альтернатива: уроки светской этики, исламской или, скажем, буддистской культуры. Я опасаюсь другого: мы напишем учебник, а наши собратья из других религий запоздают с созданием учебника аналогичного вкуса и качества. И в Министерстве скажут: «Мы не можем дать вам преимущество, поэтому подождем, пока подтянутся остальные». И получится «как всегда». Надеюсь, что объявлением о создании нашей редколлегии мы спровоцируем приступ профессиональной ревности и зависти у наших коллег из других религий. Давайте работать, а в будущем и объединим усилия, чтобы наши коллективы прочитали учебники глазами друг друга!

— Был же единый учебник по истории мировых религий. Не обернется ли его дробление на отдельные курсы расколом общества по конфессиональному признаку? Ведь дети со школы начнут делиться на христиан, мусульман, иудеев!

— Не перестаю удивляться современному обществу, где сексуальная тематика считается публичной, а религиозная — интимной. Всегда было наоборот! У нас любят говорить, что сексуальное просвещение необходимо, чтобы дети не узнали «об этом» в подъезде. Так давайте введем религиозное просвещение в классе! Иначе дети узнают «в подъезде» и о нем. Например, из скинхедских листовок, интернет-сайтов. Русская школа должна дать детям не-экстремистское знание об исламе, иначе нас взорвут. Но если не избежать ответственного разговора об исламе, то не должно быть испуга и перед аналогичным разговором о православии.

Так что ОПК — это еще и лекарство от экстремизма. Беда в том, что мы лет на 20 запоздали с этими уроками. А для России это смертельно опасно: если государство не возьмет под контроль потоки информации о религии, которые идут к детям, нас разнесет в клочья.

— В каких классах будет преподаваться ОПК и сколько раз в неделю?

— Я рассчитываю только на два класса — 4-й и 10-й: на другое сейчас у нас не хватит ни часов, ни подготовленных педагогов. Курс будет преподаваться в рамках обязательной Духовно-нравственной компоненты школьной программы, но можно будет выбрать между ним, уроком светской этики или истории других религий. По нагрузке мы исходим из минимума: 1 урок в неделю.

— Каким Вам видится Ваш учебник и кто будет по нему учить: светский учитель или священник?

— В идеале — светский учитель-атеист. Человек совершенно не церковный, но профессионал, любящий а) детей; б) свой предмет; в) себя в своей профессии. Мне бы хотелось, чтобы учебник получился таким «вкусным», чтобы хороший педагог (повторюсь: хороший учитель — это тот, кто с радостью идет на работу) независимо от его личного отношения к этим сюжетам, пожелал с ним работать. Надеюсь также, что наш учебник станет самоучителем и для родителей. При этом учебник не должен быть знаниевым: я даже не ставлю задачу, чтобы дети запомнили 10 заповедей или 12 православных праздников. Важно послевкусие. Мне бы хотелось, чтобы четвероклассник вышел с нашего урока с чувством защищенности, уверенный в том, что его любят не только мама и папа, но и Некто сверху.

— Любовь, а не меч в руках Божьих, о чем Вы упоминали в интервью одной из эстонских газет? И не упомянутый Вами там же православный терроризм?

— Вряд ли эта тема будет в наших уроках. Тему силы и мужества в школе мы будем обсуждать в классическом евангельском ключе: что иногда высшее проявление силы — это умение уступить, а самый лучший бой — тот, которого удалось избежать. 4-й класс — это время вечных ответов, нравственных абсолютов. А вот 10-й класс — это время вечных вопросов, «проклятых вопросов» человеческой этики. Например — как уничтожить зло, не уничтожая носителя зла…

— Но все-таки, что Вы имели в виду, признавшись, что огорчены отсутствием православного терроризма?

— Каждый человек сложен. Так и я: могу смотреть на жизнь и через очки богослова, и светского философа — ведь не в качестве же христианина я еду в метро! Вот и в том интервью в качестве стороннего наблюдателя, дистанциированного и от России, и от православия, я выразил удивление, что мы всем, начиная с наших властей, позволяем обходиться с собой как с быдлом.

— Вернемся к Вашему учебнику. Когда он будет готов?

— Не раньше чем через три года. Ведь, по сути, для обоих классов нужно написать по три книги: учебник, книга для учителя и хрестоматия. А надо бы еще и компьютерно-игровое приложение. Затем надо все это издать небольшим тиражом и отдать школ в 20 по России — опробовать. И пусть раскритикуют в пух и прах. Затем учесть замечания и заново переписать книгу.

— Думаете, это убережет детей от скинхедства и другой заразы?

— Кого-то да, кого-то нет. Стопроцентного педагогического результата никто гарантировать не может. Знаете, как в моем любимом церковном анекдоте: новый русский приходит к батюшке и говорит: «Батюшка, если я пожертвую на храм $100 тыс., ты можешь гарантировать, что я в рай попаду?» А тот: «Гарантировать, пожалуй, не могу. Но попробовать стоит». Вот и я не хочу обманывать ни себя, ни Вас, пообещав, что дети тут же станут ангелами, а вся страна резко изменится к лучшему. Но если удастся помочь хотя бы кому-то, дело того стоит. Три года моей работы ради помощи даже одному-единственному ребенку — это вполне приемлемая цена.

diak-kuraev.livejournal.com

Журнал «Мгарский колокол»: № 79, август 2009