Монах в коляске

Петр шел по узкой тропе вдоль маленького пруда. В руках он нес причудливую белую веревку, намотанную вокруг запястья в несколько раз, а на конце ее висел маленький крестик, вырезанный Петром из маминой деревянной ложки. Вся веревка была увязана от начала до конца небольшими и неровными морскими узлами, Петр перебирал их в руках, переходя от одного к другому и так по кругу, в который замыкалась эта смешная на вид узелковая система, венчавшаяся маленьких крестиком.

Для молодого человека эта белая веревка с узелками сейчас была едва ли не самой главной вещью в жизни, после Евангелия, конечно, и Псалтири, которые каждый день читал он в специально определенное для этого время. Петр хотел стать монахом, вот даже четки себе соорудил. Белые, с некрасивыми, смешными узлами, но все-таки это были его первые четки.

Он прошел ровно полпути, направлялся в монастырь к духовному отцу, которого уже давно не видел.

Думать ни о чем сейчас он не хотел, впрочем, как и всегда отгонял любые мысли, посещавшие его молодую голову, склонную к фантазиям и мечтам.

— Твоя единственная мечта сейчас должна выглядеть так — «Господи, Иисусе Христе, Сыне Божий, помилуй мя грешнаго!», — говорил ему духовный отец, игумен Андрей: — Хотя, я ни к чему тебя не принуждаю, мы свободны Петр. Понимаешь? Свободны!

Игумен Андрей никогда не заставлял Петра слушаться, а просто объяснял, как нужно поступать правильно и что делать, чтобы изменить себя и стать христианином не по букве, а на деле.

Ну, а Петр старался проникнуть в смысл сказанного духовником и исполнить, ведь иначе батюшка перестанет с ним общаться, перестанет принимать его на исповедь, а это для молодого и жаждущего слова Истины Петра было бы катастрофой.

Идя в тени деревьев, которые заслоняли от жаркого июльского солнца, от узелка к узелку он шептал молитву, а легкий ветерок тоже помогал спасаться от жары, раздувая белую рубаху и творя из густой рыжей шевелюры Петра удивительные прически.

Но вот, впереди показалась согнутая старческая фигура; какая-то бабушка потихоньку шла, толи толкая, толи везя что-то перед собой.

— Надо догнать и помочь! — решил Петр и побежал к старушке.

Нагнав ее, он увидел, что везет она перед собой инвалидную коляску, а в ней сидит молодой человек, худой и бледный, в руках он держал книгу.

— Здравствуй, давайте я Вам помогу! — предложил Петр.

— Здравствуйте! — ответила старушка: — Помогите, молодой человек, спаси Вас Господь!

— Добрый день! — обернулся молодой инвалид и улыбнулся на приветствие.

Петр взялся за ручки коляски и они потихоньку пошли дальше.

— Куда Вы направляетесь? — спросила старушка.

— Иду в женский монастырь к игумену Андрею, он там духовник и мой духовный наставник.

— В самом деле? — оживился инвалид: — И мы к нему идем, он и мой наставник! А как Вас зовут?

— Петр, а Вас?

— Я Мария Ивановна, а сына Андреем зовут, мы из Одессы.

— И я из Одессы, но в автобусе вас не видел! Наверное, вы на машине приехали?

— Да нет, на автобусе, только двумя часами раньше, — ответила Мария Ивановна: — Идем вот уже сколько, останавливались, чтобы передохнуть. Старая я уже, силы не те, что прежде, да и дорога видите неровная какая. Тяжело мне каждый раз сюда возить сына. Но нужно, он без отца Андрея совсем заунывает у меня.

— Ну, что Вы, мама, перестаньте, — заволновался Андрей и закрыл книгу, громко ею хлопнув: — Я могу и сам ездить, так Вы же меня не пускаете одного.

— Послушайте! — вдруг обрадовался Петр: — Ведь мы же земляки, живем в одном городе, ездим к одному духовнику, давайте я буду ездить с Андреем! Все нам вдвоем сподручнее и веселее будет!

— Да, мама, это выход, это замечательно! Спаси Вас Господь, Петр! — тоже обрадовался Андрей.

— Хорошо, мальчики, хорошо! — вздохнула старушка: — А меня то с собой будете брать хоть иногда? Уж больно и я люблю нашего золотого игумена!

Разговаривая по дороге, они обсудили то, как будут встречаться, пригласили друг друга в гости, поделились впечатлениями о монастыре и так незаметно подошли к монастырским воротам.

Почти при входе в обитель, недалеко от храма стоял небольшой домик, в котором и жил духовник.

В окошко увидел игумен Андрей своих духовных чад и вышел к ним на встречу.

— Ах, ты, кто пришел! — обратился он к молодым людям: — Ну, здорово ребята!

Игумен подошел к Петру и с силой толкнул его в грудь: — Ну, как жизнь, как молитва?

Это было обычное приветствие отца Андрея и Петр уже заранее приготовился и выставил грудь вперед.

— Здравствуйте, батюшка, благословите!

— Бог благословит тебя, обормот! — усмехнулся игумен, взяв Петра за руку и посмотрев на его самодельные четки: — Молишься? Ну, молись, молись! Молодец! Приедешь через неделю, а сегодня мне некогда, надо с Андреем побеседовать, а потом занят! Ты понял?

— Понял, отче!

— Хотя стой, не уходи, подождешь Андрея с матерью и поможешь им добраться до дому!

— Ну, что Андрюха, сегодня великий день! — схватил игумен молодого инвалида за плечи и потряс, что было мочи.

Парень в коляске только счастливо улыбался и кивал головой. Игумен взял ручки коляски и они скрылись в домике.

Долго их не было. Мария Ивановна успела помолиться в храме, обошла территорию монастыря несколько раз, а Петр сидел у домика на скамейке и ждал, читая про себя молитву, и пытаясь побороть обиду на духовника, за то, что не может принять его сегодня.

— Может быть, батюшка, меня так учит чему-то? Терпению и смирению, возможно? Надо их проявить и доказать и себе и ему, что я могу! Господи помоги мне! Пусть, хотя бы внешне пока смирюсь, потом на исповеди покаюсь!

Часа через три, изможденный от усталости ожидания Петр, едва ли не ревел:

— Вот, а меня батюшка, так долго никогда не исповедует, а если они просто беседуют, то почему бы и меня не позвать, тоже бы послушал!

Дверь домика отворилась и на пороге показалась инвалидная коляска, а сидевший в ней Андрей спешно вытирал лицо руками, оно было мокрое от слез.

Петр испуганно посмотрел на инвалида и насторожился, а игумен Андрей весело поглядел на Петра:

— Ничего Петя и ты когда-нибудь отцом станешь! А сейчас держи коляску и вези отца Моисея домой! А где матушка то его? — спросил духовник.

— Тута я, батюшка! — отозвалась старушка, выходя из-за угла дома: — Уморилась, дай думаю в тенечке посижу!

— Вот, Мария Ивановна, прошу любить и жаловать, Ваш сын — отец Моисей! — бойко сказал ей игумен.

— Как отец Моисей, Андрей же его зовут?!

— А теперь Моисей я сказал!

Молодой инвалид поднял заплаканное лицо, оно светилось радостью, глаза блестели и доверчиво смотрели то на мать, то на Петра.

— Теперь я монах! — сказал тихо Андрей: — И зовут меня отцом Моисеем!

— Ты знал, и ничего мне не сказал! — всплеснула руками мать.

— Не обижайся мама, я ведь сам до конца еще не мог поверить, что такое со мной возможно!

— Всё, езжайте домой, Бог вас благословит, а я по делам! Петр не забудь, через неделю здесь как штык и отца Моисея привези! Понял?

— Понял, отче! — ответил Петр, задумчиво рисуя линии ногой на песке.

— Ах, окаянная твоя душа! — шлепнул его игумен по плечу: — Сказал же тебе, что и ты отцом будешь, да не время еще, не время! А отцом будешь! И детей у тебя много будет, как у патриарха Авраама! Понял, что я сказал?

— Понял отче! Только я хочу быть отцом в черном, а не в белом!

— Как негр черный будешь! А теперь идите, некогда мне! — благословил всех троих игумен и скрылся в домике.

Когда Петр, уставшая Мария Ивановна и новопостриженый монах Моисей уже подходили к монастырским воротам, сзади послышался крик:

— Петр, а Петр?! — кричал игумен Андрей вслед.

— Да, отче?

— И пусть смирение твоей женой будет! Понял, что я сказал?!

— Понял, отче! — громко и басисто крикнул в ответ Петр и махнул духовнику в поклоне своей густой рыжей шевелюрой.

Обратно паломники шли в тишине, каждый думал о своем. Старушка не могла поверить, что ее сын теперь монах и время от времени вздыхала, отец Моисей с задумчивостью вспоминал только что данные им Богу обеты и молился, и только Петр шел и улыбался, изредка смахивая с лица скупую слезу. Никто не замечал, что он плачет, его густые, рыжие волосы, спускавшиеся до плеч, закрывали лицо. Ведь ветер теперь дул в спину и по-прежнему творил с шевелюрой юного подвижника причудливые прически.