Дискотека

Скука!!! Если бы не скука и не ожидание еще большей тоски, то Света бы ни за что даже не заговорила с этими несколькими парнями, тащившими рюкзаки и сумки мимо дома бабы Поли. Остановились, завели с ней разговор, сказали, что они туристы. Ухмыляясь, и толкая друг друга локтями, сообщили, что они хотят встать около деревни с палатками на опушке леса на берегу речки, и позвали ее посидеть вечером у костра. Она хотела, было, отказаться наотрез, но тут один из парней произнес заветное слово «дискотека». Мол-де, если она придет, да еще и с подружками, то они тогда устроят у костра танцы. У них с собой есть магнитофон и новые записи. Света на приглашение не ответила ничего. Не пообещала прийти, но и не отказалась… На том и расстались.

Оля смотрела на Свету широко раскрытыми удивленными глазами:

— Ты чо? Взаправду собралась идти к ним? Дура, да? Отнеси Денису анису на мису!

— Что тут такого? На дискотеку ведь пойдем. Обычное ведь дело, — растерянно парировала Света, не ожидавшая такой реакции своей новой знакомой на предложение составить ей компанию.

— Ну, уж нет уж. Дураков не пашут не сеют, сами родятся, да в печь садятся. Дурак для хитрого хорош, да мы не то ж. Ты чо? У вас в Москве все такие, чо ли? Ты хоть знаешь кто они?

— Да туристы они обычные, студенты…, сказали.

— Туристы-шнуристы. Апосля каждого такого турпохода Степашка наш сумками бутылки пустые сдает. Для него такие туристы как премия. Он их ждет, а потом по кустам бутылки ищет, а ты чего хочешь найтить? Приключений? Ты чо, не видала, что у них два рюкзака вином набиты? До студентов им как жуку до журавля — и летает и кружится, а все не птица. Это пэтэушники из нашего райцентра, а институтов там отродясь не водилось.

— А про вино ты откуда знаешь, видела что-ли?

— Может, и не видала, да точно спознала. Мамка моя из города с ними вместе в автобусе ехала. У них эти бутылки всю дорогу звенели, пока по проселку тряслись.

— Не пойдешь со мной, значит?

— Ага, щас! Истопчут как курицу и бросят на улицу. Для таких делов у меня нет нужной рожи, чтоб быть пригожей. — Отрезала Оля и ушла в свой двор, хлопнув калиткой, за которую ее вызвала для переговоров Света.

Вот и все! Не получилось Свете добыть себе спутницу-подружку на дискотеку. Света с тоской посмотрела на солнце, коснувшееся горизонта своим краем, и понуро пошла домой. Ну, что за невезуха такая?! От нечего делать она достала свою косметику и начала ее перебирать. Покрасила лаком ноготь на мизинце..., полюбовалась… и покрасила еще один, и еще… Сама не заметила, как использовала весь свой арсенал… Погляделась в зеркало. Жалко смывать-то. «Побуду пока так» — решила Света, выходя во двор. Немногочисленное деревенское стадо уже вернулось, баба Поля пошла к своей знакомой, пообещав принести молока от вечернего удоя. Дома и во дворе было пусто, даже куры уже забрались в курятник. На улицу выходить не хотелось. Все население деревни расселось на завалинках и судачило о новостях прошедшего дня. Свете гарантировано было бы всеобщее внимание. Ее это раздражало. Света постояла несколько минут, прислушиваясь к тишине, разбавленной редкими деревенскими звуками. Сейчас к ним приплеталась и далекая неясная музыка, доносящаяся от опушки леса — похоже, что туристы все-таки начали свою дискотеку. Света обвела взглядом унылый пустой двор, решительно вернулась в дом, достала из-под кровати свой чемодан и вынула заветные джинсы.

Перед выходом из дома Света еще раз кинула взгляд в настенное зеркало. Она себе понравилась: джинсы, светленькая кофточка, макияж — все очень аккуратненько и соответственно ситуации. Немного поразмышляла, что обуть: кроссовки, или босоножки. В кроссовках удобнее по земле ходить, а в босоножках танцевать моднее. Света выбрала босоножки. Ради красоты можно немного и помучиться в каблучках на тропинках … Все-таки жалко, что Оля не пошла с ней. Одной — страшновато, но Света хотела доказать самой себе, что она и сама может уже принимать собственные решения. Что она — уже взрослая девушка и может ходить на танцы, когда сама захочет. На танцы хотелось. Хотелось еще и рассказать потом Гальке о таких необычных танцах…

Глаза остановились на иконе в темном углу. Икона ярко высвечивалась последними лучами заходящего солнца, прорвавшегося на закате через окно. Лицо старичка виднелось четко, и Свете показалось, что на нем было неодобрительное выражение. Ну, мало ли, что покажется… Света еще раз одернула рукава кофточки и, вдруг, неожиданно для себя самой, подняла руку ко лбу и перекрестилась на икону, как видела в кино. Она перекрестилась первый раз в жизни. Это было необычно. Это была скорее игра, чем взаправду. Она постояла после этого секундочку перед иконой и подумала, что теперь полагается помолиться. А как молиться — она не знала, поэтому просто сказала: «Ну, я пошла, а если что, то ты там помоги мне. Ладно?» — и открыла дверь.

Чтобы не мозолить глаза деревенским жителям, вышла из двора через огород. Да так и ближе было до леса. Последние отблески заходящего солнца пробивались сквозь ветви деревьев и рисовали на земле ажурные тени. Она шла по теням как по паутине, шаг за шагом приближаясь к источнику далекой музыки. Скоро показался и костер. И очень вовремя, так как солнце совсем скрылось, и опустился один из таких вечеров, когда темнота обмазывает землю как густой кисель.

Многие южные края иной раз хвалятся, что у них бывают самые темные ночи. Но эта привилегия относится не только к ним. Иной раз и в Липецкой или Брянской области, да в любой другой местности, ночь падает такой тьмой, что звезды на небе служат лишь легким напоминанием о том, что свет в мире все-таки существует. Это был как раз именно такой вечер. Новолуние. Вытянутой руки не увидишь. Света шла на костер как на маяк, стремилась к огню, не сводя с него глаз. В спину подталкивала тьма…

— Ой, кто к нам пришел — с бревна поднялся рыжий парень, рассмотрев через костер Свету, — у нас как раз нехватка женского пола.

— А где же ваши танцы? — спросила Катя.

— А? Танцы? Щас музон погромче врубим и будут танцы. Танцы-шманцы на матранце, гы-гы-гы… — пьяно развеселился рыжий. — Вован, налей девушке вина, — рыжий протянул приятелю алюминиевую кружку.

Вован, оставшийся сидеть, неловко пошарив за спиной, достал открытую бутылку портвейна и налил почти до краев.

— Я не буду, — испуганно отказалась Света.

Она еще ни разу в жизни не пробовала пить вино и не знала, как оно на нее может подействовать.

— Да, ладно, не ломайся, — толкал ей кружку рыжий.

Она отрицательно покачала головой.

— Ну, как хошь. Насильно не буду уговаривать. Сам тогда выпью за знакомство, меня, между прочим, Костей звать.

— А меня Светланой, — попробовала она придать себе солидности, одновременно ощутив себя маленькой и беззащитной среди темного леса в мерцающем круге света костра.

Из темноты от палаток с расплывчатыми очертаниями приблизилось еще несколько человек. Они покачивались, и Света поняла, что все они пьяные.

Костя выпил портвейн и отбросил кружку в сторону:

— А теперь танцы! — дурашливо крикнул он, подпрыгнул и начал кривляться в такт музыке, — Вован, добавь мощи! Децибелов хочется!

Громкость музыки возросла, и около костра вокруг Светы завихлялось еще несколько фигур, взявших ее в кружок. Ритмичная музыка закончилась всего через несколько тактов и зазвучала медленная мелодия. Костя тут же взял Свету за руку:

— Дама не возражает?

Света не успела ойкнуь, как он притянул ее к себе. От Константина неприятно и кисло пахнуло вином и сигаретами. Она почувствовала как его руки начали гулять по ее спине. Она уперлась руками ему в грудь, пытаясь немного отстраниться… Тогда Константин прижал Свету к себе еще крепче и его руки заскользили вниз по ее талии. Танцами уже и не пахло. Рыжий просто грубо лапал ее. Света возмущенно со всей силы оттолкнула его от себя, сделала шаг назад, но наткнулась спиной на другого парня. Почувствовала, что ее схватили сзади за плечи.

— Ты чо выпендриваешься? — скривил губы Константин. — Сама пришла и выпендриваешься.

Света молчала. Действительно ведь — «сама пришла». Она лихорадочно обвела вокруг себя глазами и прикусила уголок губы. Стало очень страшно. Света поняла, что если она сейчас резко шевельнется, то ее просто схватят, накинутся, все разговоры кончатся, а что начнется вместо них — о том думать было еще страшнее… Темнота вокруг загустела еще сильнее и казалось, что весь мир сжался до размеров этого мерцающего пятачка света с пьяными рожами вокруг нее. Мысли девочки, ища выхода, заметались как мотыльки в ловушке, в этом круге, но она видела только пьяные лица без каких-либо признаков сочувствия к себе.

— Знаешь чо? — Константин глумливо ухмыльнулся, — раз ты сама пришла, то мы дадим тебе самой выбрать. Есть два варианта: или ты сама «по-хорошему» выбираешь сейчас одного из нас, с кем пойдешь в палатку на матрац, или же «по-плохому» ты станцуешь на матраце со всеми… Выбирай сама. Считаю до трех, и тогда начнется «по-плохому». Пацаны, чур, я тогда первый буду, — он оглядел приятелей. — Раз…, два… Пацаны, встаньте все в один ряд, чтоб даме было хорошо видно из кого выбирать. Два с половиной… Думай, матрешка…

Все парни выстроились с одной стороны от Светы, явно получая удовольствие от участия в игре, затеянной рыжим. «Ой, мамочки!» — крикнула она и кинулась прочь от костра. Темнота сомкнулась за ней как вода, но вода прозрачная. Светлая ткань кофточки отражала отблески огня и как предательский светлячок выдавала направление бегства. Слезы, размазывая косметику, хлынули из ее глаз. В отчаянии, Света начала твердить сквозь рыдания: «Николай-угодник, спаси меня! Помоги! Николай-угодник, спаси меня!...» Во тьме не было видно ни зги, она опрометью бежала сквозь заросли. Ветки несколько раз хлестнули по лицу, ноги цеплялись за корни, но она не останавливалась. Но ей только казалось, что она бежит очень быстро. Босоножки были плохо приспособлены для бега по ночному лесу. Она бежала к речке и твердила отчаянный призыв к Николаю-угоднику. Не было больше никого, на чью помощь она могла бы рассчитывать. За спиной шумела пьяная погоня. Парни были уверены, что девушке скрыться тут некуда, и они ее скоро поймают. Пахнуло водяной свежестью. Она достигла берега. Оглянувшись, Света увидела близкое мелькание фонариков между деревьев. Дальше бежать было некуда. Это знали и парни, поэтому они и не очень торопились за беглянкой. Растянулись цепью и, весело переговариваясь, неторопливо шли в ее сторону, осматривая каждый куст. Света слышала их разговор — то, как они условились между собой, что «первым» будет тот, кто ее увидит… Не увидеть ее через минуту-две в березовом редколесье было невозможно…

Света поняла всю безысходность ситуации и зарыдала во весь голос. Ни на что она больше не рассчитывала… Разве что только на Николая-угодника…, или как его там… Оступилась, упала в какую-то ямку и даже не попыталась больше встать. Бежать было все-равно некуда. Она рыдала, уткнувшись лицом в землю, и не думая, что выдает звуками свое местонахождение. «Николай-угодник, спаси меня…!» — только это и твердила Света, вспомнив до последней мелкой черточки икону, на которую она шутливо перекрестилась, уходя на вечеринку. Она не перестала плакать и тогда, кода ее осветил луч фонаря, и чьи-то кроссовки чуть не наступили ей на руку. Теперь было все-равно…

— Куда она могла деться? — раздался прямо над головой голос Константина. — Ведь вроде бы здесь была только что. Пацаны, вы там по берегу пройдите, что-ли…

— Некуда тут по берегу идти, — отозвался чей-то голос, — тут болото кругом.

— Тьфу, блин. В речку она, что ли кинулась?

— Да вроде бы не было всплеска…

— Ну, хрен с ней… Пойдем выпьем лучше… Я тут ноги промочил уже…

Не веря в избавление, Света перестала рыдать и подняла голову. Проводила взглядом удаляющиеся от нее скучившиеся отблески фонарей и, всхлипывая, пошла в сторону светящихся окошек деревни… Потанцевала, называется, по-взрослому… Теперь бы до дома как-то добраться… Под ногами влажно чавкнуло и Света замерла, заметив темную фигуру прямо перед собой. Один из «этих»? Фигура шевельнулась и произнесла хрипловатым мужским голосом :

— Кто тута?

— А вы кто? Я дорогу в деревню не найду никак, — отозвалась Света с облегчением (слава Богу, что не «турист»).

— Я-то пастух местный, а ты чаво ночами в лесу бродишь? Вона, девка, два шага еще делай, и тропка будет — в аккурат на выгон идет. Не заблудишься… Эх, молодежь, все бы вам гулять.

Света и сама увидела теперь тропинку, которая после слов пастуха, словно высветилась во тьме извилистой ниточкой.

— Спасибо, — шмыгнула носом Света. — Спасибо, дядя Степан.

— Хе-хе, — отозвался из темноты пастух, — пожалуста, конешна, но меня ведь не Степаном звать, а Николаем. Николаем меня зовут, — повторил он.