У Креста

Честно говоря, я не помню, как мы оказались возле Креста. Должно быть, во время службы мой сынок подустал, я взяла его на руки, и мы по обыкновению стали рассматривать в храме иконы. Наверное, так мы очутились у Распятия.

Мы остановились.

— Смотри, малыш, на этом Кресте распят наш Бог. — сказала я.

Моему сыну около двух лет. Он смотрит на Распятие очень внимательно. Он рассматривает его.

Затем сын тянется ручкой ко Кресту. К тому месту, где пригвождены стопы Спасителя.

— Что это? — спрашивает.

— Это гвозди.

— А это?

— А это кровь. Кровь течет — видишь? На ногах и на руках.

Сын уже знает, что такое кровь. Однажды, он рассек себе губу, и кровь никак не могла остановиться. Он помнит, как это больно, когда кровь течет. Как это больно и страшно.

Сынок замолкает. И смотрит еще сосредоточеннее.

И я смотрю на Крест. Я видела это Распятие уже много раз. Я привыкла к нему. Я привыкла, что у нас в храмах много крестов. Кресты везде. И мы на них смотрим, перед ними крестимся, прикладываемся к ним. Это так обыкновенно в нашей христианской жизни. Даже обыденно. И, кажется, мы часто воспринимаем крест как неотъемлемую часть нашего церковного интерьера. И всё.

Но сегодня я смотрю на крест иначе, я хочу увидеть то, что видит мой сын. И вдруг вижу не крест, а Христа. Я вижу Христа, у которого кровь идет из ног, рук и правого бока. Я вижу Христа, Которому больно, Который умирает. А может уже и умер. И я стою возле Него. Я и мой сын.

Где-то в глубине моей души поднимается смутное чувство тревоги. Я боюсь, что перед умирающим Богом моему сыну станет страшно.

Недавно, мы гуляли и увидели возле дороги мертвого ежика. Я хотела свернуть, уйти, а мой сын подошел к ежику. И долго на него глядел, вот так же долго и пристально, как сейчас он смотрел на Распятого Бога. А потом повернулся ко мне и тихо сказал:

— Пойдем, мама.

Это материнский инстинкт — уберечь ребенка от знания смерти. Возможно, мы думаем, что лицо смерти ужасно, что оно нанесет вред душе нашего ребенка. Или мы сами боимся смерти.

Сейчас, возле Креста, я понимаю — мы боимся смерти больше, чем её боятся наши дети. И ещё — что знание смерти им необходимо, так же как и нам.

— Пойдем, сынок! — говорю я.

Сын отрывает взгляд от Христа на кресте и кивает мне.

Теперь мы всегда подходим в храме к Распятию. И каждый раз сын показывает мне на кровь.

— Смотри, мама, кровь. Кровь течет. На руках. На ногах. Христос.

Это чтобы я помнила. Чтобы не забыла.

— Да, сынок. Это наш Бог. Он на кресте умер. А потом — воскрес!