Андрею Платонову

* * *
Твоя река бежит давным-давно
и вот ко мне примчалась ненароком.
Вода её спешит в моё окно,
и даже зверем проползает - боком
протискивает в узкие врата
священный груз торжественно и скромно.
Не проглотит святыню суета:
весь душный ад божественным разомкнут.

* * *
Душа болит -
на уровне корней.
Умаявшись,
покоя не желает.
Тому, кто Корень,
что я есть
видней:
ветвям и листьям
Он быть помогает.

* * *
Когда уходят те, кто лучше нас,
нам остаётся жалкое участие,
намёк на вероятности и счастье
и труд, чтобы светильник не погас.

Всегда уходят те, кто лучше нас,
мы остаёмся, чтобы верить правде
полуоткрытых истин, снов и глаз,
росе на недозревшем винограде.

Вдруг птицепадом вскрикнут небеса,
и прямо в глотки полетят нам птицы,
чтоб осветить нутро и голоса
и загасить болотный свет амбиций.

Так вновь приходят те, кто лучше нас,
наметив путь своим сердцебиеньем.
Мы создаём из них иконостас,
и ходим на причастье с упоеньем.

* * *
Лысые деревья ветром гнут деревни
инеем потеет стылая земля.
Осенью дождливой мир ещё плачевней,
и зима крадётся мышью по щелям.
Стёганые нивы ссорятся с морозцем
и тоскуют втайне по снегам зимы.
Маются на воле стебли-семяносцы —
всяк в такую пору мужеством храним.

* * *
Дрожит на ветру от любви стебелёк —
он жалостью к ветру согреться не смог:
он жалостью к миру и жив, и распят,
и тем тормозится вселенной распад.
Так жаден и жалок, а светом слепит:
стихии проснулись, лишь родина спит.
Он будит, зовёт, тормошит новый день —
убито? забыто? иль попросту лень?
Дрожит на ветру от любви стебелёк,
он скоро умрёт, он себя не сберёг.
И чудится мне, что в горячечном сне
придёт золотой стебелёк тот ко мне
и спросит: «продрогла?». Отвечу: «всегда»,
но, время сморгнув, прошепчу: «никогда».

2016