Как я боролась за право кушать рыбу

Вы улыбаетесь? Напрасно. Вам предстоит прочесть настоящий триллер, если, конечно, я сумею его написать. Во всяком случае, сюжет того стоит...

Я очень люблю кушать рыбу: свежую, только что пожареную — всегда любила. Но я не всегда понимала какой ценой она достается.

Первый урок, осознанный мной лишь отчасти, преподнесли мне знакомые ребята лет в семнадцать. Помню, взяли они меня на рыбалку. Удочку вручили, червей уже накопанных дали (заметьте, по всем правилам мне следовало бы накопать их самостоятельно) и на нужное место усадили, рассказав что, когда и как надо делать.

Проблемы начались, прежде всего, с червяками — я не могла решиться проткнуть их тельце крючком — сердце мое просто разрывалось от сострадания. Пришлось мальчишкам взять это дело на себя.

Клевало хорошо, рыба, словно в очереди стояла, чтобы попасть ко мне на крючок. Да беда в том, что снять её с крючка я тоже не могла — от жалости. Ох и настрадалась я: не меньше рыбешки. Хватило меня, кажется, штуки на три — в моем присутствии парни её снимали, показывая как это надо делать, а я умирала от ужаса.

Второй урок мне преподнес случай. Будучи уже молодой мамашей, я случайно наткнулась на лоток с живой рыбой — обрадовалась: я же люблю её. Купила, но не подумала о том, как чистить буду. Пришла домой и поняла, что зря купила. Надо сказать, холодильника у нас тогда ещё не было. Да и сама хитрость вкинуть рыбу в морозилку, пока не околеет, была мне неизвестна.

Сижу это я, горюю. Но, милостью Божией, заглянула ко мне соседка — добрая старушка. Она и взялась мою рыбу почистить, причем, у себя дома, и принесла мне уже готовенькие для жарки тушки.

Я, конечно, обрадовалась очень, но лотки с живой рыбой с тех пор обходила стороной.

Однако, как я не береглась, жизнь снова свела меня с живой рыбой. Уж не помню, привез ли кто или сама купила, ибо холодильник у нас тогда уже был.

Как «опытная» хозяйка, я заранее бросила рыбу в морозилку. Пролежала она там где-то час, околела вроде. Я старательно проверила — уж затвердела даже, и взялась за чистку. И тут начался настоящий ужастик.

Когда я отпилила рыбине треть головы, она ожила. Ужас мой не передать словами. Скрепив сердце и собрав в кулак волю, я старалась как можно скорее отрезать бедной рыбе голову, чтобы она не мучилась.

Пережитый стресс заставил меня о многом задуматься: о нашей рафинированности, фальшивости, о чистоплюйстве горожан и естественности сельских жителей.
Если я ем рыбу, — думала я,-то должна понимать, что ради этого кто-то её убил, вместо меня убил. Это нечестно! Чужими руками загребать жар или убивать — нехорошо. Я должна либо отказаться от рыбы, либо быть способной убить её сама.

Потом пошли мысли о курятине и курочках, о телятине и коровах, о свинине и свиньях, живущих только ради того, чтобы их съели я и мне подобные.

Да, это было настоящее потрясение, подготовившее почву для размышлений на многие месяцы и, даже, годы. Но мне надо было срочно варить обед для голодных близких, и я собиралась приготовить именно рыбу. Немного поразмыслив, я приняла невероятное для себя решение: дочистить всю рыбу до конца, не взирая на риск, что ещё какая-нибудь из рыбин оживет.

Кажется, потом ещё одна, действительно, трепетала в моей руке, и даже прыгала на сковородке.

Однако, живодером я себя не чувствовала, ибо поняла и смиренно приняла необходимость съесть рыбу в полном смысле этого слова (то есть, помня об убийстве).

Таков закон нашей жизни: мы пожираем другие жизни, чтобы жить. Сам Господь, любящий и милосердный, благословил нам в пищу мясо животных, рыбу и птицу, а значит, это — неизбежность, необходимая для нас. Живя в отрыве от природы, мы возомнили себя более добрыми, чем есть на самом деле.

Желание честно заслужить право кушать рыбу развеяло во мне одну из сильнейших иллюзий человечества. Большинство из нас ест мясо, не задумываясь о величайшем трагизме жизни, невозможной вообще без насилия.

Чищу ли я сейчас живую рыбу? Нет — в том нет нужды! Но я знаю точно, если придется, если возникнет в том реальная необходимость, я сделаю это. Мыльные пузыри ахов и вздохов по этому поводу я распускать не стану.

Быть прелестно добреньким несложно, а вот стать по-настоящему добрым, вполне осознавая реалии падшего во грех мира и естества — задача не из легких. Но именно к этому, на мой взгляд, должен стремиться человек.