Святитель Афанасий Патриарх Цареградский Лубенский и всея Руси чудотворец

Г од спустя после своего четвёртого вступления на престол патриарший, великий Кирилл должен был опять его оставить и сослан своими врагами в заточение на остров Родос, а на его место вторично поставлен Афанасий, который держался на кафедре не более года и вынужден был уступить её тому же враждебному Кириллу Контарису, который сослал его также на Родос, по влиянию могущественного своего покровителя Байрама-Баши, в 1635 году. Если бы Афанасий был действительно орудием иезуитов, то для чего им было низлагать его и опять возводить Контариса. Но через полтора года, с падением Байрама-Баши, лишился своей кафедры и недостойный Контарис и сослан на тот же остров, куда заточены были, по его проискам, оба его предместника, Лукарис и Пателарий. Оба вместе были они возвращены из своего изгнания, повелением Султана Мурата, по ходатайству всех архиереев и вельмож Константинопольских, и так как не было налицо Афанасия, чтобы заступить место Кирилла до его возвращения, то поставлен временно на патриаршую кафедру Митрополит Ираклийский Неофит, которого сам Кирилл, в письме к царю Михаилу Феодоровичу, называет своим человеком и слугою. Не ранее как через год, когда уже несколько устроились денежные дела патриархии, расстроенные неоплатными долгами, по причине частой перемены Патриархов, (ибо в продолжении пятнадцати лет с 1622 по 1637 г. 12 раз сменялись четыре Патриарха), Неофит уступил кафедру учителю своему Кириллу, а Афанасий получил опять прежнюю свою митрополию Солунскую. Это свидетельствует, что он был в хороших отношениях с патриархами и всеми архиереями, без чего бы, конечно, не мог возвратиться на свою митрополию; она была укреплена за ним соборною грамотою и нового Патриарха Парфения старшего, который вступил на кафедру после бедственной кончины обоих Кириллов.

Враги Лукариса, неусыпно действовавшие, после полутора года его последнего патриаршества, успели возбудить против него Султана Мурата, представив великого мужа Церкви изменником Порты Оттоманской, за тайные будто бы сношения с Россиею. Кирилл был насильственно низложен и заключён в крепость близ Царьграда; там его задушили и священные останки мученика бросили в море, но благочестивая о нем память сохранилась в сердцах православных и Православие его было гласно оправдано на соборах Ясском и Вифлеемском. Церковь Вселенская чтит его, как одного из величайших своих подвижников. Коварный его гонитель и недостойный преемник Контарис скоро подвергся заслуженной казни. Не боле года держался он на патриаршей кафедре. Ненавидимый всеми за низвержение достопамятного Кирилла, он сам, в свою очередь, был обвинён, как клеветник, пред Султаном, который не простил ему смерти Лукариса, пожертвованного для удовлетворения его врагов. Контарис был низложен соборно и сослан в противолежащий Царьграду Халкидон, где был также задушен, по приказанию Султана.

Две сии насильственные смерти, одна за другою, двух Вселенских Патриархов привели в ужас всю Церковь Восточную. Парфений, старший из Митрополитов Адрианопольских, возведённый на осиротевшую кафедру Цареграда, в продолжении пяти лет, мудро управлял Церковью, но и он был лишён своей кафедры и сослан на остров Кипр, а после, него, в течении семи лет, два Патриарха Парфений младший и Иоанникий, постепенно возводимые и низводимые, занимали кафедру патриаршую, доколе, в 1651 году, не был опять на неё поставлен Афанасий третий.

Где же находился он во все сие время, в продолжении пятнадцати лет, от возвращения своего с острова Родоса и до последнего избрания на патриаршую кафедру. Без сомнения большею частию в Солунской своей епархии, доколе тяжкие долги, её обременявшие, и гонения турок не заставили его удалиться в Молдавию, где, тогда властвовал могущественный Господарь, Василий Лупула, который был покровителем всех бедствующих патриархов и не щадил своих сокровищ для уплаты долгов святого Гроба и великой Церкви Константинопольской. Если бы не пожертвовал он по ходатайству Патриарха Иерусалимского Феофана, 42000 червонцев, для поддержания Святых мест, то они бы окончательно впали в руки латинян. Но влияние могущественного Господаря было иногда вредно в Царьграде, при частой смене патриархов, потому что не всегда поддерживал он более достойных на сей высокой кафедре.

На пути из Царьграда в Солунскую свою митрополию, святитель Афанасий посещал неоднократно святую гору Афонскую где, думал навсегда уединиться, по любви своей к подвижнической жизни, но не безмолвие иноческое его ожидало. Там, в самом средоточии Святой горы, близ духовной её столицы Кареи, где были и живые воды, и благорастворённый воздух, на лучшем месте Афона, основал он себе уединённую келию, которая и доселе слывёт Сераем или дворцом, потому вероятно, что основателем её был патриарх. Но не долго мог там оставаться в безмолвии святитель, потому что его постоянно отвлекали заботы о его Солунской епархии. По крайней мере он положил доброе начало будущей Русской обители, сам того не ведая, что келия его со временем привлечёт тружеников русских из той земли, где, ему суждено было успокоить свои труженические кости. Столетие спустя, другой изгнанник Вселенского престола, патриарх Серафим, искал себе убежища в мирном приюте Афанасия и благолепно его украсил, достойно громкого названия Серая. Но вынужденный бежать оттуда, во время Турецкой войны, при великой Екатерине, он нашёл себе последнее пристанище в той же мирной обители Лубенской, где опочил его предместник Афанасий. А ещё сто лет спустя, в бывшей келии двух патриархов Вселенских, при церкви Святого Апостола Андрея Первозванного, основателя Византийской кафедры, устроился на Святой горе скит собственно Русский, как бы в вознаграждение за то гостеприимство, которое даровала Россия обоим патриархам.

Сношения святителя Афанасия с Россиею начались ещё до его патриаршества, вскоре после поставления на митрополию Солунскую. В 1631 году он дал от себя просительную грамоту к царю Михаилу Феодоровичу, епископу Косме, который проживал на Святой горе в Иверском монастыре; он послал чрез него государю в благословение частицу мощей святого Григория Паламы, архиепископа Солунского, и миро от святого великомученика Димитрия, умоляя помочь ему в бедственном положении и освободить от тяжкого долга. Константинопольский патриарх Кирилл Лукарис, благоприятствовавший Афанасию, писал также к царю о даровании милостыни митрополиту Солунскому, которого митрополия, от непостоянства и колебания времён, впала, в тяжкий долг, более 5000 рублей, и заложила в нечестивые руки все священные сосуды, так что по причине сих долгов оставалась без пастыря. Поскольку же Афанасий решился в такую годину принять сан её митрополита, жертвуя собою благу Церкви, то ревностный патриарх Кирилл убедительно просил государя, «не оставить щедрою своею милостынею нового пастыря и содействовать освобождению от долгов его бедствующей митрополии». Такая же грамота была написана от Вселенского Архипастыря и к отцу государеву, Патриарху Филарету Никитичу; но на сей раз, по трудным обстоятельствам государства, не много было отпущено милостыни в Солунь, только 30 рублей от Царя и 15 от патриарха, таким образом малоуспешно было это посольство, вместе Солунское и Афонское.

Вторичное посольство от святителя Афанасия к государю, в 1641 году, было также из Солуни, уже после второго его патриаршества. Он писал через архимандрита Григория русского Пантелеимонова монастыря: «(от 9 июля) что на Святой горе они подпали игу нечестивых и безбожных агарян и лишились городов своих и пречудных церквей, а потому прибегают к источнику милосердия царского величества, да отверзёт недра свои и убогому его престолу, как творит всем монастырям и церквам». Ради благословения, душевного спасения и телесного здравия, Афанасий посылал с архимандритом, за своею красною печатью, миро святого славного великомученика Димитрия Солунского. Со своей стороны архимандрит Пантелеимонский Григорий в челобитной, какую подал царю Михаилу Феодоровичу, так выражался: «что митрополит Солунский Афанасий, с своими ближними людьми велел бить челом великому Государю, что они имеют на своей митрополии долгу 10 000 ефимков; а есть у них мощи иже во святых отца нашего Григория Архиепископа Солунского, который творит много чудес. Не будет ли царского произволения принести в Москву святыя сия мощи, благословенную руку, во освещение и исцеление, и помощь великому его царству, с подлинными свидетельствами, а Царствие ваше да пожалует всех их царским своим жалованием, чтобы им можно было освободиться от такого великого долга». Однако и по сему челобитью послано было милостыни в Солунь только один сорок соболей, ценою в сорок рублей.

Сношения сии чрез старцев Афонских свидетельствуют, до какой степени близок был Святой горе святитель Афанасий, готовивший там себе последний приют в келии Серайской. В предпоследний год царствования Михаила Феодоровича прибыл в Москву от святителя Афанасия архимандрит его Игнатий, Солунского Дмитриева монастыря, уже из Молдавии, ибо не мог старец долее держаться на бедствующей кафедре Солунской. От 24 Августа 1643 года Афанасий писал к Государю: «Великия и неудобоносимыя беды понуждали нас, самодержавный великий Царь, ходить из страны в страну, чтобы нам получить помощь и покой при старости, ибо меня поставили на Вселенский престол, братья мои архиереи, в помощь блаженнейшему и святейшему старому патриарху Господину Кириллу, чтобы согнать нового Кирилла, Берийского, и после того дали мне собором Солунский престол; но я не могу получить себе, покоя, от неодержимых долгов, и терплю многия тесноты, беды и гонения и даже темничное сидение, угрожающее гибелью. Не в силах будучи более сего терпеть, приезжал я с великою надеждою к благочестивому и богохранимому государю Молдавскому, Иоанну Василию Воеводе, верному советнику святаго вашего Царствия, к пространной его милости. Желательно было мне, прибегнуть и к неизреченным щедротам Царствия вашего, с великим упованием, чтобы мне получить освобождение от печалей своих и от немощи моей, но мне учинилась помеха: преждереченный благочестивый Государь не дал мне разрешения отбыть, но научил меня и снабдил грамотою своею и людьми, чтобы я прежде от себя послал к святому вашему Царствию преподобнаго отца Архимандрита, Господина Игнатия. Отверзи щедроты милосердия своего, державный Царь, приими нас, всегдашних твоих нищих богомольцев, и поспеши милостию своею на помощь прехвальному престолу Солунскому, который погибает до конца от неверных иудеев и агарян; выкупи из рук их священные сосуды и ризы; они держат их у себя на поругание веры Христианской. Поелику неизреченныя милости творит повседневно боговенчанное и самодержавное Царствие ваше, то да будет и сей православный престол Солунский утверждён и сподоблен христолюбивой благодати вашей; инаго пристанища пред Богом не имеем. Ты, Царь, нам, всем православным христианам, помощник и столп благочестия, и к тебе все, как отцу и утешителю, в печалях наших прибегаем; призри нас, святый Царь, потому что, без вашей богатой милости и помощи, невозможно мне возвратиться и спастись от погибели, и митрополия наша разорится до конца от тяготы долгов наших, коих пятнадцать тысяч ефимков. По причине сего долга невозможно было терпеть и блаженныя памяти Господину Паисию Митрополиту Солунскому, и он бежал к сокровищу Царствия вашего и у вас успокоился; от сих долгов оплатиться никогда невозможно, потому что росты большие, если не поспешит милость Царствия вашего. Посему писали мы дерзновенно, да пожалуешь нас, державный, Царь, и будет беспрестанное воспоминание державнаго имени Царскаго в той святой митрополии, а мздовоздатель Господь сохранит Царствие ваше от всякаго врага и супостата, да покорит врагов своих подножию ног своих и узришь сыны сынов своих, и наследует, в глубокую твою старость, превысочайший престол твой плод чрева твоего; да воздаст тебе Господь неувядаемый венец в бесконечном Его царствии и в радости, в лике святых блаженных».

С тем же архимандритом писал Государю о действительно бедственном состоянии бывшего патриарха Афанасия молдавский воевода Василий; священник же молдавской земли, Гавриил, так изложил в грамоте своей это бедственное состояние: «подобно волнам морским в прошлых годах посещением Божиим, всякия беды возмутили великую церковь Христову и погибель учинилась, как известно великому вашему Царствию; пребывает же промеж ваших архиереев и сей святейший Господин наш Афанасий, премудрый по закону, митрополит святой митрополии Солунской, поставленник и сын духовной блаженной памяти Господина Кирилла старого Вселенского патриарха и родиною с ним же одного города. При ссылке древняго и святаго Патриарха, когда новый Кирилл, бывший Беррийский, без правды его лишил престола, то сей Господин Афанасий, по собору преосвященных Архиереев, для освобождения стараго Патриарха Кирилла, сел на Вселенском престоле Константинопольском, покамест из ссылки привели его, и тогда опять святаго Афанасия в Солуни соборно посадили на покой; но беды и мучения и темничное сидение, какия он потерпел, не возможно описать, святой Царь, потому что ради старых долгов и новых, заложили церковные ризы и сосуды в нечестивыя руки агарянския и иудейския; митрополия пребывает большое время заперта и погибает от великаго долга, как корабль потопляется во глубине морской. Пребывая в такой неизреченной бедности, умыслил прибегнуть к тебе, Христианскому и православному Царю, в тихое пристанище и утешение, к твёрдому поборнику, чтобы ему освободить святой и великий престол Солунский и себе получить необходимое отдохновение. Когда он приехал сюда к благочестивому и православному Государю, то князь Василий, Воевода Молдавской земли, владелец верный и советник великаго вашего царствия, принял его любительно с великим благочестием и честию, как подобает не только ради достоинства патриаршескаго престола, но и ради премудрости и прочих чувств его: Молдавский владетель помог ему против силы своей. В Волошской земле, от старости и дорожных трудов, приключилась болезнь Патриарху и не мог он сам приехать, но посылает людей своих к богатой милости великаго вашего Царствия, да отверзешь ему человеколюбие и милосердие своё; молим, да пожалуешь сего Архиерея погибшаго, и сему превысокому престолу будешь помощник и заступник; ибо ты повседневно творишь милостыню, и сияешь как небесное солнце и согреваешь малых и великих, или, как океан река волнами своими всю вселенную напояешь. Так и ныне, по прежнему вашему Царскому милостивому обычаю, пожалуй сих погибших, святой Царь: Вседержитель и всесильный Бог есть мздовоздатель Царей и, подобно как глава ваша царским венцем венчана, так и в будущем веке будет увенчано Царствие ваше венцем неувядаемым».

Из дел не видно, сколько было отпущено милостыни, но без сомнения такая убедительная грамота не могла остаться без внимания. В самый год смерти Царя Михаила Феодоровича, бывший патриарх Афанасий прислал ещё грамоту государю, от 24 февраля 1645 года, которая принесена была в Москву уже после кончины царской греком Афанасием Ивановым, вместе с двумя другими грамотами от патриархов Парфения Цареградскаго и Никифора Александрийского. «Державный и Богом венчанный и Богом хранимый святый Царь, писал Афанасий, принял я богатую и великую милостыню христианскаго вашего Царствия, благодарим всегда до смерти живота своего и молим мздовоздаятеля Бога, да будешь здрав на многия лета и победитель, и царствуя на своём царском престоле, в мирном благосостоянии, и в будущем царствии сподобишься неувядаемаго венца, с ликами праведных, милостыню вашего царскаго жалованья тотчас отдали мы должникам нашим Св. митрополии Солунской, а святое имя Царствия вашего и благочестиваго Царевича Алексия Михаиловича, сына вашего возлюбленнаго, и благочестивой Царицы и Великой Княгини Евдокии Лукияновны, поминаем гласно во всей нашей области, (а под нашею областию восемь Епископов имеем), поминаем же беспрестанно день и ночь, в святых молитвах. Буди ведомо Царствию вашему, что ещё пребываю по сие число здесь, под кровом благочестиваго Христианскаго пресветлаго Государя, Князя Василия Воеводы, вернаго и возлюбленнаго друга державнаго вашего Царствия, и ехать мне в свою область невозможно от должников агарян и жидов. Помощник всем просящим, имеет он сокровище свое отверсто и милость его проливается ко всем бедным во множестве; как Нил река напояет всю Египетскую землю, так сотворил и сей благочестивый Государь, заплатил долги несметные святаго Живодавцева гроба, и думает сотворить большую сей милостыню; от его благочестивых рук восприял я жалованье великаго вашего Царствия и молим да незабудеши, нас своим Царским жалованьем, как сотворил доброе начало, так и довершишь доброе окончание, потому что долг наш велик. Если будет произволение Царствия вашего и воспомянеш нас с тем, кто сию нашу грамоту принесёт, господином Афанасием Ивановым, о Св. Духе возлюбленным нашим сыном. Он верный раб Царствия нашего, добрый благоговейный муж, честный и достойный и имеет имя достохвальное по всем странам и всеми возлюблен, с ним да пожалует Царствие ваше дать нам ответ. Дерзаем, молим и просим благоговейно, как нашего Самодержца Царя, поелику нуждаюсь во всем и архиерейскими ризами разграблен, то молим святое ваше Царствие, да пожалуешь нас архиерейскою одеждою и шапкою властелинскою, чтобы служить в них святую литургию и молить всеблагаго Бога о вашем Царском многолетнем здравии и благоденствии, победы и одолении на врагов».

Затем патриарх Афанасий сообщил некоторые известия Государю, о предпринимаемом походе Султана против Мальты, и что требовал союза от Венециан, чрез их агента в Царьграде, который отказался; за то султан готовит войну и против Венецианского острова Крита. Сам же султан хочет идти сухим путем через Солунь, и там велел приготовить запас. Вместе с тем извещал, что в Риме назначен новый Папа Климент IX, который помирился с французским королём на тридцать лет. Подпись грамоты: «Афанасий, Божиею милостию бывший Вселенский Патриарх, а ныне настоятель Св. Митрополии Солунской, беспрестанный богомолец сохранимаго вашего Царствия».

Не за себя только, но и за других ходатайствовал Святитель Афанасий. Он писал к новому Царю Алексею Михайловичу в пользу Епископа Неофита, из города Кариопола, ехавшего за милостынею в Россию в сентябре 1645 года, свидетельствуя о бедственном его положении и умоляя: «да приимет его милостивым оком и в тихом образе, как правитель и отец всем; ибо державу Самодержавствия вашего имеет весь благочестивый Христианский народ во славу себе и в похвалу, и милость ваша напояет обидимых и утешает бедных и кручинных; да утешит святый Царь и сего беднаго Архиерея, как носящаго на себе образ Господа нашего Иисуса Христа».

Ещё однажды писал патриарх Афанасий царю Алексею Михайловичу, в феврале 1646 года, чрез Цареградского грека Афанасия Иванова и прислал Государю частицу животворящего древа и мощей Св. Анастасии узорешительницы, извещая его вместе с тем о войне турок на родном его острове Крите.

Покамест бывший патриарх мирно обитал в Молдавии под сению великодушного своего покровителя господаря Василия Лупулы, горько бедствовала бывшая его кафедра Цареградская и в этом отчасти был виновен Господарь, по личной своей неприязни к патриарху Парфению младшему и по расположению к его сопернику Иоанникию. Парфений, однажды уже низложенный, вторично был возведён собором архиереев на место нелюбимого ими Иоанникия. Воевода молдавский не мог ему простить, что он был некогда в числе недоброжелателей великого патриарха Кирилла Лукариса, и потому старался всеми средствами его низложить. Но исполнители его воли зашли слишком далеко; не только оклеветали они Парфения пред султаном и лишили кафедры, но те, которые везли его в ссылку, из числа воинов турецких, мучительски умертвили его в ладье и бросили в море. Это навело ужас на весь клир и народ православный; в Константинополе произошло большое волнение на патриаршем дворе, один из виновников убийства был повешен на воротах раздраженным народом и даже соборная церковь была запечатана, чего дотоле никогда не случалось в Царьграде.

Убийство Парфения случилось 16 мая 1651 года. Бывшего патриарха Иоанникия опять возвели на кафедру тотчас после низложения Парфения. Правительство турецкое, которое пользовалось всеми случаями, чтобы разорять тяжкими налогами Церковь при частой смене патриархов, не оставило в покое Иоанникия. Великий визирь, употреблявший во зло своё могущество при малолетстве Султана, возвёл клевету на Иоанникия, будто бы он утаил у себя лазутчиков немецких, и посадил его под стражу, несмотря на присягу шестисот священников и клириков, которые свидетельствовали о его невинности. Он домогался, чтобы возведён был на кафедру патриаршую митрополит Тырновский Кирилл, но так как в это время последовала внезапная перемена самого визиря, то патриарх Иоанникий освободился из-под стражи, однако не получил своей кафедры.

Случилось в это время Святителю Афанасию Пателарию проехать в Царьград из Молдавии, вероятно по нуждам Солунской своей епархии, а может быть и воевода молдавский, который и сам был поражён нечаянною смертью патриарха Парфения, надеялся, что присутствие Афанасия в Царьграде, как друга великого Кирилла, обратит к нему внимание архиереев, ненавидевших Иоанникия. Так и было; все единодушно обратились к Афанасию и чрез пятнадцать лет, в третий и последний раз, возвели его на престол Вселенский. Однако не более семнадцати дней мог усидеть дряхлый старец на потрясённой столькими бурями патриаршей кафедре, потому что не в силах был удовлетворить алчности турецкой. Он просил отпустить его с миром в Молдавию, и не мог удержать за собою даже кафедры Солунской, по причине, тех же смут и обременительных долгов. На его место возведён был муж опытный и крепкий силами Паисий, митрополит Ларийский; Афанасий же удалился в Молдавию под сень господаря Василия, который дал ему в управление, для мирного пристанища, обитель Святителя Николая близ города Галаца, но мысли и сердце престарелого Афанасия влекли его в Россию, где надеялся обрести себе помощь и нашёл последнее упокоение.

16 апреля 1653 года, приехали в Москву бывший патриарх Цареградский Афанасий и с ним архимандрит его Дионисий, келарь Даниил, экклесиарх Иоасаф, архидиакон Христофор, белый патриарший племянник Мирон и сверх того казначей, поддьяк, конюшний старец, келейник и четыре служки патриарших. В одно время с ними приехали к государю бить челом гречане Критского Успенского монастыря, архимандрит Неофит с келарем Григорием, и города Салоники, Никольского монастыря архимандрит Христофор, с келарем Феодором и еще из города Янины, из обители Рождества Богородицы, архимандрит Досифей, с келарем племянником своим Бельцом.

Апреля 22, государь приказал быть у себя на дворе патриарху Афанасию со всей его свитою и прибывшими с ним в одно время архимандритами. Обряд царского приёма соответствовал только отчасти тому, какой был сделан за три года до сего патриарху Иерусалимскому Паисию, по строгому церемониалу нашего двора: ибо Паисий был действительный Патриарх; Афанасий же, хотя и Цареградский, старшого престола, но оставивший уже престол свой, а таких ещё ни одного раза не было в Москве. За патриархом послан был пристав его Кузьмин, с греческим переводчиком, и для него назначена государева лошадь с седлом не пышным, а старцы и архимандриты должны были идти пешие; патриарх слез с коня у посольского двора и там дожидался царского выхода, тогда как Иерусалимский, ехавший по случаю зимнего времени парою в санях, вышел гораздо ближе к дворцу, на рундук Благовещенского собора и, нисколько не дожидаясь, шёл к царю; он был встречен тремя почётными встречами, Афанасий же не имел ни одной. Государь принимал его в столовой палате, в обыкновенном платье, а не в царском одеянии на престоле, и не в золотой палате, как Иерусалимского, и бояре при нем были не в золотом, а в цветном платье. Окольничий являл Паисия государю, а здесь только думный дьяк Лопухин, говоря: «Великий Государь, Царь и Великий Князь Алексея Михайлович, всея Руси Самодержец и многих государств обладатель, Цареградский бывший патриарх Афанасий и прочие старцы и бельцы вам Великому Государю челом ударили». Потом назвал он святыню, привезённую Государю: образ Спасов в кивоте, крест деревянный резной, мощи Евангелиста Матвея, святое миро, составленное всеми четырьмя Вселенскими патриархами; от архимандритов же: Янинского — резной крест, а от Критского — мощи Св. Алексия Божия человека. После сего патриарх говорил речь и государь позвал его к своей руке, спросив его о спасении, весьма коротко и без всякого титула:

«Афанасий патриарх во спасении ли?» Государь велел сесть патриарху и объявить ему своё жалованье: кубок серебряный с золочёною крышею, камку, два атласа гладких, два сорока соболей и денег сто рублей. И в дарах была также разница против Иерусалимских. Два архимандрита получили по камке, по сороку соболей и денег по 12 руб., а келарю и прочим старцам сказано, что они получат из казны в своё время. Патриарх Иерусалимский был провожаем государем до дверей и отпущен в соборную церковь, для слушания Литургии и свидания с патриархом; Афанасий же отпущен прямо на подворье, куда послан ему корм, с царского стола; следственно приём сделан ему более по чину митрополитов, нежели патриаршему.

Стольник Змиев послан был к Афанасию, на Кирилловское подворье, с яствами и питием. Ему велено было, если патриарх начнёт пить чашу государеву и подаст её стольнику, чтобы он молвил: «Чаша Царя и Великого Князя Алексея Михайловича всея Руси Самодержца, его Царского Величества; дай Господи, чтобы он Великий Государь, благочестивый Царь, с благочестивою Царицею своею и благоверными Царевнами здравы были на многия лета», и что патриарх про государево жалованье, или про что иное поговорит, обо всем том донёс бы Государю. В июне месяце, патриарх со всеми старцами своими просились на богомолье в Сергиеву Лавру, были туда отпущены. Там велено учинить им почесть и вручить дары, по тому примеру, как встречали Иерусалимского патриарха.

Патриарх Афанасий, на крестном ходу в Сретенский монастырь, 23 июня, лично просил государя: что святительские у него одежды все, омофор, саккос и митра, от многих лет обветшали, и чтобы Государь пожаловал, велел обновить его святительскую одежду и вписать в синодик имена своих царских родителей. ІІо сему велено было справиться в посольском приказе: сколько дано было на сей предмет патриархам и митрополитам и приказано отпустить Афанасию, на облачение и на митру, 200 р. из доходов Новгородских и деньгами ещё 18 р., когда он будет в обители Новоспасской на Божественной Литургии.

Патриарх подал от себя челобитную такого содержания: «За твою Царскую милостыню о твоём многолетнем царском здравии, богомолец твой Афанасий, бывший Цареградский патриарх должен вечно Бога молить и твоих царских праведных родителей всегда поминать, в Волошской земле в городе Галаце, в монастыре великаго Чудотворца Николы до скончания века, во все святыя службы дондеже я, богомолец твой жив. Милосердный Государь, Царь, Великий Князь Алексей Михайлович, Самодержец всея Руси, пожалуй меня, богомольца своего Государева, для своего Царскаго многолетняго здравия, своею Царскою жалованною грамотою, с золотою печатью, как тебе Милосердный Господь Бог известит, твоею Царскою милостынею на пропитание, чтобы я мог из монастыря своего посылать к Тебе, праведному Государю, Архимандрита своего ежегодно покаместь я, твой Царский богомолец, обретаюсь жив, а по смерти моей из того монастыря, для твоей Царской милостыни, моему Архимандриту вели приезжать в третий год; да мне же, богомольцу твоему, вели, Государь, напечатать на своём дворе, 500 разрешительных грамот, потому что как я ехал к тебе к Москве через войско Запорожских казаков, в то, Государь, время, приходили на исповедь многие Черкассы, и по обычаю своему, просили у меня, богомольца твоего, разрешительной грамоты, и мне было в те поры послать в Киев, напечатать разрешительные грамоты, некого; а как я, богомолец твой, из Москвы поеду назад, те, Государь, Запорожские казаки, начнут у меня, богомольца твоего, разрешительных грамот просить, а иные вновь на дух приходить будут, Царь Государь, смилуйся пожалуй». Внизу собственноручная подпись патриаршая по гречески: «бывший Константинопольский Патриарх Афанасий, благочестивейшаго Царя теплейший и неусыпный молитвенник». По сей челобитной выдана была жалованная грамота.