Вы здесь

О молитве

Страницы

Николай Пестов

«Сын Мой, отдай сердце твоё Мне». (Притч. 23,26)

Ступени в молитве

К ак пишет схиархимандрит Софроний — «Молитва может быть бесконечно разнообразною и по форме, и по своему достоинству».

В основном же св. отцы различают три ступени в качестве молитвы — устную, ума и сердечную, между которыми есть, конечно, много промежуточных положений.

Восхождение по этим ступеням зависит от очищения сердца, от перерождения «внешнего» и «душевного» человека во «внутреннего» и «духовного» человека, от стяжания Святого Духа Божия, от возрастания любви к Богу и от развития в душе христианских добродетелей.

Первая ступень у новоначальных в этом молитвенном труде христиан является молитва устная, когда христианин, говоря слова молитвы, не может ещё справиться с рассеянностью мысли.

Однако молящемуся не надо впадать в уныние от трудности борьбы с посторонними помыслами во время молитвы. Старец о. Алексей М. не велел своим духовным детям смущаться от этого и говорил, что помыслы не от молящегося, а от его врага — лукавого, и надо лишь не сочувствовать им, а стараться усиливать внимание к произнесённым устами словам и молиться не спеша, с возможной собранностью.

Самое важное для преодоления рассеянности — это сознание, что надо как можно глубже понять и почувствовать те слова молитвы, которые сейчас произносишь, надо приучить себя не переходить к следующим словам и мыслям молитвы, пока не будет сознания, что только что произнесённые слова глубоко поняты, осознаны.

Старец Силуан предупреждает: «Кто молится Господу, а думает о другом, то такой молитвы не послушает Господь».

Эти помыслы старец предлагает преодолевать усердием. Он говорит: «Кто молится по привычке, у того нет перемены в молитве, а кто усердно молится, у того много перемен в молитве: бывает борьба с врагом, борьба с самим собою, со страстями, борьба с людьми, и во всём надо быть мужественным».

Не надо бояться, что не будет «вычитано всё правило». Если мало времени или силы, то лучше сократить это правило наполовину, до одной трети, или даже более, но лишь произносить слова молитвы с полнотой их восприятия.

Тогда христианин достигает второй ступени — молитвы ума, когда разум обладает уже способностью к сосредоточенности и вполне улавливает смысл произносимых молитвословий, а сердце постепенно начинает переживать слова молитвы.

Третьей ступенью является молитва сердечная или духовная — когда не только ум принимает участие в молитве, но и сердце глубоко переживает те чувства, которые соответствуют вложенным в молитву мыслям.

Размышление о Боге захватывает душу, молитва творится с умилением, ничем не прерывается, христианин ни о чём и ни о ком не думает, и никого не ощущает, кроме слушающего его Бога.

Как пишет преп. Никифор: «Когда ум соединится с сердцем, то исполняется неизречённой сладости и веселения. Тогда видится ему, как воистину «Царство Небесное внутри нас есть».

Старец Силуан утверждает: «Кто послушлив и во всём воздержан — в пище, в слове, в движениях — тому Сам Господь даёт молитву, и она легко совершается в сердце. Если молитва наша угодна Господу, то Дух Божий свидетельствует в душе; он приятный и тихий, а раньше я не знал, принял ли Господь молитву или нет, и почему можно узнать... Кто молится в душе, для того душа — храм Божий».

«Близость же сердца к Богу в молитве свидетельствуется сладостью Божьего присутствия в душе», — говорит о. Иоанн С. Поэтому он советует: «Молясь, всемерно старайся о том, чтобы чувствовать сердцем истину или силу слов молитвы, питаясь ими как нетленною пищею, напояй ими как росою сердце своё, согревайся как благостным огнём».

Как пишет архиепископ Иоанн: «Сердце — вне пространства и времени. Соединение его с Господом не зависит ни от каких условий этого мира. Лишь от внутреннего состояния веры, правды, чистоты и смирения человеческого зависит радость соединения человека с Богом (в молитве)».

По словам св. Григория Паламы молитвой достигается «возвращение ума к себе и восхождение его к Богу... Когда кто пребудет в этой собранности ума и в таком простирании его к Богу, тогда сильным самопринуждением утесняя быстротечность своих мыслей, мысленно приближается он к Богу, встречает неизречённое, вкушает будущего века, и духовным чувством познаёт, сколь благ Господь».

Как пишет схиархимандрит Софроний: «Через истинную молитву совершается наше вхождение в Божественное бытие силою Духа Святого.

Чистая молитва влечёт ум внутрь сердца и воедино собирает всего человека, даже и тело и ум. Плач умиления при молитве есть верный показатель того, что ум соединился с сердцем и что настоящая молитва нашла своё первое место, первую ступень восхождения к Богу.

Ум, погружаясь в сердце, отходит от образов мира, и душа, всеми силами устремлённая к Богу, во внутренней молитве, при свете, восходящем от Бога, видит себя совершенно особым образом. Видит душа при этом не внешние явления и условия жизни, а себя самою обнажённую в своём естестве и раскрытую в своей глубине.

При всей безвидности, простоте и «стянутости» этого созерцания, направленного к истокам жизни, к Богу, в нём открываются пределы, между которыми движется бытие всего тварного духовного мира, и душа, оторвавшись от бесконечной множественности и раздробленности явлений мира, ничего не видя, всей силой обратившись к Богу, в Боге видит весь мир и созерцает своё единство с Ним, молясь за него.

В сердечной молитве чувство личного Бога очищает молитву от воображения и отвлечённых рассуждений, переводя всё в некий невидимый центр живого внутреннего общения. Сосредоточиваясь вовнутрь, молитва перестаёт быть «взыванием в пространство», и ум становится весь внимание и слух.

Ради достижения чистой молитвы христианин-подвижник оставляет всё прочее как бы позади себя...

Призывая имя Божие: Отче, Господи и др., старец Силуан пребывал в таком состоянии, которого «нельзя пересказать» (2 Кор. 12, 4), но кто сам испытывал присутствие Живого Бога, тот поймёт... Молящийся часто ум просвещается от Господа».

И если обычное состояние человеческого ума, заполненного потоком суетливых мыслей, не есть истинное бытие, то часто молящийся ум, по словам схиархимандрита Софрония, «есть самое бытие в его действительности, не укладывающееся в узкие рамки отвлечённых понятий». Лишь в такой молитве чрезвычайно глубоко и опытное познание человеческой свободы».

Как говорилось выше, одним из признаков третьей ступени — сердечной духовной молитвы есть «умиление». Преподобный Серафим Саровский так раскрывает его сущность:

«Умиление есть благочестивое чувство, соединяющее в себе печаль о грехах с тихим и кротким утешением».

Отсюда и слёзы в моменты умиления являются вместе и горькими (от скорби о грехах), и сладкими от тайного утешения кающегося благодатью Духа Святого.

Умиление при молитве имеет и другие благодатные последствия. Как пишет еп. Игнатий Брянчанинов: «Если кто при молитве своей сподобляется умиления, которое рождается от внимательной молитвы, тот опытно знает, что именно в драгоценные минуты умиления являются в нём промыслы смиренномудрия, преподающие ощущение смирения.

Особенно совершается это тогда, когда умиление сопровождается слезами... когда молящийся ощутит обильно присутствие Божие, присутствие Само-Жизни, Жизни необъятной и непостижимой: тогда его собственная жизнь представляется ему мельчайшей каплей, сравниваемой с беспредельным океаном».

Как говорит старец Парфений Киевский: «Истинную молитву стяжать неизречённо трудно. Для стяжания её великий потребен подвиг умственный и телесный. Не раз душа за подвиг сей приблизится ко вратам смертным. Молитва истинная есть та, которая совершается духом и вросла в душу и ничто не изменит её».

Периоды в молитве

«Жди удара вражия после посещения благодати».
(Архиепископ Варлаам Ряшенцев)

С в. отцы часто указывают на наличие трёх периодов в молитве, соответствующих периодам духовного возрастания души.

Первый период — это период благодатной молитвы; обычно он бывает у новоначальных в духовной жизни. Бог Сам помогает новому труженику на духовной ниве и утешает его молитвенной теплотой и умилением. Молитва идёт легко, непринуждённо и поэтому новоначальные имеют склонность все болеё и более увеличивать свои «правила» и количество поклонов.

Но вот наступает второй период. Господь дал вкусить сладости молитвы новоначальному и хочет, чтобы тот потрудился сам, без Его помощи. Благодать отнимается и всё изменяется: небо словно закрывается и становится глухим ко всем молениям.

Ранее тёплая молитва, умилявшая сердце, становится сухой, тяготит молящегося, кажется ему долгой и трудной. Природа, обстоятельства, люди — всё обращается против него.

Но, конечно, Господь не отступает от молящегося, но как бы стоит рядом и наблюдает, как трудится молящийся сам и терпеливо превозмогает тягость и сухость молитвы.

Во второй период молитвы прежние «правила» начинают казаться слишком длинными и возникает большое желание их сократить. Поклоны, ранее делаемые легко, в большом количестве, также становятся тягостными, даже при их небольшом количестве.

Как пишет о. Александр Ельчанинов: «Бог допускает перебои в нашей молитве, потому что Он не хочет лишать нас бодрости (наши восхождения), ни питать нашу гордость (наши падения).

Предоставим нашему сердцу идти так, как Бог его ведёт.

Правда, эти перемены — тяжёлое испытание; но нам полезно узнать на своём опыте, что моменты духовного подъёма не зависят от нас, а есть дар Божий, который Он от нас отнимает, когда Ему это заблагорассудится.

Если бы этот дар Божий всегда был с нами, то мы не чувствовали бы ни тяжести креста нашего, ни бессилия нашего, испытания наши не были бы настоящими испытаниями, наши добрые дела не имели бы цены.

Поэтому будем переносить терпеливо периоды упадка и сухости сердечной. Они учат нас смирению и недоверию к самим себе; они дают нам почувствовать, насколько непрочна и слаба наша духовная жизнь, они заставляют нас прибегать к помощи Божией.

В этом состоянии сердечной сухости и бесчувствия, при отсутствии горячей молитвы надо беречься прерывать наши духовные упражнения, оставлять нашу ежедневную молитву. Этим мы нанесли бы себе величайший вред.

Мы склонны думать, что раз мы не ощущаем определённого удовлетворения в молитве, то не стоит и молиться.

Чтобы в этом разубедиться, достаточно вспомнить, что молитва и любовь к Богу — одно и то же. Существо молитвы не состоит только в тех радостных ощущениях, которыми она иногда сопровождается. Любовь — молитва может существовать и без них, и это более очищенный и бескорыстный вид её, так как, будучи лишённой радости духовной, она имеет целью только Бога.

Молиться горячо — от Бога. Молиться принуждённо — в нашей власти; вот эту слабую, недостаточную, сухую молитву и принесём в дар Богу, как единственное, на что мы способны, как медные копейки евангельской вдовы.

И, как пишет Марк Подвижник: «Божья сила изольётся на твою немощь, и молитва сухая и рассеянная, но частая и постоянная, обретёт навык, ставши твоей второй природой, сделается молитвой долгожданной, светлой, пламенной».

Зная наступление второго — испытательного периода, св. отцы предлагают поэтому новоначальным брать на себя не слишком большое правило и не обольщаться благодатными ощущениями первого периода молитвы.

Второй период может длиться долго, пока Господь не испытает своего раба в труде, терпении и постоянстве.

Третий период — период вновь благодатной, тёплой нерассеянной молитвы, когда Господь вновь пребывает в сердце молящегося благодатными утешениями, награждая его за победу над перенесёнными искушениями.

Благодать уже обычно более не отходит от христианина (если, конечно, он не оскорбит её каким-либо грехом, при отсутствии покаяния и потери нищеты духа и смирения).

Здесь, впрочем, надо заметить, что время перехода к благодатной, теплой молитве может наступить, минуя длительность второго периода. Здесь всё зависит от отданности Богу человеческого сердца. Об этом так пишет преп. Макарий Великий: «Нередко человек несведущий приступает к молитве, преклоняя колена, и ум его входит в покой: и в какой мере подкапывает он противостоящую стену злобы (лукавого) и углубляется под неё, в такой разрушается она, человек доходит до ведения и мудрости, до чего не достигаются сильные или мудрые, или витии (ораторы), и они не могут постигнуть или познать тонкость ума его, потому что занят он Божественными тайнами и сердце его исполняется Божественной действенности.

Душа веселится с Господом, как невеста с женихом, по слову пророка Исайи, который говорит: «Якоже радуется жених о невесте, тако возрадуется Господь о тебе» (Ис. 62,5).

Иногда во весь день чем-нибудь занятый, на один час посвящает себя молитве — и внутренний его человек с великим услаждением восхищается в молитвенное состояние, в бесконечную глубину оного века, так что всецело устремляется туда парящий и восхищённый ум.

На это время происходит в помыслах забвение о земном мудровании, потому что помыслы насыщены и пленёны Божественным, небесным, беспредельным, непостижимым и чем-то чудным, чего человеческими устами сказать невозможно. В этот час человек молится и говорит: «О, если бы душа моя отошла вместе с молитвою».

Вместе с тем нам надо помнить, что христианин не должен сам домогаться в молитве приятных ощущений и духовного наслаждения.

От этого так предостерегает молящихся архиепископ Варлаам (Ряшенцев): «Не ищи на молитве приятных ощущений и высокой радости и не услаждайся, если бы это и явилось: цель молитвы — смиренная беседа с Господом и припадение к Нему в чувстве покаяния и умиления, но вовсе не услада, так сказать, духовными яствами, т. е. процессом молитвы. Погрешительно и крайне пагубно искать духовного наслаждения.

При таком искании оно явится, то с «левой» стороны — от демона похоти и блуда — он ищет сластолюбцев, которые любят сласть, а не Господа и Его заповеди.

Такая прелесть вражия находит на гордого и самонадеянного человека, ищущего от молитвы не мира душевного и познания своих немощей, не страха Божия, терпения и сокрушений, а приятных ощущений.

Считай всё радостное, высокое, что посетит тебя сверх ожидания на молитве — недостойным для себя, не теряй из вида, что ты ищешь очищения души, покаяния, а не прельстительных радостей.

Божия радость бывает неизреченно тиха, ясна, светоносна и чиста. Тогда все телесные чувства совершенно засыпают, уходит возбуждение крови и приходит надземная тихость и чистота.

Длится это обычно не долго, как ласка Отчая за смирение и покаяние, и после неё ещё больше смирися. Это милость незаслуженная тобой и поэтому жди удара вражия после посещёния благодати...».

Необходимо упомянуть и о тех случаях, когда творящие молитвы уподобляются «посеявшему при дороге» в притче Господней о сеятеле (Мф. 13, 4). В этом случае «приходит лукавый и похищает посеянное» (Мф. 13, 19). Молящихся так о. Иоанн С. называет лицемерами и пишет о них так: «До лицемерия человек доходит не вдруг, а постепенно. Сначала он, может быть, молился от сердца, но потом, так как молиться всегда сердцем составляет значительный труд, к которому надо всегда принуждать себя, так как «Царство Небесное усилием берётся» (Мф. 11, 12) — он начинает молиться более устами, поверхностно, а не из глубины души, так как это гораздо легче.

Наконец, при усиленной борьбе (против него) плоти и диавола, человек молится только устами, не доводя до сердца силы слов молитвенных. Таких людей очень много. Господь говорит о них: «Приближаются ко Мне люди сии устами своими и чтут Меня языком своим: сердце же их далеко отстоит от Меня» (Мф. 19,8).

Нам кажется, что суровое обличение отцом Иоанном так молящихся (а их «очень много», по словам о. Иоанна) может быть несколько смягчено следующими мыслями, взятыми из дневника о. Александра Ельчанинова: «Важна молитва всякая, даже невнимательная. Сила и действие слова независимы от психологии говорящего. Если бранное, грязное слово осквернит и ранит душу произносящего и даже слушающего, то святые слова молитв, даже рассеянно повторяемые, тонкими штрихами покрывают нашу память, ум, сердце и производят над ними благую работу, вам неведомую».

При болезнях и скорбях следует учитывать и следующее предупреждение о. Иоанна С.

«В болезни и, вообще, в немощи телесной, равно как и в скорби; человек поначалу не может гореть к Богу верою и любовию, потому что в скорби и болезни — сердце болит, а вера и любовь требуют здорового сердца; поэтому и не надо очень скорбеть о том, что в болезни и скорби мы не можем, как бы следовало, веровать в Бога, любить Его и усердно молиться Ему. Всему время. Иногда и молиться — неблагоприятное время».

Содержание молитвы

«И всё, что ни попросите в молитве с верою, получите».
(Мф. 21, 22)

К акими молитвами молиться? Этот вопрос решает сама душа христианина.

В Православной Церкви имеется множество чудных, боговдохновенных молитв, написанных святыми отцами, носителями Духа Святого Божия.

Из таких молитв составлены и обычные утренние и вечерние правила, рекомендуемые Церковью для домашнего чтения.

Для того, чтобы церковные молитвы были нам ближе и понятнее, надо знать их авторов и для некоторых из них историю их происхождения (например: «Святый Боже», «Достойно есть», «Дева днесь» и т. д.). От этого мы будем глубже переживать чувства, вложенные в молитвы, а их авторы будут нам ближе и как бы сами участвовать с нами в наших молитвословиях.

В тех случаях, когда христианин дополняет обычные правила другими молитвами или дополнительно составляет себе правило, следует руководствоваться следующим порядком молитв, которые рекомендует св. Василий Великий и преп. Иоанн Лествичник.

Вначале христианину подобает творить молитвы словословия и благодарения, затем покаяния и уже под конец помещать свои прошения. Можно ли молиться своими молитвами? На этот вопрос так отвечает еп. Феофан Затворник: «Хорошо молиться своими молитвами, они скорее могут исходить из сердца, и дело молитве именно в сердце».

Как считает архиепископ Иоанн: «Молитва по книге (молитвеннику) изображает удалённость человека от Бога. Молитва без книги «своими словами» есть образ близости человека к Отцу».

Молитву можно сравнить с музыкой, в которой имеются классические, безукоризненные, всеми признанные как превосходные, образцы, и может быть исполнение свободных импровизаций. Последние будут более отвечать потребностям души христианина — автора их, однако, других они не будут удовлетворять. А поэтому своими молитвами молиться можно и нужно, но одному.

Старец отец Алексей Мечев рекомендовал молитву личную, свою беседу и обращение ко Господу как средство надёжное и спасительное для укрепления себя в вере в промысел Божий.

О том же пишет и о. Иоанн С.: «Хорошо иногда на молитве сказать несколько слов своих, дышащих горячей верой и любовью ко Господу. Да, не всё чужими словами беседовать с Богом, не всё быть детьми в вере и надежде, а надо показать и свой ум, — сказать от сердца и своё благое слово; к чужим же словам мы как-то привыкаем и хладеем.

И так приятен бывает Господу этот наш собственный лепет, исходящий прямо от верующего, любящего и благодарного сердца — пересказать нельзя: надобно только то сказать, что душа при своих словах к Богу трепещет радостью, вся разгорячается, оживляется, блаженствует.

Несколько слов скажешь, а блаженства вкусишь столько, что не получишь его в такой мере от самых длинных и трогательных чужих молитв, по привычке и неискренно произносимых.

Кроме того, в молитвах церковных (т. е. по молитвеннику) часто не бывает упомянутого о тех грехах, которыми мы связали себя: надо непременно самому перечислять их на молитве с ясным сознанием их важности, с чувством смирения и с сердечным сокрушением».

Присоединяем к этому и мнение одного из руководителей духовных, который пишет так: «Хотят молиться по выученным молитвам, а того не видят, что исправляя их с чрезмерной точностью, делают эти молитвы бесплодными и заглушают в себе молитву сердечную (Мф. 6, 7-8).

Удалили детей от нежнейшего Отца, заставив их учиться говорить с Ним слишком красноречиво. Бедные дети. Идите смело к Небесному Отцу, говорите с Ним природным, сердечным своим языком; как бы он необразован и груб ни был, он Ему не противен».

Отсюда будут понятны и слова одной праведницы: «Мне мало даёт пользы чтение молитв по книгам. Моя душа не находит пищи и устаёт. Я молюсь сама, как могу».

Свои молитвы надо произносить с детской простотой и безыскуственностью. Преп. Исаак Сириянин пишет об этом так: «Когда предстанешь в молитве перед Богом, сделайся в помысле своём как бы муравьём, как бы пресмыкающимся на земле, как бы пиявкою и как бы ребёнком лепечущим. Не говори Богу чего-либо от знания, но мыслями младенческими приближайся к Нему» (319,10).

Как бы ни казались мы себе мудрыми, наши слова будут пред лицом Бога лишь детским лепетом. Но это не важно. Важно, чтобы слова шли от самого сердца.

О значении наивысшей простоты в молитве говорится в нижеприведённом рассказе одного епископа: «Когда я был мальчиком, моя мать часто посылала меня давать хлеб приходящим к нам нищим. Однажды одна нищенка, приняв от меня кусок хлеба, спросила меня:

— Ты молишься, дитя моё?

— Да, конечно, я молюсь с матерью.

— Хочешь, я научу тебя молиться и ты будешь потом благодарен мне всю жизнь?

Так вот, когда ты молишься, разговаривай со Спасителем так, как ты разговариваешь со своей матерью, которую ты крепко любишь. Рассказывай Ему все свои горести и радости, как рассказываешь их матери, и постепенно Христос станет твоим Другом на всю твою жизнь.

Твою мать у тебя возьмет могила. А Спаситель останется с тобой. С Ним ты будешь счастлив и в земной жизни и в будущей».

«Я потом без конца изучал богословие, — говорил учёный епископ, — но лучшего образца и способа молитвы, чем тот, который мне указала бедная женщина, я не встречал».

Здесь уместно также вспомнить отрывок из арабской легенды Джалаледдина.

«Однажды пророк Моисей встретил в пустыне пастуха, который усердно молился Богу, говоря: «О, Господи, Боже мой, как бы мне знать, где найти Тебя и стать Твоим рабом. Как бы хотелось мне надевать Тебе сандалии и расчёсывать Тебе волосы и мыть платье Твоё, и целовать ноги Твои, и убирать жилище Твоё, и подавать Тебе молоко от стада моего; как Тебя желает сердце моё».

Разгневался пророк на такие слова и сказал пастуху: «Ты богохульствуешь: бестелесен Всевышний Бог; не нужны Ему ни платья, ни жилища, ни услуги. Что ты говоришь, безумный?».

Омрачилось сердце пастуха, так как не мог он представить себе образа бестелесной формы и без нужд телесных: он предался отчаянию и отстал молиться Богу.

Но Бог сказал Моисею: «Для чего ты отогнал от Меня раба Моего? Всякий человек принял от Меня образ бытия своего и склад языка своего. Что у тебя зло, то другому добро: тебе яд, а иному мёд сладкий. Слова ничего не значат: Я взираю на сердце человека».

При обращении к Богу с личной просьбой, их следует предварительно обдумать, чтобы не быть неразумным.

Преп. Исаак Сириянин говорит по этому поводу: «Не будь несмыслен в прошениях своих, чтобы не оскорбить тебе Бога малостью своего ведения».

А преподобный Серафим говорил Н. А. Мотовилову: «Спасайся, ваше Боголюбие, чтобы не просить у Господа того, в чём крайней нужды иметь не будете; ибо, хотя за вашу православную веру в Христа Спасителя и в том не откажет Господь, и волю раба Своего... сотворит неукоснительно, однако взыщет с него: зачем он тревожил Его без особой нужды, просил у Него того, без чего весьма удобно бы обойтись мог».

А архиеп. Арсений (Чудовской) пишет: «Молиться нужно с разбором, чтобы не оскорблять величия Божия. Молитва твоя должна быть исполнена святости, любви, преданности и веры в Господа и совпадать с Промыслом Божиим».

Поэтому пусть совесть молящегося скажет ему, насколько необходимо обратиться с какой-либо личной просьбой к Богу.

Вместе с тем следует помнить, что ап. Павел без особых оговорок предлагает христианам — «открывайте свои желания перед Богом» (Фил. 4, 6).

И мы знаем примеры из жизни святых и подвижников благочестия, когда Господь исполнял и те желания, которые не относились к категории действительной нужды. Вспомним, как Господь разрешил идти апостолу Петру по воде, хотя в этом не было никакой необходимости для Петра (Мф. 14, 28-29).

Из жизни подвижников благочестия, близких к святости, можно привести две просьбы к Богу старца схиархимандрита Захария из Троице-Сергиевской Лавры.

Старец как-то собирал в лесу грибы вместе со своими духовными детьми, которых было двенадцать. Грибы не попадались. Тогда старец сказал: «Господи! Пошли нам двенадцать белых грибочков». И что же? — Немного спустя они находят большой белый гриб, а около него рядом ещё двенадцать белых грибов меньшего размера, и все они были совершенно свежими.

Уже в возрасте около восьмидесяти лет тот же старец посетил Саровский монастырь. Придя к источнику Преподобного Серафима, где окачивались водой, старец также захотел облиться из целебного источника. Но его смущала холодность воды, которая имела всего четыре градуса. Старец тогда обратился ко Господу с такой просьбой: «Господи! Я стар и слаб и боюсь простудиться в такой холодной воде. Прошу Тебя — согрей для меня воду!» Когда он встал под почти ледяной душ, то вода в нём оказалась тёплой.

В некоторых случаях нужно принять во внимание и наличие вопроса — к кому надо обращаться христианину за помощью — к Богу или к людям?

Один подвижник благочестия говорит так: «Если ты откроешь свою нужду людям, то не ищи помощи у Бога. Бог как бы обижен тобою — почему об этой нужде ты не просил помощи у Него Самого».

Преподобный Варсонуфий Великий пишет: «Я ещё никогда, нуждаясь в какой-либо вещи, не говорил никому «дай мне», но когда Бог видит, что я имею в чём-либо нужду, то внушает кому-нибудь, и тот приносит; я же принимаю. А когда я сам попрошу, то это будет не нужда, а пожелание».

Здесь уместно вспомнить о Георге Мюллере, который известен тем, что основал в Англии несколько больших и благоустроенных приютов для сотен сирот и беспризорных детей.

Когда он задумывал новое Богоугодное дело, то не обращался к людям с просьбами о помощи, а начинал усиленно молиться Богу о совершении задуманного дела. И обычно появлялись необходимые средства для совершения дела.

При личных прошениях к Богу следует особенно предостеречь от молитв о каких-либо земных благах, которые Господь подаёт без всяких прошений всем ищущим Царствия Божия: «Ищите же прежде Царствия Божия и правды Его и это всё приложиться вам» (Мф. 6, 33). Вместе с тем и при скорбях надо проявлять прежде всего терпение, что выше, чем молитва об их избавлении.

Один из больных иноков просил преп. Варсонофия Великого помолиться о том, чтобы «мне самому исполнять мои потребности, чтобы братьям не приходилось носить мои тяготы».

Преподобный обладал великими духовными дарами, так что мог и «демонов изгонять и неизлечимые болезни исцелять и (даже) мёртвых воскрешать». Но он ответил иноку: «Возможно быть и тому, чего ты желаешь... Но Господь Иисус Христос лучше нас знает, что полезно человеку и что ему помогает, чтобы одному получить награду за терпение, а другим — за послушание... Не проси же ничего у Бога через рабов Его, кроме помощи и терпения... Или ты не знаешь, что Господь сказал ап. Павлу, когда он просил освобождения от скорбей» (2 Кор. 12, 9).

В другом случае один послушник Оптинского монастыря спрашивал старца Варсонофия — можно ли ему молиться, чтобы Господь избавил его от военной службы. Старец дал такой ответ: «Нельзя! Это надо всецело предоставить воле Божией, ибо, прежде всего, это законно. И потом мы не знаем, будет ли для нас полезно это. Молиться об этом равносильно тому, чтобы молиться об избавлении от послушания. Нет, уж лучше предоставим это воле Божией».

При личных молитвах нам надо помнить и о словах Господа, что «знает Отец наш, в чём вы имеете нужду, прежде вашего прошения у Него» (Мф. 6, 8). Поэтому не следует усложнять и удлиннять молитв подробным перечислением всех наших нужд и прошений. На вопрос ученика: «Когда я молюсь о многих предметах, должно ли о каждом из них упоминать в молитве?», преп. Варсонофий дал такой ответ: «Если хочешь молиться о многих предметах, то поскольку Бог знает, в чём мы имеем нужду, молись так: Владыко, Господи Иисусе Христе, настави меня по воле Твоей». А когда об искушениях, говори: «Ты знаешь полезное мне, помоги мне в моей немощи и даруй мне, по воле Твоей, избавление от искушений». Очевидно, что подобную краткость формулирования мы должны сохранить и при испрошении помощи от Бога для наших близких. Всё вышеизложенное не исключает, однако, возможности просить у Бога (или Божией Матери и святых) помощи при бедах, несчастьях, скорбях и действительных нуждах в чём-либо. В этих случаях свои прошения христианину следует присоединить к своим обычным молитвенным правилам.

Так, например, старец о. Алексей Зосимовский рекомендовал одной девушке, страдавшей от безработицы, присоединять к своим молитвам ещё следующее: «Господи, Иисусе Христе, Сыне Божий, Пресвятая Богородица и св. мученик Трифон, пошлите мне благой и честный труд, во славу Божию и на пользу ближних моих».

Свои прошения христианин может (да и должен) излагать в самой простой форме. Примером этого может служить молитва старца Гавриила из Елезаровской пустыни. В то время монастырь, где жил старец, очень нуждался в лесе, который был необходим для монастырских построек. Монастырь стоял в лесу, но у монастыря не было права на порубку. Как-то старец подошёл к окошку и, смотря на лес, произнес: «Господи! Ты знаешь — как нам нужен лес! Наломал бы Ты нам леску для постройки!». Вскоре после этого налетел ураган и около монастыря было свалено девять больших деревьев, которых вполне хватило для монастырской постройки.

А вот ещё пример простодушной молитвы одной больной инокини, жившей в миру. Во время большого недостатка в пище она стала молиться апостолу Иоанну Богослову: «Угодниче Божий, любимый ученик Господа, ты ведь был рыбак, пошли мне рыбки». И в тот же день к ней стучится крестьянин и говорит: «Здесь болящая? Я принёс ей рыбки...».

При всяком прошении у Господа чего-либо в молитве христианину необходима крепкая вера в возможность выполнения прошения Господом. Пастырь отец Иоанн С. пишет: «Сердце, сомневающееся в том, что Бог может даровать просимое, наказывается за сомнение... Сомнение — хула на Господа... Помни, что Бог во время прошения твоего ожидает утвердительного ответа на вопрос, внутренне Им тебе предлагаемый: «Веруешь ли, что Я могу это сделать?». Тогда ты должен из глубины сердца ответить: «Да, верую, Господи» (Мф. 9, 28). И тогда будет по вере твоей.

Более всего для себя нам следует испрашивать у Бога прощения грехов и очищения сердца. Старец о. Алексей М. говорил, что Господа надо просить в отношении себя лишь о том, «чтобы Господь помиловал тебя, просить у Него прощения в грехах, просить научить, как надо любить Его, просить Его дать силы жить Богоугодно, дать силы исправиться и служить Ему так, как Он того желает, а также благодарить Его непрестанно за Его великое долготерпение и милосердие... и всё. Просить же себе радостей душевных, облегчения в жизненных трудностях и вообще просить себе всяких душевных и телесных благ не следует. И как в жизни нужно забыть себя и жить для других, и жизнью других, так и в молитве нужно забыть себя, свою душу, и просить только у Господа силы служить Ему и исполнять Его повеления на земле».

При наших прошениях не следует смущаться, если не последует исполнения какого-либо из наших прошений: возможно, что исполнение его не принесло бы духовной пользы. Как пишет архимандрит Иоанн: «Велика сила всякой смиренной молитвы. Нет случая, чтобы она не исполнилась, хотя и не всегда так, как того хотят люди, но — ещё лучше...

Неисполненную просьбу человеческую Господь заменяет Своими дарами, которые суть самое главное и самое нужное благо для человека. Ибо лишь Господь один знает, что важно и что нужно каждому. Человек же в своих прошениях иногда уподобляется ребёнку, просящему пламя свечи...». Поэтому все просьбы наши мы должны заканчивать так, как заканчивал Свою молитву Господь в Гефсиманском саду: «Впрочем, не Моя воля, но Твоя да будет» (Лк. 22, 42).

О других случаях неисполнения наших прошений так говорит отец Иоанн С.: «Ты желаешь себе или другому кому-либо или всем какого-либо духовного блага, а Господь давно, давно прежде тебя того желает тебе и другим и готов даровать,— только бы была готовность к принятию Божественного дара, только бы были сколько-нибудь достойны того имеющие принять». Поэтому все наши прошения не должны сопровождаться сильным желанием, чтобы они были выполнены во что бы то ни стало. Здесь уместно вспомнить рассказ из сочинений архиепископа Луки. «Однажды ангел сказал одной из пламенно молившихся: «Что в самом деле ты делаешь? Ты колеблешь чертог небесный и там ничего не слышно, кроме твоих криков». А эта душа не произносила ни слова: только её сердце так волновалось, что её невидимого чувства было достаточно, чтобы поколебать высоту небесную».

Может возникнуть также вопрос — зачем же просить, если Господь безмерно благ и знает всё лучше нас и поступит так, как лучше для нас? Когда мы имеем какое-либо желание, то можем впасть в уныние от того, что оно не исполнится... Если же мы принесем его Господу, то этого не случится. Если даже это желание и не будет исполнено, то мы получим твёрдость духа и полноту веры, что дело совершится по воле Божией так, как для всех будет лучше.

В некоторых случаях Господь не отказывает, а медлит с исполнением молитвы (Лк. 18, 7). Поэтому, помолившись, нельзя унывать, не получая тотчас просимого. Как говорят об этом Оптинские старцы: «Между сеянием и жатвой должно пройти известное время». Господь, может быть, в некоторых случаях испытывает веру молящихся для того, чтобы приучить их к терпению и впоследствии вознаградить за труд и настойчивость в молитве. Как пишет св. Иоанн Златоуст: «Не огорчайся, если не получишь сразу того, о чём просишь. Бог хочет даровать тебе большее благо через твоё постоянство в молитве».

Следует упомянуть, что у многих христиан, возросших духовно, наступает такой период, когда они более не знают — как им молиться за себя? Они твёрдо верят, что Премудрый Господь — Промыслитель — несравненно лучше их знает, что им полезно и что им надо послать в жизни. Вот пример подобного обращения молитвы митрополита московского Филарета: «Господи! Не знаю, что мне просить у Тебя? Ты Один знаешь, что мне потребно. Ты любишь меня больше, нежели я сам умею любить себя. Отче! Дай рабу Твоему то, о чём я Тебя и просить не умею. Не смею просить ни Креста, ни утешения, только стою перед Тобою. Сердце мое Тебе открыто, Ты зришь нужды мои, которых я не знаю: зри и сотвори по милости Твоей. Порази и исцели, низложи и подыми мя. Благоговею и безмолвствую перед Твоей Святой волей и непостижимыми для меня судьбами Твоими. Весь я предаюсь Тебе. Нет у меня иного желания, — кроме желания исполнить волю Твою. Научи меня молиться. Сам во мне молись. Аминь».

Страницы