Жизнь в дар Христу

Глава 1.
«Кто может назвать мне имя этого человека»?

Антон Петров, студент второго курса Санкт-Петербургской духовной семинарии, сидел за длинным столом в профессорской, украдкой поглядывая на сидящих справа и слева однокурсников. В самом деле, что случилось? Зачем отец проректор вызвал их сюда? Похоже, он хочет сообщить им что-то важное...

— Решением ученого совета, утвержденным ректором... — донесся до Антона голос проректора по учебной работе, пожилого протоиерея отца В. — в этом году объявлен конкурс студенческих научных исследований, посвященных памятной дате, которую мы будем отмечать в следующем году...

Антон понимающе переглянулся с сидевшим справа от него однокурсником Сергеем. Что ж, теперь ясно, для чего их вызвал отец проректор. Действительно, следующий, 2000 год, не простой, а юбилейный. Исполнится ровно две тысячи лет с тех пор, как в мир явился Христос Спаситель. И началась новая эра...это раньше, во времена гонений на веру, от людей скрывали, что отсчет лет ведется не от начала некоей «нашей эры», а от Рождества Христова. Разумеется, столь великую дату будет торжественно отмечать весь христианский мир. Вот и их семинария с Академией тоже готовятся ее праздновать, оттого-то и объявили конкурс студенческих работ. Так что нетрудно догадаться: их темой станет история Православной Церкви. А она так богата на события и имена! Сколько святых мужей и жен прославило Бога своими подвигами за два тысячелетия с тех пор, как в далеком восточном городе Вифлееме родился Христос! В том числе и на родине Антона — на Севере, в Архангельской епархии. Несколько лет назад крестный Антона, отец Николай, дал ему почитать старую-престарую, изданную в 1901 году, книжку под названием «Архангельский патерик», написанную иеромонахом Никодимом (Кононовым)¹. Между прочим, в ней говорилось, что по числу святых Архангельская земля уступает лишь «матери городов русских» Киеву и древнему «господину великому Новгороду». Многие из них известны каждому православному человеку: преподобные Зосима и Савватий Соловецкие, праведные отрок Артемий Веркольский и «всероссийский батюшка» Иоанн Кронштдатский. А сколько людей, пострадавших за Христа во время гонений на веру, еще будет причислено к лику святых...

Раздумья Антона прервал голос проректора:

— Кто может назвать мне имя этого человека?

Антон поднял голову. Отец В. стоял перед картиной, украшавшей стену профессорской². На ней Санкт-Петербургские семинария и Академия были изображены так, как они выглядели до революции. А перед ними стояли их профессора и преподаватели. В том числе — молодой безбородый мужчина с умным, интеллигентным лицом. На него-то и указывал сейчас отец В. Знакомое лицо. Кажется, Антон уже где-то видел его... Вот только где именно? И почему только память имеет свойство подводить в самый нужный момент?

— А между тем его имя у всех вас на слуху. — укоризненно произнес отец В., глядя на застывших в растерянности семинаристов. — По книгам этого человека училось не одно поколение студентов духовных школ. В том числе и вы. Бог даст, со временем его книги прочтут и ваши дети. Так вот, дорогие мои, я вам доложу, что 5 апреля следующего года исполняется сто лет со дня смерти выдающегося церковного историка и богослова, профессора, члена-корреспондента Императорской Академии наук Василия Васильевича Болотова³. И конкурс работ, о которых я вам говорил, посвящен его памяти. Их темой должна стать научная и педагогическая деятельность профессора Болотова. Эти работы будут зачтены вам в качестве семестровых сочинений. А лучшие из них будут опубликованы в юбилейном сборнике научных работ, посвященных столетию со дня его кончины. Разумеется, написание такой работы потребует от вас определенных усилий, так как до настоящего времени изучены далеко не все аспекты деятельности этого великого историка и педагога, которого его современники называли святым человеком, подвижником в науке⁴...

По правде сказать, Антону хотелось бы написать работу на совершенно другую тему. Например, про святых своей родной Архангельской епархии. Или про Новомучеников. Но уж никак не про ученого, писавшего книги по церковной истории. Пусть даже он был и великим ученым... Однако за два года учебы в семинарии он уже успел усвоить «послушание выше поста и молитвы». А потому отправился в библиотеку за материалами для будущей работы о профессоре В. В. Болотове. Хотя был убежден: он не сможет написать о нем ничего нового. Все известно, все изучено. По крайней мере, так ему казалось в ту пору.

Глава 2.
Неожиданное открытие

...— А вот первое прижизненное издание лекций профессора Болотова по церковной истории. — заведующий семинарской библиотекой, игумен С., протянул Антону книгу с потрепанным кожаным корешком, в потертом желто-коричневом переплете «под мрамор». — Их издали в 1884 году литографским способом сами студенты. Тираж книги был очень маленьким, точнее сказать, крохотным. Поэтому каждый экземпляр имел свой номер. Вот этот — пятый из напечатанных. Видите, вверху на титульном листе значится «экземпляр № 5»⁵. Редчайшая книга.

Антон, не отрываясь, смотрел на желтоватый от времени титульный лист. Точнее, на фиолетовую печать, стоявшую в правом верхнем углу: «Фундаментальная библиотека Архангельской духовной семинарии. 16 декабря 1899 г.». Значит, эта книга попала сюда с его родины? А раньше она находилась в библиотеке Архангельской духовной семинарии⁶. Выходит, лекции профессора Болотова изучали даже северные семинаристы! Вот бы узнать их имена! Тогда можно было бы написать работу на тему «Северяне — ученики профессора В. В. Болотова»... А это еще что за печать?

Действительно, в правом нижнем углу книги стоял другой штамп, совсем маленький: «А.М. Кононов». Антон сразу понял: это печать ее владельца. Вот только кем же он был?

Словно угадав, о чем думает Антон, отец С. ответил:

— Это можно попытаться установить. Существует специальный каталог библиотечных печатей и экслибрисов. Сейчас я его найду.

Библиотекарь скрылся между книжными стеллажами, но вскоре вернулся, держав в руках толстую книгу.

— Так. Сейчас посмотрим. — произнес он, перелистывая страницы. Затем поднял голову и внимательно посмотрел на Антона. — Это — личная печать епископа Белгородского Никодима (Кононова). Церковного историка, автора нескольких акафистов, мученика за Христа⁷. Вы ведь, кажется, родом с Севера? Из Архангельской епархии? А Святитель Никодим как раз писал книги о северных святых. Одна из них называется: «Архангельский Патерик».

Антон стоял, словно громом пораженный. Выходит, автор книги про святых его родного края был учеником профессора Болотова! Мало того — пострадал за Христа! Вот так открытие!

Глава 3.
Педагог, архиерей, ученый, писатель...

— Ты что это читаешь? — спросил Сергей, беря в руки книгу в черной мягкой обложке, из которой делал выписки его друг Антон. — «Новые мученики Российские»⁸ ...жизнеописание епископа Никодима Белгородского... Послушай, ты, случайно, темой не ошибся? Нам ведь, вроде бы, про профессора Болотова написать задавали...

— Не ошибся. — ответил Антон. — Представляешь, оказывается, епископ Никодим учился в нашей Академии. В том числе — у профессора Болотова... А еще — он мой земляк...

— Как так: твой земляк? — заинтересовался Сергей. — Ну-ка, расскажи.

— Он родом из нашей Архангельской области...правда, в те времена она Архангельской губернией называлась. — начал Антон. — И знаешь, оказывается, у нас на Севере был целый род священников Кононовых, известный чуть ли не с семнадцатого века. Так вот, Владыка Никодим⁹ происходил как раз из этого рода. Отец его, Михаил Семенович Кононов, был священником. И своего сына Александра (так звали Владыку Никодима до того, как он принял монашеский постриг) отдал учиться в Архангельскую духовную семинарию. Чтобы тот тоже стал священником. А поскольку Александр был отличником, после окончания семинарии его послали учиться в Санкт-Петербург, в нашу Духовную Академию.

— Вот как! — удивленно воскликнул Сергей. — А я думал, что из ваших краев в нашей Академии только праведный Иоанн Кронштадтский учился...

— Так вот, учась в Академии, он и стал учеником профессора В. Болотова. — подытожил Антон.

— Ну, это еще доказать надо. — усомнился Сергей. — Докажи!

— Во-первых, в нашей библиотеке есть книга лекций профессора Болотова по церковной истории. Старинная, еще конца 19 века. И на ней стоит личная печать Владыки Никодима... вернее, еще Александра Кононова — монашеский постриг с именем Никодима он на четвертом курсе Академии принял¹⁰. Он подарил ее в библиотеку Архангельской духовной семинарии. А потом она попала к нам...удивительная история, правда? Я сам эту книгу видел, даже в руках держал. Ну как, теперь веришь, что Владыка Никодим — ученик профессора Болотова?

— Не-а. — мотнул головой Сергей. — Мало ли студентов слушало и читало лекции Болотова? И что, после этого всех их надо считать его учениками? Нет, я думаю, что ученик — это тот, кто продолжает дело учителя. Вот, например, если бы Владыка Никодим был историком, ученым или педагогом, как профессор Болотов, тогда можно было бы сказать, что он — его ученик.

— А он был педагогом! — воскликнул Антон. — Когда Владыка Никодим окончил духовную Академию, он работал в разных духовных школах. Сперва был смотрителем Александро-Невского духовного училища, потом — ректором Калужской духовной семинарии. После этого его перевели почти что в наши края — в Олонецкую духовную семинарию. И он был ее ректором до того самого времени, пока в 1911 г. его не рукоположили во епископа Рыльского, викария Курской епархии. А с 1913 г. он стал епископом Курским и Белгородским...

— Ладно, положим, педагогом он был. — согласился Сергей. — Но уж историком, как профессор Болотов, он точно не был!

— Представь себе — он и историком был! — не сдавался Антон. — Между прочим, первая его научная статья вышла в журнале «Русский Паломник» через несколько лет после того, как он закончил духовную Академию. Знаешь, о чем была эта статья? Об истории Михайло-Архангельского монастыря, возле которого был построен мой город Архангельск. Он и имя свое получил в честь святого покровителя этого монастыря — Архангела Михаила, хотя сначала назывался Новыми Холмогорами. Видишь, как Владыка Никодим любил свой родной край — первую научную работу посвятил его истории!

А в 1901 г. вышла его книга о святых нашей епархии. Эта книга называется «Архангельский Патерик». Я читал, что материалы к ней он собирал целых семь лет, еще учась в духовной Академии. Представляешь! Почти как Святитель Димитрий Ростовский, который 25 лет писал свои «Жития Святых»! А еще Владыка Никодим написал книгу «Древнейшие Архангельские святые и исторические сведения о церковном их почитании»¹¹. Там собраны жития даже самых малоизвестных наших святых. Например, житие праведной Параскевы Пиринемской. Слыхал о такой святой? Нет? Это — родная сестра праведного отрока Артемия Веркольского. По правде сказать, я и сам бы о ней не узнал никогда, если бы не прочел книгу Владыки Никодима. Ну как, теперь веришь, что он — историк?

— Значит, он написал две книги о святых Архангельской епархии... — произнес Сергей, словно раздумывая о чем-то.

— Нет, гораздо больше. — оборвал его Антон. — У него много книг: про подвижников Соловецкого монастыря, про Преподобных Антония Сийского и Трифона Печенгского, про святых Олонецкой земли¹². А еще Владыка Никодим написал книги о преподобных старцах Паисии Величковском и Макарии Оптинском, о жизни и чудесах Святителя Иоасафа Белгородского. Мало того: он составил многотомное собрание русских подвижников благочестия, которые жили в 18 и 19 веках и к тому времени не были причислены к лику святых. Между прочим, и епископ Никодим, и его учитель, профессор Болотов, писали свои книги так, чтобы читать их было интересно... Ну как, теперь ты веришь, что Владыка Никодим был историком, как профессор Болотов?

— Убедил. — кивнул Сергей. — А ученая степень у него была?

— Была. — ответил Антон. — Владыка Никодим был магистром богословия. Это звание ему присудили в 1917 году. Между прочим, за многочисленные научные труды. Так что в ученом мире он пользовался уважением, как и его учитель — профессор Болотов. А еще, представь себе, Владыка Никодим был поэтом!

— Неужели? — Сергей недоверчиво смотрел на Антона, явно пытаясь угадать, не разыгрывает ли его друг. Хотя почему бы и нет? Ведь писали же духовные стихи Святители Димитрий Ростовский и Игнатий Ставропольский! А Святитель Филарет Московский даже вел спор в стихах о смысле жизни с самим Пушкиным...и победил в этом споре¹³. Отчего бы тогда и епископу Никодиму Белгородскому не быть поэтом? — Он что, стихи сочинял?

— Ну, честно говоря, он сочинял не стихи, а акафисты¹⁴. — признался Антон. — Например, он написал акафисты нашим северным святым: Иову Ущельскому, Трифону Печенгскому, Никодиму Кожеозерскому, и один из акафистов Святителю Иоасафу Белгородскому. А раньше, еще будучи иеромонахом, епископ Никодим составил акафист Святителю Иоанну Златоусту. Правда, сначала его не допустили к изданию. Мол, акафист гению должен писать гений, а не какой-то никому не известный иеромонах. И лишь позднее, когда Владыка Никодим стал епископом, этот акафист издали. Мало того: автора удостоили благодарности от Святейшего Синода. Вот так!

— Вот как... — задумчиво повторил Сергей, явно пораженный услышанным от друга. — Вот, значит, какой ученик был у профессора Болотова... Епископ, ученый, писатель, поэт...

— А еще — мученик за Христа. — отозвался Антон. — Помнишь, отец В. говорил, что профессора Болотова называли «святым человеком». Это правда. Я читал, что когда он был маленьким, то любил рыть пещерки, которые называл «монастырями». А сам изображал их настоятеля. А его современник, обер-прокурор Синода Константин Победоносцев, рассказывал о профессоре Болотове так: «это — положительно подвижник в науке... Живет в затворе, никуда не ходит...знает только Академию, церковь да свою квартиру». Монах, да и только! Когда же он умирал, то воскликнул: «как прекрасны последние минуты! Иду ко Христу! Христос идет!»

— Выходит, перед смертью он видел Христа! — прошептал Сергей. — Вот бы и нам так сподобиться!

— А его ученик, Владыка Никодим, сподобился от Господа мученической смерти. — ответил Антон. — Причем в первые дни после Рождества Христова, на Святках.

— Как это было? — спросил Сергей. — Расскажи.

Глава 4.
...А еще — мученик за Христа.

...Праздничная Литургия в белгородском Свято-Троицком кафедральном соборе только что закончилась. Теперь епископ Никодим поздравлял местных священнослужителей с Рождеством Христовым. И пускай на дворе стояли рождественские морозы, пускай в Белгороде свирепствовал чекист Саенко¹⁵, прозванный «комиссаром смерти» в этот миг для них словно не существовало настоящего. Все они заново переживали то великое и радостное событие, которое совершилось почти две тысячи лет тому назад в далеком восточном городе Вифлееме: приход в мир Спасителя. «Христос раждается — славите, Христос с небес — срящите, Христос на земли — возноситеся, пойте Господеви вся земля...» Что могло омрачить эту радость?

И все-таки это произошло: к ним пожаловал незваный... мало того, зловещий гость: сам «комиссар смерти» товарищ Саенко. В белом кожухе, в черной косматой папахе, надвинутой по самые брови, обвешанный оружием, он походил не на красного комиссара, а на разбойника с большой дороги. Разумеется, его приход не предвещал ничего хорошего. Тем более, что Владыка Никодим не раз обличал с амвона советскую власть, железной рукой загонявшую народ в придуманное ими «светлое будущее» без Бога, с лагерными вышками вместо церковных куполов с крестами. Его смелость удивляла и восхищала верующих. И приводила в ярость богоборцев. Ведь никто ни до, ни после Владыки Никодима не смел открыто говорить о том, куда на самом деле ведет дорога без Бога. Они ждали лишь удобного времени, чтобы расправиться с бесстрашным архиереем. И вот теперь этот час настал.

— Я комендант города. Именем советской власти вы арестованы. — произнес Саенко, с нескрываемой ненавистью глядя на Владыку Никодима. В последний раз благословив тех, кого он только что поздравлял с Рождеством Христовым, епископ последовал за ним.

...Весть об аресте архиерея мгновенно облетела весь город. Кто-то заранее оплакивал его, кто-то бессильно клял новую власть, объявившую Церкви беспощадную войну. Но нашлись и те, кто решил спасти своего Владыку. Ведь в Белгороде его уже успели полюбить. Кто еще читал такие красивые и выразительные проповеди? Кто еще так часто и благоговейно совершал церковные службы? Рассказывали, будто в то время, когда епископ Никодим служил в храме, он менялся до неузнаваемости — словно посланник небес являлся среди земных людей. «Он весь уходил в службу Богу» — вспоминали они. Наверное, таким же был некогда Святитель Иоасаф Белгородский. Может быть, этим и объяснялось то, что Владыка Никодим особенно почитал этого святого. И даже завещал похоронить себя рядом с ним...

Но жители Белгорода любили Владыку Никодима не только за его благочестие. А еще и за то, что он относился к ним не как архиерей — к подчиненным, а как любящий отец — к своим детям. Именно так он сказал им с амвона в день своего приезда в Белгород: «принес я вам с далекого Севера сердце любящего отца»... Разве могли они теперь покинуть своего духовного отца? Нет. Даже если за это их самих ждала смерть.

Через несколько часов после ареста епископа Никодима возле здания Белгородского ЧК собралась целая толпа народа.

— Вот увидите, его отпустят. Непременно отпустят. Ведь советская власть — народная. А тут мы всем народом за него просим. Должны же они нас послушать... — проносилось в толпе.

— Да уж, народная... — слышалось в ответ. — Вон сколько они уже крови пролили! Слыхали, как недавно в Ракитной слободе батюшку убили?¹⁶> Привели его к реке, привязали к спине взрывчатку и говорят: жить хочешь? Вот мы сейчас запал подожжем, а ты беги. Успеешь его погасить — останешься жив. Ну, батюшка и побежал: до воды-то рукой подать было... да не успел... в клочья разнесло мученика Христова. Убьют Владыку, как пить дать убьют. И нас на помилуют, что за него просим...

— Ну и пускай! Чего бояться? Двух смертей не бывать, а одной не миновать! За Христа и смерть красна!

...Тем временем на пороге ЧК показался Саенко в сопровождении вооруженных красноармейцев:

— Чего собрались! — закричал он. — А ну расходитесь! Кому сказано! Не то прикажу стрелять!

Однако толпа не расходилась. Мало того: из нее вышла интеллигентная женщина средних лет и смело направилась к грозному комиссару:

— Меня зовут Мария Кияновская¹⁷. Я — здешняя учительница. От имени собравшихся здесь я пришла просить Вас освободить Владыку Никодима...

— Что?! — вскинулся Саенко. — За врага советской власти просишь! Буржуйская пособница!

По его знаку красноармейцы схватили женщину. В тот же вечер «комиссар смерти» лично расстрелял ее. А Владыку Никодима выпустил. Впрочем, уже на другой день Саенко повторно арестовал его прямо в алтаре кафедрального собора. Белгородцам было объявлено, что епископа увезли в Харьков, в тамошнюю ЧК. Позднее они узнали страшную правду: 10 января, в те самые дни, когда православные люди празднуют Святки, Владыка Никодим был расстрелян.

Существует несколько рассказов о том, как принял смерть за Христа епископ Никодим. В том числе — и воспоминания самого Саенко. По одному из них Владыку Никодима расстрелял на пожарном дворе отряд красноармейцев-китайцев. Чужеземным солдатам, привыкшим повиноваться приказам, было безразлично, что перед ними — священнослужитель, архиерей, любимый всеми белгородцами. Но, когда Владыка Никодим, стоя под дулами ружей, благословил своих будущих убийц, даже они отказались стрелять в него. Тогда епископа обрили, переодели в солдатскую шинель и снова вывели на пожарный двор, где его поджидал другой отряд красноармейцев...

Тело епископа-мученика отвезли на городское кладбище и похоронили в общей могиле. Однако едва стало известно о расстреле Владыки Никодима, к месту его погребения стали приходить люди, приносить иконки, свечи, цветы. Когда же спустя полгода в Белгород пришла Белая армия, мощи епископа Никодима были извлечены из могилы и похоронены в Свято-Троицком мужском монастыре, близ раки Святителя Иоасафа Белгородского. Там они и находились до тех пор, пока этот храм не был разрушен¹⁸.

Глава 5.
«А что мы принесем в дар Христу?»

Антон замолчал. Молчал и Сергей. Однако через некоторое время он тихо, словно обдумывая что-то важное, произнес:

— Как волхвы...

— Что? — Антон с недоумением посмотрел на друга. — Какие волхвы?

— Ты что, забыл? — ответил Сергей. — Те, которые принесли дары Младенцу Христу. Золото, ладан и смирну. Понимаешь, каждый из тех, кто верует во Христа, приносит что-то Ему в дар. Например, профессор Болотов — свои труды по церковной истории. А его ученик, Владыка Никодим — свои книги, свои акафисты и — свою жизнь. Ведь не случайно же он пострадал за Христа именно на Святках, подарив Ему самое дорогое, что у него было — свою жизнь. А что принесем Ему в дар мы с тобой?

В самом деле — что принесем в дар Христу мы с тобой?..

Эпилог

...Актовый зал Духовной Академии был переполнен. Впрочем, могло ли быть иначе? Ведь в эти апрельские дни Санкт-Петербургские духовные школы праздновали столетие со дня кончины профессора В. Болотова. Великого ученого, педагога и богослова, посвятившего свою жизнь служению Христу и Святой Православной Церкви. И это торжество объединило всех — от ректора и маститых профессоров до студентов. Разумеется, среди них были и Антон с Сергеем. Ведь теперь профессор Болотов был для них не просто ученым, автором лекций по истории Церкви, но человеком, беззаветно служившим Богу. Как и его ученик, Священномученик Никодим Белгородский, в святочные дни 1918 года принесший в дар Христу свою жизнь.

^[1] Первое издание «Архангельского Патерика» (с подзаголовком «Исторические сказания о жизни и подвигах русских святых и некоторых других приснопамятных мужей») вышло в свет в 1901 г в Санкт-Петербурге. В ту пору, его автор, Священномученик Никодим (Кононов) был еще не епископом, а иеромонахом.
^[2] На самом деле этих картин две. На одной изображены дореволюционные здания Санкт-Петербургских духовных школ. На другой — их современный вид.
^[3] В. В. Болотов — крупнейший русский историк древней Церкви, автор ряда научных трудов по ней, в тому числе фундаментального курса «Лекции по истории Древней Церкви». В наше время он был переиздан несколько раз.
^[4] Так называли профессора Болотова его современники- обер-прокурор Синода К. Победоносцев и митрополит Санкт-Петербургский Антоний (Вадковский).
^[5] Полное название этой книги: «Лекции по общей церковной истории, читанные в 1894/5 академическом году студентам Санкт-Петербургской Духовной Академии экстраординарным профессором В.В. Болотовым. Х1У и ХУ курсы». Экземпляр, о котором идет речь, существует на самом деле.
^[6] Самым знаменитым выпускником этой семинарии был святой праведный Иоанн Кронштадтский. После революции 1917 г. Архангельская духовная семинария была закрыта. Сейчас в ее здании находится педагогический институт с домовым храмом, освященным в честь Праведного Иоанна Кронштадтского.
^[7] Спустя год после описываемых событий, в 2000 г., Священномученик Никодим Белгородский был причислен к лику православных святых. В том же году Братством Свт. Игнатия Ставропольского была переиздана его книга «Архангельский Патерик».
^[8] Антон читает книгу протопресвитера Михаила Польского «Новые мученики Российские», изданную в Джорданвилле в 1957 г. (точнее, одно из ее переизданий, сделанное в начале 90-х годов), где имелась краткая биография Священномученика Никодима.
^[9] Разумеется, правильнее было бы сказать: Священномученик Никодим. Однако в 1999 г., когда происходит действие рассказа, он еще не был причислен к лику Святых.
^[10] Существует мнение, что Святитель Никодим получил свое монашеское имя в честь святого своей родной Архангельской епархии — преподобного Никодима Козеозерского (Хозьюгского).
^[11] Эта книга вышла в 1901 г. в Санкт-Петербурге и, в отличие от «Архангельского Патерика», впоследствии не переиздавалась.
^[12] Книга Свт. Никодима (Кононова) «Олонецкий Патерик» содержит сведения о святых Карелии, Онежского района и Каргополья.
^[13] Это на самом деле так. Святитель Филарет Московский написал отзыв в стихах на «Стансы» («Дар напрасный, дар случайный...») А.С. Пушкина:

«Не напрасно, не случайно
Жизнь от Бога нам дана,
Не без воли Бога тайной
И на казнь осуждена.

Сам я своенравной властью
Зло из темных бездн воззвал,
Сам наполнил душу страстью,
Ум сомненьем взволновал.

Вспомнись мне, Забвенный мною!
Просияй сквозь сумрак дум, —
И созиждется Тобою
Сердце чисто, светел ум»

И тот откликнулся ответным стихотворением («В часы забав или праздной скуки...»), признавая правоту Святого («...и внемлет арфе Филарета в священном ужасе поэт»).
^[14] Акафист — здесь — Богослужебный текст, нечто вроде поэмы в прозе, прославляющей жизнь и подвиги Святого.
^[15] С.А Саенко (1886-1973) — чекист, командир отряда особого назначения, известный своей жестокостью.
^[16] На самом деле это произошло позднее — летом 1919 г., в слободе Ракитная Белгородской епархии. Однако автор решил поместить сюда этот рассказ об убийстве священника, как ярчайший пример гонений на православных со стороны богоборческой власти.
^[17] Мария Дмитриевна Кияновская (в книге о. Михаила Польского — Каенская), жена священника, учительница, начальница местной женской гимназии.
^[18] Мощи Владыки Никодима были обретены в конце 2012 г. при раскопках на месте Свято-Троицкого собора.

Список использованных источников:

• Евфимия (Пащенко), мон. «Сказания о святых подвижниках Архангельской земли». — Архангельск, 2009.
• Михаил Польский, протопресв. Новые мученики Российские. ч. 1. Джорданвилль, 1957.
• Никодим (Кононов), иеромонах. Архангельский Патерик». — СПб. 1901.
• Олег Кобец, протоиерей, А.Н. Крупенков, Н.Ф. Крупенков. История Белгородской епархии (текст жития Священномученика Никодима взят из интернета).