На коленях

Нездешняя...

Впервые она встала на колени в соборе монастыря. Не могла стоять, ей хотелось целовать ноги Тому, кто даёт Надежду. Какое стояние может быть перед Его Ликом?

Присутствие Бога ощущалось во всём. Он был с ней, вокруг неё, внутри. Был только Бог, и она склонялась перед Ним, чтобы не оскорбить Его величия.

То был первый порыв её сердца, первая любовь.

После службы к ней обратились несколько человек, протягивая записочки с именами близких и прося о них помолиться.

Неожиданно и странно, но смиренное состояние, в котором она пребывала, приняло всё как должное. Если просят, она помолится.

В каждом храме и монастыре, где она появлялась, её принимали за монахиню. Хоть она ни с кем не говорила, только молилась. Одевалась просто, но стильно, со вкусом — не по-монашески. И всё равно людям грезилась в её облике монахиня.

— Молодая монашечка к нам пришла, — слышала она в очередной раз шёпот приходских старушек. Смущалась этим вниманием к себе. Ей хотелось быть невидимой, стоять так, чтоб её никто не замечал.

Самое сокровенное желание — быть незаметной. Но её всегда примечали и выделяли. Было в её облике что-то необычное, сразу бросающееся в глаза.

Она часто переезжала с места на место, и где бы ни оказывалась, её всюду принимали за «иностранку», приехавшую издалече. Она всегда была иной и привлекала внимание своей инаковостью.

А что же сейчас? Свой приход, сын — священник, вокруг хорошо знакомые люди, и всё равно — неместная...

Теперь она не наедине с Богом, но в присутствии других. И она не смеет позволить себе выделяться. Бог с ней, вокруг неё, внутри, и она, как прежде, склоняется перед Ним — в благодарении. Только теперь она просто стоит, в полный рост, как другие. Стоит как монумент, как памятник, потому что вся ушла внутрь, в коленопреклонение, которого никто не видит. Она порой кланяется реже, чем принято, реже, чем следует, потому что всегда преклонённому незачем кланяться, а глядеть на себя чужими глазами во время молитвы невозможно.