Через страну Северного Ветра
— к Солнцу Правды

Джордж Макдональд и его книги

Прежде чем рассказывать о творчестве Д. Макдональда, приведу два отзыва о нем его младших современников, английских христианских писателей, чьи произведения известны многим православным людям. Один из них принадлежит Г. К. Честертону, который посвятил этому автору отдельный очерк, где назвал его «одним из замечательных людей нашего времени». А Клайв Льюис в своей автобиографии «Настигнут радостью» утверждал, что на него «...повлиял больше, чем все остальные авторы» именно Джордж Макдональд.

Прежде всего — его «волшебная повесть для детей и взрослых» «Фантастес», которую он однажды купил на вокзале. Вроде бы, случайно, просто для того, чтобы скоротать время в поезде. Вот как сам К. Льюис описал дальнейшее: «...я в ней обнаружил все, что любил в Спенсере и Мэлори..., но все сделалось иным. Я не знал тогда имени этого нового качества, этой ясной тени, осенявшей все путешествия героя, но теперь я знаю, это — святость. Пришла великая минута, и я забыл о лесах и домах, о которых читал, чтобы отправиться на поиски бесплотного света, сияющего сквозь них, и постепенно я различил этот свет в самих домах и деревьях, в своем прошлом, в тихой комнате, где я читал...» В итоге: «в ту ночь христианским стало мое воображение; на мою душу, разумеется, ушло гораздо больше времени». Согласимся, творчество писателя, который привел к вере будущего автора знаменитых «Хроник Нарнии», заслуживает и нашего внимания.

Оговорюсь сразу — речь идет не о православном авторе. Д. Макдональд был протестантом по вероисповеданию. Одно время — даже пастором. Впрочем, спустя несколько лет был вынужден сменить кафедру проповедника на перо писателя. Причины этого можно понять, прочитав, например, его роман «Сэр Гибби», где весьма иронично изображены два пастора — мистер Склейтер и Фергюс Дафф, которые понимали жизнь во Христе всего лишь как формальное исполнение, так сказать, «христианского долга». Или сказку «Принцесса и Курди», в которой другой пастор внушает народу, что главный закон их религии «коренится в заботе каждого о самом себе», а любовь к ближнему — лишь средство для того, чтобы обеспечить себе блаженство, причем не в Царстве Небесном, а прежде всего в этом мире. С такими Д. Макдональду было не по дороге. Поэтому он и стал писателем. Но не его вина, что он родился в Шотландии, а не в России или Греции, и поэтому не мог быть или стать православным. Нам Бог даровал это счастье. А вот ему — нет.

Надо сказать, что сейчас произведения Д. Макдональда вполне доступны для православного читателя. Так, ряд его сказок выпустил московский издательский центр «Нарния». Среди них — «Потерянная принцесса» и «Невесомая принцесса», «Страна Северного Ветра», а также дилогия о маленькой принцессе Айрин и мальчике-шахтере Курди («Принцесса и гоблин» и «Принцесса и Курди»). Последний том ее был издан в 2007 г. Так что есть надежда, что в скором времени книги Д. Макдональда прочно войдут в круг чтения православных детей и взрослых. Подтверждением этому служит упоминание о них в сказке известной православной писательницы Юлии Вознесенской «Юлианна или опасные игры». Вот сестры-подростки Юля и Анна приходят в церковную книжную лавку напротив Александро-Невской Лавры. Узнав, что Юля хочет почитать «фэнтэзи», продавец предлагает ей приобрести что-нибудь из христианской фэнтэзи.

« — Разве такие бывают? — удивилась Юлька.

— Конечно, бывают! „Хроники Нарнии“ Клайва Льюиса, например, или сказки Джорджа Макдональда». — отвечает ей продавец.

Действительно, Д. Макдональд известен прежде всего как один из основоположников жанра «фэнтэзи». Истинность этого утверждения становится очевидна, если сравнить его книги с книгами К. Льюиса или Д.Р. Р. Толкиена. В самом деле, более чем за полвека до появления «Хроник Нарнии», «Властелина колец» и «Сильмариллиона» в них уже были сказочные страны (или, скорее, иные миры), куда можно попасть из заброшенной комнаты на чердаке, или, пройдя сквозь старинное зеркало, а иногда даже просто из собственной спальни или библиотеки. А также эльфы, гоблины, ожившие деревья, заколдованные принцессы... Так что, если даже не вдаваться в рассмотрение тем, общих для этих трех писателей, сходство в реалиях налицо. Именно поэтому в 2004 г. издательство АСТ выпустило фантастический роман Д. Макдональда «Лилит» в серии «предшественники Толкиена».

Однако нельзя считать этого писателя исключительно фантастом или только лишь сказочником. Он умел писать и стихи, которые можно встретить в каждом его произведении. А также — прекрасные реалистические книги. Например такие, как уже упомянутый ранее роман «Сэр Гибби». Но, вне зависимости от жанра, в котором написана та или иная книга Д. Макдональда, почти через каждую из них красной нитью проходит одна и та же тема — встречи человека с Богом.

Об этом может говориться напрямую. Как, например, в книге «Сэр Гибби», где герой, в ту пору маленький мальчик-бродяга, сидя в тишине и одиночестве на горной вершине, впервые в жизни ощущает присутствие Бога. Но чаще, особенно в сказках Д. Макдональда, непосредственной встречи героев с Богом, на первый взгляд, не происходит. Вместо этого события развиваются вроде бы, вполне по-сказочному. Вот маленькая принцесса Айрин, героиня сказки «Принцесса и гоблин», играя с няней в прятки, обнаруживает на чердаке некую женщину с прялкой, свою тезку и пра-прабабушку, которая предстает ей то древней старушкой, то ослепительно молодой и величественной королевой. Вот в сказке «Потерянная принцесса» капризную и избалованную Розамунду похищает из дворца, чтобы научить уму-разуму, некая могущественная, добрая, но одновременно строгая Мудрая Женщина. Вот мальчику Алмазу, сыну конюха, является не менее могущественная, грозная и прекрасная Царица Северного Ветра... Кто они? Казалось бы, проще всего назвать их волшебницами. Но Д. Макдональд старательно избегает этого. И не случайно. Ведь, если сравнить то общее, что имеют между собой и Королева Айрин, и Мудрая Женщина, и Царица Северного Ветра-то становится очевидно — они «больше, чем волшебницы». Все они наделены могуществом, мудростью и даром прозорливости. Они являются людям, когда сами пожелают этого, и только тем, кому сами захотят явиться. Мало того — в зависимости от своего внутреннего устроения каждый видит их в различном облике. Если доброму мальчику Алмазу Царица Северного Ветра предстает в образе прекрасной и величественной женщины, то злой няньке она видится страшным волком. «Мне пришлось принять злой вид», — объясняет Царица Северного Ветра изумленному Алмазу, — «чтобы она смогла меня заметить. Если б я была в другом обличье, она бы ничего не увидела, потому что душа ее мало-помалу превращается в волчью». Поэтому общение с ними и для Алмаза, и для мальчика Курди является своего рода испытанием веры — ведь им приходится научиться отделять истину от сплетен и нелепых россказней и оставаться верным ей. Ведь, по словам Королевы Айрин из сказки «Принцесса и Курди», «одно дело, если я сама выбираю свой облик, и совсем другое, кем меня изображают в глупых разговорах и детских сказках. Кроме того, одно дело — что подумаете обо мне вы с отцом, а другое — что вообразят обо мне глупые и плохие люди». Это же относится и к их поступкам. Вот Царица Северного Ветра говорит Алмазу, что ночью собирается вызвать на море бурю и потопить корабль. И, когда тот отказывается верить в ее жестокость, объясняет: «ты прав, жестокой я быть не могу, однако иногда приходится делать то, что для многих выглядит жестоким. Они просто не понимают, что происходит на самом деле. Говорят, что из-за меня тонут люди, а я всего лишь забираю их к себе, в страну Северного Ветра...». Впоследствии по ходу действия выясняется, что часть команды и пассажиров спаслась, а погибший корабль принадлежал человеку, который, в погоне за наживой, «начал опасно и безумно рисковать, вот и пришло время его остановить». Что и исполнила Царица Северного Ветра. И, наконец, самое главное — встреча с ней, равно как и с Королевой Айрин или Мудрой Женщиной делает человека лучше, духовно преображает его. Но лишь тогда, когда он сам захочет этого, причем, не только на словах, но и на деле.

Разумеется, после всего вышесказанного, читатель, знакомый с творчеством К. Льюиса, вспомнит, что один, весьма похожий на них персонаж, имеется в «Хрониках Нарнии». Речь идет о создателе этой сказочной страны — «Льве с большой буквы» — Аслане. Но, если у К. Льюиса в образе Льва Аслана угадывается Бог, то Д. Макдональд, скорее, использует сказочные сюжеты и образы, чтобы посредством их напомнить читателю о Боге, исподволь заставить задуматься о Нем. Не случайно в его сказке «Страна Северного Ветра» эта страна находится «за спиной» ее Царицы, и попасть туда можно, лишь пройдя сквозь нее, как через врата. Но тот, кто, подобно мальчику Алмазу, узнал и полюбил Царицу Северного Ветра, непременно захочет побывать в ее стране. Точно так же и книги Д. Макдональда становятся вратами, приводящими их читателя к Богу.

Чтобы понять, почему Д. Макдональд, задолго до того же К. Льюиса, использовал жанр сказки для того, чтобы говорить о Боге, вспомним, что он жил в стране, где люди с детства каждое воскресенье посещали храм и регулярно читали Священное Писание. Но при этом живая вера вполне могла подменяться, так сказать, «исполнением религиозного долга». Или, по известному выражению Ф. М. Достоевского, следование за Христом заменялось всего лишь хождением к обедне. Тем, у которых Евангелие превратилось только в атрибут журнального столика в гостиной, кто был убежден в том, что заповеди Христа невыполнимы в реальной жизни, а потому и необязательны для исполнения, вряд ли было возможно говорить о Боге иначе, как посредством сказки, притчи, фантастического романа. Или, как в свое время говорил Святитель Димитрий Ростовский, соединяя «приключение с поучением». В этом отношении характерно начало романов-сказок Д. Макдональда для взрослых «Фантастес» и «Лилит» — некий юноша получает в наследство фамильный особняк, а вместе с этим — и возможность тихой-сытой-мирной обывательской жизни. И вдруг в одно прекрасное утро он, проснувшись в собственной спальне, обнаруживает, что она прямо на его глазах превращается в лесную поляну. Или, заглянув из любопытства на чердак, находит там зеркало, пройдя сквозь которое, попадает в сказочную страну. Итогом же его приключений в ней становится духовное преображение. Вот как юноша Анодос из книги «Фантастес» говорит о том, чему его научило путешествие по Волшебной стране фей: «иногда у меня возникает странное ощущение, что я — призрак, посланный в мир, чтобы служить своим собратьям, или, скорее, исправить то зло, которое успел совершить. Мне хотелось бы сделать мир ярче и светлей — по крайней мере, в тех местах, куда не падает тьма моего собственного сердца».

Духовное преображение человека — одна из ключевых тем в творчестве Д. Макдональда. Именно ей посвящены две, пожалуй, наиболее известные его сказки — «Потерянная принцесса» и «Невесомая принцесса». На первый взгляд, очень простые и совсем детские. Но первую из них, возможно, стоило бы прочесть не только детям, а, прежде всего, их папам и мамам. Ведь, в отличие от традиционного сказочного сюжета, когда принцессу превращает в чудище злая колдунья, ее героиню, Розамунду (как, впрочем, и ее «двойника» — пастушку Агнес), сделали гордым и капризным маленьким чудовищем ее собственные любящие родители, внушившие ей, что она «не кто-нибудь», а очень важная и значимая персона, прихотям которой должно быть подчинено все вокруг. И для того, чтобы героиня излечилась от гордыни и своеволия, ей приходится перенести много бед. В том числе (как это происходит и со злой принцессой-чародейкой из сказки для взрослых «Лилит») самую страшную муку — возможность увидеть себя со стороны. Напрашивается параллель с известными словами королевы Гертруды из шекспировского «Гамлета»: «ты повернул глаза зрачками в душу, а там повсюду пятна черноты, и их ничем не смыть». Но принцесса Розамунда не просто ужасается, осознав себя «жалким, гадким, грубым, противным созданием» — это приводит ее к смирению и покаянию, и она прилагает все силы для того, чтобы «стать хорошей» и научиться любви и жертвенности. Кстати, не случайно эта сказка Д. Макдональда и в переводе, и в оригинале называется именно «Потерянная принцесса». Хотя, на первый взгляд, Розамунда сама не «теряется» — ее похищает из дворца Мудрая Женщина, со встречи с которой и с помощью которой и начинается долгий и трудный путь героини к тому, чтобы сделаться «не поддельной, а настоящей принцессой», научившись властвовать собой. Или, используя православную терминологию, побеждать свои страсти. Ведь человек во власти страстей становится их рабом, переставая быть самим собой, утрачивая себя — теряясь для Царства Божия. До тех пор, пока не приходит к покаянию. Стоит согласиться — эта сказка, или, скорее, притча, как нельзя лучше подтверждает правоту старинной русской поговорки: «сказка — ложь, да в ней намек, добрым молодцам урок».

А вот еще одна история о принцессе — «Невесомая принцесса». На этот раз, вполне в духе сказочной традиции, о королевской дочке, заколдованной чародейкой Злючкой, которая наделила ее «легкостью тела и ума», иначе говоря, легковесностью и легкомыслием. Для нашего времени, когда на человека буквально обрушивается поток советов и лозунгов типа «бери от жизни все», «оттянись с удовольствием», «живи-играй» — эта сказка приобретает особую актуальность. Потому что, когда легкомыслие объявляется едва ли не благом, человеку слишком трудно устоять перед соблазном превратить свою жизнь в сплошное развлечение, чтобы, по словам известной песни, «жить играючи, припеваючи». Но честь и хвала Д. Макдональду, показавшему, что такой, беззаботно порхающий в облаках и по жизни, смеющийся над всем и вся человек, не просто ущербен, но и страшен. Ведь для легкомысленной принцессы, как говорится, нет ничего святого. Она смеется и над бедами своей Родины, и над гибелью некоего генерала, убитого его собственными солдатами. Мало того — над собственной матерью, когда та плачет. И, когда она, по проискам той же колдуньи Злючки, заболевает, никто не испытывает к ней жалости, потому что такую, как она, по людским меркам, можно только ненавидеть. Но не случайно в сказке имеется некое пророчество, связанное с принцессой: «меркою людской не мерьте, только смерть спасет от смерти...» (в другом переводе сказки: «...лишь любовь спасет от смерти»). Находится некий принц, который, полюбив принцессу, по доброй воле идет на медленную и мучительную смерть, чтобы спасти ее от гибели. Возможно, эта сказка — напоминание о другой, совсем не сказочной истории, когда за каждого из нас, не за праведников, а за грешников, принял более страшную смерть Царь Царствующих — Христос. Вопрос лишь в том, обратимся ли мы к покаянию, узнав об этом, или будем продолжать, как ни в чем не бывало, порхать по жизни... Так что, за сюжетом, вроде бы, детской сказки Д. Макдональда, опять-таки скрывается совсем не детский, вдобавок, глубоко христианский смысл.

Следует особо остановиться на отношении Д. Макдональда ко злу. Это представляется актуальным опять-таки потому, что в наше время зло и грех популяризируются и поэтизируются, как в массовой литературе, так и на телеэкране. Надо сказать, что в книгах Д. Макдональда не так много «настоящих», закоренелых злодеев. И они всегда изображены такими, что у читателя вряд ли возникнет желание восхищаться ими или подражать им. Главные качества их — жадность, злоба и гордыня. Причем гипертрофированные до самых уродливых, а нередко — и смешных форм. Например, в сказке «Принцесса и гоблин» плюгавые и глупые гоблины считают себя самым великим, мудрым и могучим народом на свете. «Мелкие создания всегда так», — комментирует это мудрая жена шахтера, — «наш бентамский петух самый маленький и самый заносчивый». Но Д. Макдональд не просто высмеивает зло, но и показывает, насколько оно смертоносно для тех, кто ему следует. Такой человек внутренне опустошен (как, например, людоед Ясень в «Фантастес» или Лилит в одноименной сказке), и постепенно утрачивает в себе человеческое, превращаясь в зверя. Среди персонажей сказки «Принцесса и Курди» — целая галерея таких людей, превратившихся в страшных и омерзительных чудищ. В этой же сказке Королева Айрин объясняет Курди, что, хотя «некоторые философы утверждают, будто давным-давно все люди были животными», на самом деле «все люди будут как животные, если не постараются это предотвратить — жизнь всякого может привести к тому, чтобы опуститься до животного». Кстати, одним из симптомов утраты человеком человеческого, является утрата им веры — «умирающее человеческое в нем страдает, а он изворачивается, называет все это глупостями, бабушкиными сказками, поповскими штучками, вздорными предрассудками и так далее». Впрочем, по справедливому замечанию Д. Макдональда, «люди, нападающие на Сына Человеческого, чаще всего нападают лишь на искаженные, ошибочные о Нем представления; на самом деле они ни разу даже не видели и, скорее всего, пока не способны увидеть Его настоящим». А потому, обрушиваясь с нападками на Бога, человек обнаруживает лишь собственные убожество и духовную слепоту.

Еще одна интересная тема в творчестве Д. Макдональда — его отношение к смерти. Об этом говорится и в его сказках для взрослых — «Фантастес» и «Лилит», и даже в детской книге «Страна Северного Ветра», где в одной из заключительных глав Царица этой страны открывает Алмазу свою самую великую и страшную тайну: «люди называют меня ужасными именами и думают, что все про меня знают. Но они ошибаются. Иногда меня зовут Несчастьем, иногда Злым Роком, иногда Горем, но у меня есть и еще одно имя, самое для них страшное». Разумеется, читателю понятно, о каком именно имени идет речь... Для большинства из нас оно действительно страшно. А вот Алмаз не боится, потому что знает, какая чудесная страна находится «за спиной» Царицы Северного Ветра. В сказке «Лилит» герой, побывав в сказочной стране, также перестает испытывать ужас перед смертью, потому что на собственном опыте убеждается, что за ней следует воскресение. Интересную параллель этому можно найти в сказке другого писателя, имя и произведения которого известны каждому из нас. Речь идет о Г. Х Андерсене. В его сказке «Оле-Лукойе», Оле, даритель сказочных сновидений, показывает мальчику Яльмару своего брата, некоего «другого Оле-Лукойе». «Люди зовут его также Смертью. Видишь, он вовсе не такой страшный, каким рисуют его на картинках!» — говорит Оле Яльмару. Действительно, в сказке Г. Х. Андерсена смерть страшна только для грешников (иначе сказать, для тех, у кого «плохие отметки за поведение»). И, узнав об этом, Яльмар признается, что теперь нисколько не боится Смерти, потому что это — «чудеснейший Оле-Лукойе»! Мало того, знакомство Яльмара со Смертью происходит в последней главе сказки Андерсена, имеющей многозначительное заглавие: «Воскресенье», потому что речь тут явно идет не только о дне недели. В сказках Д. Макдональда герои также перестают бояться смерти, узнав, что «за ее спиной» — вечная жизнь. Кстати, такое отношение к смерти можно найти и в Священном Писании, в Посланиях Св. Апостола Павла. В частности — в том отрывке из 5 главы Послания к Фессалоникийцам (Солуняном) (ст. 13–18), что читается во время чина отпевания, чтобы плач об умершем был растворен радостью надежды на вечную жизнь там, где «несть болезнь, ни печаль, ни воздыхание, но жизнь бесконечная». А из современных свидетельств о Боге — в известном «Письме к Богу» солдата Ивана Зацепы, погибшего во время Великой Отечественной войны, который завершил свой рассказ об опыте встречи с Богом знаменательными словами: «как странно, но теперь я смерти не боюсь». Потому что он прозревал за скорой смертью то, о чем когда то, в далеком Х1Х веке и в чужой стране, языком сказки рассказывал своим читателям шотландец Д. Макдональд — воскресение и жизнь вечную.

Мой рассказ о творчестве Д. Макдональда подошел к концу. Безусловно, мне удалось раскрыть лишь малую часть тем, поднятых в книгах этого христианского писателя, апологета и миссионера. Но в заключение приведу еще одно его высказывание из романа «Сэр Гибби», которое можно считать творческим кредо Джорджа Макдональда. Оно опять-таки особенно злободневно именно для нашего времени, когда в массовой культуре превалируют нехристианские, а то и откровенно антихристианские ценности и герои:

«Если люди и могут чего-то требовать от своих писателей и художников, так это изображения самых лучших, самых замечательных представителей рода человеческого. Но толпа в один голос требует изобразить ей то, что она и так видит каждый день — и чего, если подумать, вообще не должно было быть! Мир любит своих — и вовсе не мыслит о том, какими они должны бы быть или могли бы стать, как не думает и о славном грядущем, которое гораздо выше настоящего, но ради которого он, собственно, и существует. Но чего бы не требовал сей век от своих художников, я все равно буду стоять на своем: мы должны показывать ему таких людей, в которых обыкновенные добрые качества развиты до...исключительной степени. И делать это нужно...потому, что они вернее отражают суть истинной человечности. Глядя на мир и живущих в нем людей, я готов согласиться, что подлинное добро и благородство действительно встречается редко. Но я никогда не соглашусь, что оно противоестественно и противоречит реальности. Оно неразрывно связано с изначальной, подлинной сущностью человека, и я верю в это и не устану об этом говорить».

После этого хочется надеяться, что обращение к творческому наследию Джорджа Макдональда сейчас как нельзя более актуально. И что недалеко то время, когда его имя станет также хорошо известно читателям, как и имя К. Льюиса, которого он в свое время привел к вере. А кого-то из них путешествия в мир его сказок станут началом пути в страну веры, которую озаряет Солнце Правды — Христос Бог наш.