О подлинной истории
Крестовых походов

[1]  [2] 

Томас Ф. Мэдден (Thomas F. Madden) — адъюнкт-профессор, декан исторического факультета Университета Сент-Луиса, автор ряда работ, в числе которых «Краткая история Крестовых походов» и «Четвертый Крестовый поход: завоевание Константинополя» (совместно с Дональдом Куэллером). Статья «О подлинной истории Крестовых походов» опубликована в журнале «Crisis» от 4 апреля 2002 г. В переводе для российского читателя она несколько переработана.

Если не считать Умберто Эко, историк, занимающийся изучением Средневековья, обычно не привлекает к себе внимания широкой публики. По большей части мы — люди тихие, копаемся в пыльных манускриптах и кропаем дотошно-скучные труды, которые мало кто станет читать. Так что можете себе представить, каково было мое удивление, когда после террористического акта 11 сентября Средневековье вдруг стало всех интересовать.

Я специализируюсь на Крестовых походах. И вот внезапно моему безмятежному одиночеству пришел конец: башня из слоновой кости затряслась — в дверь барабанили репортеры, журналисты и ведущие ток-шоу. И каждому нужна была сенсация сегодня же к вечеру. «Что такое Крестовые походы?» — спрашивали они. «Когда это было? Насколько неразумно поступил президент Буш, использовав в своей речи слово „крестовый поход“?» Кое-кто, похоже, уже знал ответ, который хотел получить; от меня как эксперта требовалось лишь его «озвучить». Например, меня не раз просили прокомментировать тот факт, что исламский мир имеет причины для справедливой обиды на Запад. Разве, настаивали мои собеседники, нынешняя волна насилия не уходит своими корнями в жестокие и ничем не спровоцированные нападения крестоносцев на мусульманские страны, отличавшиеся тонкой культурой и терпимостью? Иными словами — не крестоносцы ли во всем виноваты?

Да, Усама бин Ладен именно так и полагает. В многочисленных видеозаписях своих выступлений он никогда не забывает назвать войну, которую Америка ведет с терроризмом, новым Крестовым походом против ислама. Бывший президент США Билл Клинтон тоже указывает на Крестовые походы как на ключевую причину нынешнего конфликта. В своей речи в Университете Джорджтауна он поведал слушателям — и немало приукрасил правду — о том, как крестоносцы, взяв в 1099 г. Иерусалим, погубили множество евреев, сообщив также, что на Ближнем Востоке эту бойню помнят до сих пор. Правда, с чего бы исламским террористам скорбеть по погибшим евреям, Клинтон не объясняет. Многие газеты устроили бывшему президенту недурную выволочку за то, что он так пытался во всем обвинить США, что добрался аж до Средних веков. Однако же с основными предпосылками Клинтона никто спорить не стал.

Ну, или почти никто. Многие историки пытались внести ясность в вопрос о Крестовых походах еще до того, как за дело взялся Билл Клинтон. И это не ревизионисты, вроде устроителей выставки в честь самолета Б-92 «Энола Гей», сбросившего атомную бомбу на Хиросиму, а крупные ученые, выводы которых — плод десятков лет, посвященных тщательным и серьезным исследованиям. Сейчас для них наступил момент, когда их готовы выслушать. Так что слушайте.

Недоразумения, связанные с Крестовыми походами, распространены крайне широко. Обычно Крестовые походы изображают в виде серии священных войн против ислама, в которых под руководством одержимых жаждой власти Пап сражались религиозные фанатики. Предполагается, что Крестовые походы были олицетворением лицемерного самодовольства и нетерпимости, черным пятном на страницах истории Католической Церкви в частности и западной цивилизации в целом. Крестоносцы, отродье западного протоимпериализма, напали на мирный Ближний Восток, оставили его в руинах и разрушили просвещенную мусульманскую культуру. Так повествует об этом множество научно-популярных фильмов. С исторической точки зрения они просто ужасны, но с развлекательной, надо признать, часто бывают недурны.

Но какова же правда? Ученые до сих пор ее не знают до конца. Однако о многом можно уже теперь сказать с уверенностью. Начнем с того, что Крестовые походы на Восток были целиком и полностью оборонительными войнами. Они представляли собой прямой ответ на исламскую агрессию — попытку вернуть или сохранить от мусульманского завоевания христианские земли.

Христиане XI века вовсе не были фанатичными параноиками. Мусульманская угроза была реальностью. Хотя мусульмане могут быть и миролюбивы, ислам родился в огне войны, и войною же развивался. Со времен Мухаммеда средством распространения мусульманства был меч. Исламская мысль делит мир на две сферы: Обитель ислама и Обитель войны. Христианству — равно как, собственно, и любой другой немусульманской религии — места на карте не отводится. Христиан и иудеев можно терпеть в исламском государстве под исламской властью. Но традиционный ислам учит, что христианские и иудейские государства надлежит разрушить, а земли их — завоевать. Когда в VII в. Мухаммед начал войну против Мекки, христианство доминировало в мире, обладало властью и богатством. В качестве официальной религии Римской империи оно охватило все Средиземноморье, включая и свою родину — Ближний Восток. Таким образом, для ранних халифов Христианский мир стал главной мишенью. Ею же оставался он для мусульманских вождей еще тысячу лет.

Вскоре после смерти Мухаммеда воины ислама, проявляя невероятную энергию, атаковали христиан. Успехи их были чрезвычайно велики. Палестина, Сирия, Египет — прежде земли, наиболее густо заселенные христианами — пали быстро. К VIII в. мусульманские армии заняли всю христианскую Северную Африку и Испанию. В XI в. турки-сельджуки захватили Малую Азию (современную Турцию), бывшую христианской со времен апостола Павла. Восточная Римская империя-то, что нынешние историки называют Византией — сжалась до размеров, едва превышающих теперешнюю Грецию. В отчаянье император Константинопольский отправил весть христианам Западной Европы, прося их прийти на помощь своим восточным братьям и сестрам.

Так начались Крестовые походы. Они были не измышлением властолюбивых Пап и не жадных рыцарей, а реакцией на более чем четыреста лет завоевательных войн, путем которых мусульмане к тому времени захватили уже две трети бывшего Христианского мира. В некий миг оказалось, что христианство как вера и культура должно либо защищаться, либо пасть пред лицом ислама. Защитниками его и стали крестоносцы.

На Клермонском Соборе 1095 г. Папа Урбан II призвал рыцарей Христианского мира отбросить назад исламских завоевателей. Отклик был громок. Тысячи и тысячи воинов приняли крестовые обеты и стали готовиться к войне. Почему же? Ответ на этот вопрос обычно дают совершенно неверный. На заре Просвещения утверждалось обычно, что крестоносцы были всего лишь безземельными неудачниками, которые воспользовались возможностью повоевать и пограбить в дальнем краю. Обычные среди них проявлениям благочестия, самопожертвования и любви к Богу никто всерьез не принимал. Конечно, ведь для тогдашней публики это были разве что лицемерные маски злодеев.

Обратное показали лишь исследования последних двух десятилетий. Ученые обнаружили, что рыцари-крестоносцы были по большей части людьми обеспеченными, имевшими в Европе обширные владения. Однако же они по своей воле бросали все и брались за святое дело. Крестовый поход был удовольствием не из дешевых. Даже богатые владетели, взявшись за него, легко могли оставить нищими самих себя и свою родню. Нет, в Крестовый поход шли не за земным достатком (его-то многие имели в изобилии), а за сокровищем, которое «ни моль, ни ржа не истребляют». Рыцари остро сознавали свою греховность и готовы были принять тяготы Крестового похода как покаянный акт милосердия и любви. Европа буквально завалена тысячами средневековых хартий, подтверждающих эти чувства — хартий, в которых эти люди, диктовавшие их, говорят с нами и по сей день, лишь будь мы готовы их слушать. Конечно же, они не против были и поживиться трофеями, если случится. Но дело в том, что Крестовые походы были удивительно невыгодны с точки зрения грабежа. Разбогатело всего несколько человек, подавляющее большинство вернулись ни с чем.

Урбан II поставил перед крестоносцами две цели, и обе они на века оставались основными задачами восточных Крестовых походов.

Первая состояла в том, чтобы прийти на помощь христианам Востока. Вот что писал позднее один из преемников Урбана, Папа Иннокентий III: «Как может человек любить, согласно Божьей заповеди, своего ближнего как самого себя, если, зная, что братья его по христианской вере и христианскому имени содержатся вероломными магометанами в жестоком заточении и отягощаются ярмом невыносимейшего рабства, не посвятит он себя делу их освобождения?.. Неужели случилось так, что вам неведомо, как многие тысячи христиан содержатся магометанами в плену и неволе и мучимы бесчисленными пытками?»

Крестовый поход, как совершенно верно замечает профессор Джонатан Райли-Смит, понимался как «акт любви» — в данном случае, любви к ближнему. Его рассматривали как дело милосердия, исправления страшного зла. Как писал тот же Папа Иннокентий III тамплиерам, «вы делами исполняете слова Евангелия: нет больше той любви, как если кто положит душу свою за друзей своих».

Второй целью Крестовых походов было освобождение Иерусалима и других мест, освященных жизнью Христа. Выражение «Крестовый поход» появилось не так давно. Средневековые крестоносцы считали себя пилигримами, творящими благие дела на пути к Святому Гробу. Отпущение грехов, которое они получали, канонически относилось к области паломничества. Об Иерусалиме часто говорится в выражениях феодального характера. Призывая в 1215 г. к V Крестовому походу, Иннокентий III писал: «Помыслите же, сыны дражайшие, помыслите тщательно: ведь если бы какой-либо земной король был изгнан из своего домена или, быть может, пленен, не воззрел ли бы он, когда вновь обрел бы свободу и пришел бы час справедливости, на вассалов своих как на вероломных предателей... если бы не положили они не только свою собственность, но и самих себя за дело его освобождения?.. И подобным же образом и Иисус Христос, Царь царей и Господь господ, слугою Коего ты являешься и отрицать сего не можешь, Который соединил твою душу и твое тело, Который искупил тебя Драгоценною Кровию... не осудит ли тебя за порок неблагодарности и преступление неверности, если ты пренебрежешь помощью Ему?»

Освобождение Иерусалима было, таким образом, не колониальным захватом, а возвращением владений законному хозяину и открытым объявлением любви человека к Богу. Конечно же, люди Средневековья знали, что Бог в силах Сам вернуть себе Иерусалим — собственно говоря, Он в силах и весь мир вернуть под Свою власть. Однако, как проповедовал св. Бернар Клервосский, отказываясь так поступить, Он оказывал благодеяние Своему народу: «И вновь говорю я, помыслите о благости Всемогущего и склонитесь пред Его милосердным замыслом. Он Самого Себя делает обязанным вам, или, скорее, притворяется, будто это так, чтобы помочь вам выполнить свои обязательства перед Ним... Блаженным назову я поколение, которому досталась возможность столь щедрого отпущения грехов!»

[1]  [2]