Вы здесь

Протоиерей Андрей Ткачев:

«Мы — люди и Книги, и Чаши»

[1]  [2]  [3] 

— Как будто взяли на себя крест...

— Вот именно. «Как давно Вы эту тяжесть на себя взвалили?..»

Если священник не хочет взять на себя эту тяжесть, то его нужно гнать палкой от священства. Всем преподавателям семинарий и академий, всем ректорам, инспекторам, всем архиереям придется отвечать за тех бездарей и лентяев, которых они воспитали и рукоположили. Сказано ведь: рук ни на кого не возлагай напрасно.

И мир нам кричит: дайте нам проповедников, дайте нам учителей, дайте нам людей, которые расскажут, что делать! Мы же с ума сходим. Мы же ходим по психологам и с ними общаемся, излагая свои фобии, потому что не исповедуемся, потому что кроме психологов нас никто не слушает. Нужно деньги заплатить, сесть в кресло и выговориться — вот и вся психология.

Так, а зачем священник нужен? Разве он не для этого нужен, чтобы сесть с тобой без всяких денег и послушать тебя? Если не хотим заниматься этим с паствой, то чем нам хвалиться? Куда вообще мы хотим идти дальше? Неужели нам не страшно будущего суда, огня гееннского? Гоморра и Содом покаялись бы, если б знали такие чудеса, какие известны нам.

«Кто реально свят, тот не спорит об истине, тот ее носит в себе»

— Что Вы думаете об уличной проповеди в православии? Нужна ли она?

— Думаю, если бы в наших храмах проповедовалось бы Евангелие, и проповедь бы не умолкала всегда, когда храм открыт, то тогда не было бы нужды в любых других формах миссионерства. Уличная проповедь — это явление, рожденное молчанием в наших храмах. Потому что в храмах проповедь — это до сих пор редкость. А хорошая проповедь — редкость вдвойне.

Но людям нужно слово, и они ищут его, поэтому лучший способ прекратить уличные проповеди — это проповедовать на каждой службе и качественно. Вот и все. Хочет батюшка, чтобы у него был храм полон народу, и чтобы по улице никто не ходил, листовки не раздавал, пусть благовествует на Вечерне, на Утрене, на акафисте, на молебне, на панихиде, на Всенощной обязательно, на Литургии после Евангелия, перед целованием креста. Пусть проповедь звучит всегда качественно и насыщенно. Если это будет, все остальное станет ненужным. Подобные формы экстравагантной проповеди рождены проповеднической сухостью наших храмов.

— Каково должно быть отношение православных христиан к инославным христианам, то есть, к католикам и протестантам?

— Кто реально свят, тот не спорит об истине, тот ее носит в себе. Наша задача — быть святыми. Если мы хвалимся апостольской верой, то должны максимально стремиться к святости, потому что одна лишь святость снимает проблемы. Там, где есть неподражаемая, реальная, очевидная святость, там нет сомнений ни у лютеран, ни у кальвинистов, ни у баптистов, ни у католиков. Там, где мы произносим правильные формулы и спорим о словах, но не являем в жизни святость, там возникают конфессиональные проблемы. Потому я бы советовал всем нам, православным христианам, стремиться к святости, чтобы снять противоречия. Явить святость Бога, в Которого мы верим, наше практическое Его исповедание.

Давайте спорить, например, кто кормит больше больных — это будет полезный спор. Давайте спорить, кто, накрывая стол, несет часть пищи тем старикам, которые ничего себе не сварили; давайте спорить о том, кто чаще ходит в больницу к больным и приносит им лекарство. Покажи веру, если ты веришь абсолютной чистой верой, ведь нельзя верить такой верой и не проявлять ее в практических делах. Мы должны доказать веру, Святую Веру святостью поведения. Если мы докажем ее, проблемы снимутся. Будет это — все остальное отпадет.

«Святые отцы бывали гораздо резче»

— Недавно в интернете вызвали бурные обсуждения Ваши высказывания относительно женщин, которые пытаются сделать из мужчин подкаблучников. Могли ли бы Вы прокомментировать ситуацию?

— Когда мы говорим что-то друг другу, то видим, кому говорим. Любая речь подразумевает адресата — интервьюера, или аудиторию, или класс, или паству. Если же кто-нибудь записывает это на носители и потом дает слушать тем, к кому это не обращалось, то у того, кто не был там, где это говорилось, возникают вопросы.

Здесь проблема в том, что чужие уши слушают то, что ты говорил не этим ушам. Спросите меня, например: можете ли Вы сказать что-нибудь для всех христиан? Конечно, могу. Я же не буду говорить: «Бейте жен»...

А здесь был задан конкретный вопрос, на который последовал конкретный ответ. А то, что размножили этот пассаж по всему Интернету, — это уже недобросовестность тех, кто слил его во всемирную сеть. Думаю, что святителя Иоанна Златоуста осудили бы на изгнание намного раньше, если бы тогда были пишущие устройства, если бы проповеди святого записывали не только скорописцы, но и диктофоны. Его сослали бы раньше лет на пять, а то и на десять. Его, может быть, еще и казнили бы даже...

Сегодняшние средства массовой информации позволяют вырывать фразы из контекста. А у людей всегда есть много злобы к тем, кто говорит им «против шерсти». Поэтому, конечно, драгоценный подарок — найти цитату из речей того, кого ты не любишь, вырвать из контекста, как будто он тебе ее лично сказал, обставить толкованиями, слить в общее пользование и создать, таким образом, человеку негативный имидж.

— Точно также, можно сказать, поступили и с отцом Андреем Кураевым относительно его призывов к семинаристам жениться на неверующих девушках...

— В принципе да. Я понимаю отца Андрея и сочувствую ему, исходя из того, что и сам переживаю подобные вещи.

Кто не работал на такие большие аудитории, кто не имел опыта общения с большим количеством слушателей, тот не понимает, о чем идет речь. Люди имеют некие иллюзорные представления о правильном поведении священника. Но на самом деле святые отцы бывали гораздо резче. Например, Иероним блаженный или святитель Григорий Богослов. У них есть такие «перлы», такая нетерпимость к греху или невежеству, такая сочная сатира, резкая, закрашенная эмоциональностью речь, что неготового читателя оторопь берет.

Люди, не имеющие образования и широты кругозора, на самом деле обижаются на самих себя. Если бы было сто Андреев Кураевых, так «первый» Андрей Кураев потерялся бы в этом количестве. Но нет же их! Вот покритиковать-то любителей хватает, а займи-ка ты его позицию, возьми на плечи то бревнышко, которое он несет...

— Также определенную полемику вызвали Ваши заявления, которые были интерпретированы как положительные высказывания об исламе — религии, чье крайнее крыло — ваххабизм — сегодня поставляет миру наибольшее число террористов. Могли бы вы уточнить Ваше отношение к исламу?

— Это очень важный вопрос и я хотел бы дать на него комплексный ответ. Дело в том, что мусульмане, по моему мнению, намного лучше атеистов. Мусульмане знают, что есть Единый Бог. Они служат Богу так, как знают, как умеют. Через пост, молитву и милостыню — опорные вещи, которые присутствуют в авраамических религиях. Они постятся, молятся и милосердием пытаются загладить свои грехи. У них есть классический набор всех самых необходимых качеств верующего человека. Они не дьяволопоклонники. Они поклоняются и служат Живому Единому Богу. Это некий нонсенс, в том смысле, что они возникли позже возникновения христианства. Хотя, по сути, являются ветхозаветной религией. Ислам, в принципе, есть ветхозаветная религия. У них очень близка позиция с иудеями, в плане богопочитания и богопоклонения.

Поэтому, я уверен, что мусульмане лучше атеистов. Мы так свободно терпим атеистов и их так много у нас, что в этом смысле мне непонятна ненависть к мусульманам.

— Но ведь атеисты не устраивают террористические акты...

— Устраивают. Вся новая и новейшая история той же России и Украины построена на террористических актах. Все одержимые террористы-бомбисты были атеистами и убийцами невинных.

— Это бесспорно. Но с точки зрения сегодняшнего дня?

— А сегодняшний день — это очень эфемерное понятие. Наша государственность, наш период советской истории вырос на бомбизме, терроризме, на стрельбе, поджогах, на взрывах, устроенных атеистами. Атеисты кровавы не менее мусульман.

В исламе кровавы сектанты. Ислам — это все-таки серьезная религия. Любой любитель поэзии, астрономии, математики найдет для себя в исламе огромное количество людей, достойных подражания. Поэтому я влюблен в их культуру, очень уважаю персидских поэтов и астрономов, и арабских поэтов и математиков. Ислам — это не шутка, это религия, сформировавшая могучую цивилизацию. Она формирует мировоззрение значительной части населения Земли. Очень серьезная вещь. И там, где мы живем вдалеке от ислама, можно на них ругаться, презирать, пренебрегать ими. Но там, где соприкасаемся с ними по-настоящему, нам приходится узнавать их, интересоваться ими и знать их.

Приведу примеры. Святой Николай Сербский. У него много об исламе написано, и хорошего, и плохого. Допустим, митрополит Ташкентский и Среднеазиатский Владимир, ныне здравствующий — у него есть много похвальных слов об исламе. Он цитирует Пятую суру, где говорится, что ближе всего к верующим (по Корану) — христиане. Так вот там, где люди живут в соприкосновении с исламом, они осторожны. Хамская смелость присутствует лишь у тех, кто живет далеко. Но в Антиохийском патриархате — в Сирии, в смешанной стране, в Египте, в Палестине, в Греции, в Сербии, на Балканах, в Средней Азии — там, где христиане живут бок обок с мусульманами, нужно приобретать себе друзей, а не врагов. Албанский Архиепископ Анастасиос даже ввел изучение ислама в семинарский курс. Жизнь заставила.

Еще скажу, что ислам предлагает некие вызовы современному миру потребления. Он имеет смелость назвать современную цивилизацию «цивилизацией дьявола». Мы не имеем такой смелости. Мы растворены в цивилизации современного потребления, шоубизнеса, добавочной стоимости. Мы не говорим о том, что все это дьявольское — нам страшно самих себя осудить. А они смело говорят, что эта цивилизация — это «цивилизация дьявола».

И они правы на самом деле. Насколько мы к этой цивилизации принадлежим, это вопрос: если полностью в ней растворены, то будем воевать с исламом. А если не полностью, то будем понимать ислам, потому что мусульмане реагируют на неправду современной западной цивилизации. У них сохранилось все в голове классически: муж-жена-дети. На Западе все смешалось.

В конце концов, что такое ислам в простом понимании? «О, верующие, верьте в Бога и в Судный День». То есть, верьте, что Бог Един и что будет Судный День. А кто будет судить? Христос! Иса аль Масих. Иисус Христос будет судить верующих, когда они воскреснут. Они в это верят. Они верят, что Христос в Судный День будет судить от имени Аллаха всех воскресших из мертвых. Они гораздо ближе к нам на самом деле, чем западные либералы. А поскольку люди не знают своей веры собственной, не знают ее глубин и сокровищ, то получается так, что я опознаю в гораздо большей степени верующего человека в мусульманине, нежели в брате с белой кожей, живущем в западной стране.

«Ты веришь, что Суд будет?» — А он не верит. «Ты веришь, что Христос будет нас судить?» — «Не верю». — А вот он верит. «Ты веришь, что будет вечная жизнь?» — Не верю. — «А вот он верит». «Ты веришь, что Иисус от Девы родился?» — «Не верю!» — А он верит, они же Деву Марию чтут! Называют Христа — Иса ибн Марьям...

Поэтому здесь нужно разобраться: вообще, о чем мы спорим. С кем мы говорим. Если я говорю с христианином православным, то, конечно, здесь нет вопросов — у нас одна вера. Для нас мусульманин, это, в принципе, — еретик. Он может быть близок по духу нам и, тем не менее, догматически нам чужд.

Но если мы говорим с человеком, который вообще ни во что не верит, так простите, мусульманин выше его на сто голов. У него есть понятие о том, что будет смерть и страшный суд. Поэтому наша жизнь заставляет нас говорить об этом, потому что мы живем сегодня в стране, в которой многие люди не верят ни во что. Это повышает религиозную чуткость. Я против того, чтобы смешивать ислам и христианство. Но я против того, чтобы огульно осуждать людей из-за того, что они не верят так, как верим мы.

Кстати, есть много мусульман, которые стали христианами. В истории много примеров.

[1]  [2]  [3]