Либеральные ценности
и феминизм

Весомым результатом влияния западного стандарта является стремление светского общества в России пересмотреть внутрисемейные отношения супругов, в том числе и роль женщины в семье. Речь идёт о таком явлении, как феминизм,с его стремлением к механическому нивелированию различий между мужчиной и женщиной.

Это движение возникло во второй половине 18 века в Англии и позднее получило распространение в США, Германии, и многих других странах мира. В русскую культуру феминистические идеи проникли в 40-ых годах 19 века под непосредственным воздействием творчества французской писательницы Жорж Санд.В настоящее время уже невозможно говорить о феминизме в каком-то одном смысле^[1]. Феминизм, и как теория и как практика, представляет собой множество различных и часто противоречащих друг другу подходов. Тем не менее, точкой соприкосновения всех феминистских исследований является стремление проанализировать место женщины, отведенное ей патриархальными структурами, и способствовать устранению или изменению этих структур.Те функции, которые ранее в семье и обществе считались исключительно мужскими, сторонники феминистического стандарта объявили общими для обоих полов.

Между тем совершенно очевидно, что женщина и мужчина различны по своему устроению, и речь идёт не только о физиологических особенностях обоих полов (хотя и этого достаточно для того, чтобы не говорить о тождестве мужчины и женщины). Мужчина и женщина различны во многом из того, что относится к структуре их психофизического естества. Создание двух людей противоположного пола, а также призыв к единству, который Господь обращает к человеку, показывают нам, что замысел Божий далек от того, чтобы представить мужчину и женщину как компаньонов. Сложно согласится с тем, что взаимоотношения полов должны диктоваться только условиями делового сотрудничества. Господь творит именно разных людей, с разной психофизической конституцией. Утверждая совершенное равенство и одинаковость мужчины и женщины, феминисты уничтожают то, что можно назвать полярностью полов, которая служит единению и взаимодополнению лиц противоположного пола. Можно вспомнить слова святого Климента Александрийского, который в своих взглядах дистанцируется от крайностей во взглядах на женщину и её призвание. «Между мужчиной и женщиной, как людьми, полное равенство, — говорит святой Климент, — оба пола имеют одинаковую натуру, а следственно, и способны к одинаковой добродетели. Следует ли из этого, что назначение женщины то же самое, что и мужчины? Физическая организация первой служит доказательством противного: но различие в назначении не препятствует равенству»^[2].

Взаимодополнение мужчины и женщины возможно только потому, что они разные. И христианство утверждает, что высочайшей формой такого взаимодополнения является единство, обретаемое в браке. Здесь реально и полно один человек соединяется с другим на душевном, на духовном и на физическом уровне.

Сложилось очень неверное мнение, что женщина у христиан задвигается куда—то на задний план, и что ей отводится самое незначительное место в семье и обществе. Между тем Православная Церковь всегда придерживалась того мнения, что у женщины равные политические, социальные и экономические права с мужчиной. В документе «Основы социальной концепции Русской Православной Церкви» отмечено, что «мужчина и женщина являют собой два различных образа существования в едином человечестве»^[3]. Они равночестны в том смысле, что в равной степени являются носителями образа Божия и достоинства человеческой личности. Но, конечно, из этого совсем не следует, что женщина должна выполнять всё то, что делает мужчина. Стремление слепо уравнять мужчину и женщину приводит к самым абсурдным и печальным последствиям. Подчёркивая равенство мужчины и женщины, Церковь обязательно указывает науникальность полов. Эта уникальность предполагает особенности, которые влияют на то, какое место занимает человек в жизни, и чем он занимается. Важно усвоить, что христианство «усматривает назначение женщины не в простом подражании мужчине и не в соревновании с ним, а в развитии всех дарованных ей от Господа способностей, в том числе присущих только ее естеству»^[4]. Многое из того, что можно и нужно требовать от мужчины, нельзя требовать от женщины. И наоборот.

Такое сочетание — равенства, но уникальности природы полов — является наилучшим залогом гармонизации взаимоотношений внутри семьи, где у каждого из супругов свои обязанности и своя уникальная роль.

Будучи разными, супруги нуждаются друг в друге и дополняют друг друга. Интересно мнение протоиерея Александра Ельчанинова: «Ни мужчина, ни тем более женщина не имеют в браке друг перед другом абсолютной власти. Насилие над волей другого, хотя бы во имя любви, убивает саму любовь... Бесконечное количество несчастных браков именно от того, что каждая сторона считает себя собственником того, кого любит. Почти все трудности брака — отсюда. Величайшая мудрость брака — дать полную свободу тому, кого любишь: брак наш земной — подобие брака небесного (Христос и Церковь), а там полная свобода»^[5].

К сожалению, либерализация современного общества совсем не способствует усвоению такого естественного, богозаповедного отношению к вопросу равенства полов.

Необходимо отметить, что выделение женщины из всего человечества так, как это делают феминисты, есть, на самом деле, уничижение женщины. Пытаться сделать из женщины мужчину в юбке, мягко говоря, оскорбительно по отношению к женщине. В документе «Основы социальной концепции Русской православной Церкви» справедливо отмечено, что именно «Церковь Христова во всей полноте раскрыла достоинство и призвание женщины, дав им глубокое религиозное обоснование, вершиной которого является почитание Пресвятой Богородицы... В Ее лице освящается материнство и утверждается важность женского начала»^[6].

Почитание Пресвятой Богородицы в православии имеет особое значение. «Блаженны через Неё все женщины»^[7] — говорит святитель Иоанн Златоуст, и эти слова на каждую из женщин распространяют лучи славы Той, через Кого явил Себя миру Спаситель Христос. «Будучи первообразом христианской женщины, Богоматерь, — пишет митрополит Серафим Чичагов,— воспитывала и укрепляла в вере последователей Сына Своего не словом, а Своим примером, и даже церковное предание умалчивает о Её проповеднических трудах. Первообраз величия и славы христианской женщины всегда служит идеалом истинных христианок, стремившихся воплотить Его в себе и в чертах нравственной чистоты и семейного счастья, найти удовлетворение своим чувствам и мыслям»^[8].

Не будем забывать, что именно христианство утвердило высокое назначение женщины, совершило коренной переворот во взгляде на женщину, в представлении о ее призвании. Ни на Западе, ни на Востоке до (а во многом и после) прихода Иисуса Христа человечество не знало ничего подобного. Если брать Россию, то можно сказать словами западной исследовательницы Каролины де Магд—Сеп: «Невозможно найти другую страну, где столько писателей восхищались и воспевали женщин за сильный характер и необыкновенные способности»^[9]. Стоит только добавить, что литература отображала общую тенденцию, которая была присуща русской христианской культуре.

Если немного коснуться мировой истории, мы увидим, что к женщине относились как к получеловеку чаще, чем как к человеку. В некотором роде, исключением может служить древнеегипетская культура с ее почтительным, в силу местных религиозных особенностей, отношением к женщине. В прочих языческих культурах женщина обыкновенно лишь инструмент продолжения рода. Даже получившие Завет с Богом евреи, в силу общей грубости царивших в ту пору нравов, относились к женщине едва ли лучше язычников. Женщина была частью того, что мужчина имел в жизни — частью его имущества: «не пожелай жены ближнего, ни осла, ни скота...», хотя Священные книги евреев дают основания к более глубокому отношению к женщине. Несмотря на богооткровенность ветхозаветной религии, отношения между евреями во многом определялись категориями падшего человеческого сознания. В вопросах взаимоотношений двух полов мужчине в Ветхом Завете принадлежит исключительное преимущество. Вот что пишет об этом современный знаток иудаизма: «В ортодоксальном иудаизме такое положение вещей строго сохраняется и до сих пор. В частности, буквальное прочтение стиха из Второзакония: «Если кто возьмет жену и сделается ее мужем, и она не найдет благоволения в глазах его, потому что он находит в ней что-нибудь противное, и напишет ей разводное письмо, и даст ей в руки, и отпустит ее из дома своего» заставляет мужа или его представителя подписывать документ о разводе («гет»). Современная практика приводит иногда к тому, что мужья начинают шантажировать своих жен, так как не получившая «гет» женщина (даже если состоялась процедура гражданского развода) не считается разведенной, а если она вступает в новый брак, то считается прелюбодейкой, а дети от второго брака — незаконнорожденными. При этом мужчина, не давший первой жене «гет», вполне может вступать во второй брак, так как Тора разрешает полигамию»^[10].

Именно христианство утвердило высокое назначение женщины, совершило коренной переворот во взгляде на женщину, в представлении о ее призвании. Ни древний, ни античный мир не отводил женщине того высокого значения, какое получила она в христианской культуре. Так, на Древнем Востоке муж имел право как угодно издеваться над своей женой за малейшее её неповиновение. Если жена просто намекала на возможность развода, её за это могли бросить в реку с камнем на шее. Согласно одному древнеассирийскому закону, муж имел право за непослушание, лень или отказ от исполнения супружеских обязанностей избить жену, остричь ее, отрезать ей уши, нос, выжечь на лбу рабское клеймо или выгнать из дома. При этом, что бы ни совершил мужчина, никто не мог привлечь его к ответственности, тогда как он мог всё. Например, имел право вернуть бежавшую от его жестокости в родительский дом жену, если она пробыла там более четырех дней. При этом мог еще и подвергнуть ее унизительному испытанию: заставить доказывать, что за время своего отсутствия она не спала ни с одним мужчиной. Способ для этого избирался весьма оригинальный: «Такую жену надлежит связать и бросить в воду; если она выберется благополучно, значит, она невиновна и муж должен оплатить судебные издержки»^[11].

«Древняя Греция и Древний Рим также не были исключением в деле несправедливого отношения к женщине. В Древней Греции женщины, жившие в полисах (городах-государствах), не имели гражданства и не принимали, как правило, участия в общественной и политической жизни страны. Женщина перед афинским законом всегда выступает в роли несовершеннолетней. Когда женщина замужем, она имеет в качестве опекуна своего мужа: если овдовеет, она переходит под покровительство своего ближайшего родственника или нового супруга, который часто бывает определён в завещании прежнего. Дочь не наследует отцовского состояния, если только у неё нет братьев. В этом случае она берёт наследство исключительно для того, чтобы передать его своему будущему мужу. Обычаи требовали, чтобы она часто не выходила из дому, чтобы она принимала только близких родственников или других женщин и исключительно тех, которых позволит принять её супруг. Авторитет и роль женщины зависели, как и всё остальное, от характера её мужа»^[12]. Аристотель, указывая на неравенство женщины мужчине, утверждает, что причина кроется в качественной разнице между полами: «...есть ли у них (женщин — Прим. авт.) добродетели, должна ли женщина быть скромной, мужественной и справедливой?.. И если обоим этим существам должно быть свойственно совершенство, то почему одно из них предназначено раз и навсегда властвовать, а другое — быть в подчинении? И это отличие не может основываться на большей или меньшей степени совершенства, присущего тому и другому существу, так как сами понятия «быть в подчинении» и «властвовать» отличаются одно от другого в качественном, а не количественном отношении»^[13]. В этих словах отчётливо слышится превосходство, которым древний философ наделяет мужчину перед женщиной. Главным оправданием брака в античном мире было рождение детей. Жена нужна была, в первую очередь, для того, чтобы родить ребёнка, возвышенные отношения для мужчины предполагались на стороне. «Гетер мы имеем для развлечения, конкубин — для телесного наслаждения, а жен мы имеем, чтобы иметь законных детей», — говорит Демосфен^[14]. Более того, в античном мире считали, что поэтической и по-настоящему возвышенной может быть лишь любовь между мужчинами. Любовь к женщине считалась чем-то низменным и малодостойным. В этом можно убедиться, прочитав диалог Платона «Пир»: «Я, — говорит один из участников диалога, Федр, — по крайней мере, не знаю большего блага для юноши, чем достойный влюбленный, а для влюбленного — чем достойный возлюбленный... Эрот Афродиты пошлой поистине пошл и способен на что угодно; это как раз та любовь, которой любят люди ничтожные. А такие люди любят, во-первых, женщин не меньше, чем мужчин... Эрот же Афродиты небесной восходит к богине, которая, во-первых, причастна только к мужскому началу, но никак не к женскому, отдавая предпочтение тому, что сильней от природы и наделено большим умом»^[15]. Мы видим, что любовь к женщине в этом отрывке представлена как пошлое занятие для ничтожных. Это один из преобладающих взглядов по отношению к женщине в античном мире, культура которого взывает, нередко, восхищение в настоящее дни.

Итак, отношение к женщине в дохристианских культурах было весьма далеким от того, к чему привыкли люди, воспитанные в категориях современного сознания. Именно христианство освобождает женщину от несправедливого к ней отношения. Христиане никогда не забывали, что именно к женщине было первое слово Воскресшего Господа, и именно женщина была первой проповедницей Воскресения Христа. С самого первого времени распространения Слова Божия мир узнал, что для жизни в Теле Христовом — Церкви неважно, кто ты: раб или свободный, грек или еврей, мужчина или женщина. Все в Теле Христа имели бесконечную ценность для Бога и друг для друга. Женщина не вычленяется из человечества, она часть его, она такой же носитель Образа Божия, как и мужчина. Она так же призвана к высокому состоянию богоподобия. Такое отношение к женщине существовало с самого первого времени распространения христианской проповеди. Так, например, Цельс, философ-эклектик II века, в своем «Правдивом слове», вступая в полемику с христианами, недоумевал, как же христиане могут верить, что Бог ниспошлёт на землю Дух, вселив Его в «нечистое» тело женщины^[16]. Эти слова языческого философа прямо указывают на то, каким непривычным для эпохи поздней античности было возвышенное отношение к женщине, которая наравне с мужчиной могла стать «сосудом благодати Духа Святаго».

Исходя из того учения, которое представлено в христианской антропологии, не может возникнуть даже и тени сомнений, что отношение к женщине в христианстве не являются для неё оскорбительным. «Хотя подчинена нам жена,— говорит свт. Иоанн Златоуст, — но, вместе с тем, она свободна и равна нам по чести»^[17]. Эти слова великого святителя обращают наше внимание также на вполне естественный принцип семейной иерархии — главенство мужа. С этим принципом никак не желают мириться сторонники либерального феминизма. Именно либерализация современного общества привела к тому, что слова апостола Павла о том, что жена должна быть в повиновении у мужа, а муж должен быть главой жены (Флп. 5,23) — не понимаются и подвергаются осуждению. Происходит это потому, что европейский феминистический стандарт берётся за критерий, и именно с позиций этого самого стандарта оцениваются слова апостола Павла.

В последнее время стало уже очень нелегко за возмущёнными криками сторонников свободных стандартов увидеть ту глубокую мудрость, которая запечатлена в словах апостола, когда он говорит о взаимоотношениях внутри семьи. Святитель Иоанн Златоуст утверждает: «Чтоб ты, услышав слово «Главу», не принял его в значении только власти, но в смысле собственном; не счел Его только начальником, но видел бы в Нем действительную Главу, Апостол прибавляет: «исполнение исполняющего всяческая во всех». Апостол представляет, что для Христа, как Главы, нужны все вообще члены»^[18]. «Главенство мужа, — утверждает также святитель Иоанн Златоуст, — есть естественное и прямое следствие свойств мужчины и женщины. Да и не может быть две главы в доме. Где многоначалие — там безначалие. Не будет мира, если не будет одной главы в доме. Где равенство, там не может быть мира, народное ли то будет управление, или все будут повелевать, — необходимо, чтобы было одно начальство»^[19].

Называя мужа главой семьи, апостол указывает и на ту огромную ответственность, которая должна лежать на каждом мужчине, вступившем в брак — ответственность за жену, ответственность за детей. Примечательно, что сам святой апостол Павел полемически выступает против представления, что раз женщина произошла от мужа, она ниже его. Сначала указав на то, что Ева создана для мужа и из мужа (1 Кор. 11,8—9), он смягчает свои слова, указывая на пример Второго Адама, Который, в свою очередь, уже Сам произошел от женщины. Апостол Павел пишет: «Впрочем ни муж без жены, ни жена без мужа, в Господе. Ибо как жена от мужа, так и муж через жену; все же от Бога»^[20].

Если в контексте евангельского учения рассмотреть другие слова апостола Павла: «жена да боится своего мужа» (Еф. 5,33), то, вполне очевидно, что речь идёт совсем не о животном ужасе, который должна испытывать женщина перед преимуществами своего супруга, но речь идёт о боязни оскорбить его (а значит и её) чувства, речь идёт о боязни оскорбить его (а значит и её) любовь. «Нельзя быть собственником того, кого любишь,— пишет священник Андрей Дудченко, — ведь всякое насилие над волей любимого человека убивает любовь. «Муж является главой семьи не потому, что он мужчина, — говорит митрополит Антоний,— а потому, что он является образом Христа, и жена его и дети могут видеть в нем этот образ, то есть образ любви безграничной, любви преданной, любви самоотверженной, любви, которая готова на все, чтобы спасти, защитить, напитать, утешить, обрадовать, воспитать свою семью». Ни Священное Писание, ни Церковь не учат о тираническом владычестве мужа и рабской подчиненности жены, но о взаимной жертвенной любви...

«И не просто зови ее,— обращается к мужу святитель Иоанн Златоуст, — но с лаской, с честью, с большой любовью. Уважай ее, и она не будет нуждаться в уважении от других, не будет нуждаться в одобрении других, если будет пользоваться твоим (уважением и одобрением). Предпочитай ее всем, во всех отношениях, и в отношении красоты, и благоразумия хвали ее... Что за супружество, если жена трепещет мужа? Каким удовольствием может насладиться муж, который сожительствует с женою, как с рабою, а не как со свободной? Если бы случилось и потерпеть что за нее, не ропщи: Христос этого не делал»^[21]. Святому Иоанну Златоусту вторит святитель Феофан (Говоров), утверждая, что муж должен считать жену «первой, важнейшей и искреннейшей помощницей и советницей во всех своих делах... должен заботиться об умственном и нравственном совершенствовании жены, снисходительно и терпеливо недоброе очищая, доброе же насаждая. Неисправимое же в теле или нраве должен сносить великодушно и благочестно, не теряя к ней уважения»^[22].

Нельзя забывать и те слова, с которыми в этом же отрывке апостол обращается к мужу: «Мужья, любите своих жен, как и Христос возлюбил Церковь и предал Себя за нее... Так каждый из вас да любит свою жену, как самого себя» (Еф. 5, 25, 33).

Во всём этом нет ничего дискриминирующего женщину, и именно такие взаимоотношения в семье, где муж глава, а не жена, являются устойчивыми и жизнеспособными. Многие, и вполне справедливо, главенство мужа воспринимают как обстоятельство более тяжёлое для него, а не для жены. Но мужчина ни при каких обстоятельствах не должен уклоняться от ответственности, которую накладывает на него супружество. Через преодоление этих трудностей не просто проявляется его любовь к семье, через преодоление этих трудностей любовь в семье укрепляется и возрастает.

При нарушении же этой установленной Богом системы координат происходит обвал этой самой системы, что приводит к серьёзному кризису внутрисемейных взаимоотношений. В условиях современной жизни, не являясь опорой для своей семьи, мужчина часто фактически становится иждивенцем у своих домочадцев и, в первую очередь у жены, которая, помимо своих (и без того нелёгких) обязанностей, вынуждена взвалить на свои плечи функции главы семьи. Стоит ли много говорить о том, что ни к чему хорошему такое положение вещей привести не может. Во многом именно этим объясняется непрочность и малодетность современных семей. Зачем супружеской паре заводить детей, если они не уверены в будущем своих отношений? Зачем женщине рожать ребёнка от мужчины (даже очень ею любимого), если предполагается, что завтра он может оставить её, взвалив на плечи своей бывшей половины весь нелёгкий груз воспитания детей. Таким образом, осуждая феминизм, христианство не перестаёт указывать и на причины, которые нередко провоцируют его появление. Одной из таких причин является неподобающее поведение супруга в семье, нежелание им нести ответственность за жену и детей.

Итак, «правильность отношений между мужем и женой, в основании которых лежит взаимная любовь и верность, могут быть только тогда, когда каждый из супругов исполняет возложенные на них обязанности»^[23]. Важно в нашем вопросе понять, что у женщины в семье своё, не менее ответственное чем у мужчины, служение. «Добродетельная, благочестивая и разумная жена скорее всех может обрадовать и настроить мужа благочестиво,— утверждает святитель Иоанн Златоуст, — ни друзей, ни учителей, ни начальников не послушает он так, как свою супругу, когда она увещевает и дает советы, это увещение доставляет ему некоторое удовольствие, потому что он любит эту советницу. И можно указать много случаев, когда суровые и неукротимые мужья были смягчены таким образом. Жена участвует с мужем во всем, и в трапезе, и в рождении и воспитании детей, и в делах его и интересах, и в весьма многом другом, она во всем ему преданна и соединена с ним подобно тому, как тело с головою. И если она будет разумна, хозяйственна и старательна, если не будет злоязычна, злонравна, сварлива, расточительна, не будет искать суетных украшений и нарядов, но вместо этого будет искать скромности, целомудрия, доброты и кротости, единодушия и семейного согласия, то всех превзойдет во влиянии на мужа, и, поступая так, сама и мужа своего сделает еще благонравнее и любезнее к себе»^[24].

Есть ещё один вопрос, о котором как будто забывают сторонники феминистического стандарта. Это то, что ставит женщину на такую высоту, с какой не сравниться никакая самая успешная политическая, экономическая и прочая деятельность. Это дар быть матерью. Женщины могут и должны участвовать в жизни общества полноценным образом. Сам Бог наделил женщину такой конституцией, которая позволяет ей реализовывать себя в культуре, искусстве, привносить теплоту и мягкость в мир, которому так этой теплоты и мягкости не хватает. Однако не следует забывать, что Бог специально наделил женщину физическими и душевными особенностями, позволяющими именно ей становиться матерью. Именно женщине, наделенной особой чуткостью и заботой, дано от Бога родить в мир нового человека. Важно понимать, что при всем этом женщина не лишена «влияния на общественную жизнь, но влияние ее не прямое, оно посредствуется воспитанием детей. Если мать воспитывает детей в доброй нравственности, внушает им любовь к Церкви и отечеству и навык к честной трудовой деятельности, то она приготовляет полезных деятелей для общества и государства и оказывает им великую услугу — гораздо большую, чем если сделается государственным служащим или научно-техническим работником»^[25]. Известный мыслитель XIX века А.С.Хомяков, будучи уже пожилым человеком, признавал, что всем своим духовным направлением он обязан своей матери: «Что до меня касается, то... своей матери обязан я и своим направлением, и своей неуклончивостью в этом направлении, хотя она этого и не думала. Счастлив тот, у которого был такая мать и наставница в детстве»^[26]. Подобных примеров, в которых определена исключительная роль матери в деле становления человека, можно найти предостаточно. Именно благодаря матери человек может получить стремление к самому важному и значимому. «Язык матери состоит более из действий, чем из слов,— писал архиепископ Иннокентий Брюсов, — но он тем вразумительнее и незабвеннее. Образ благочестивой матери остается у некоторых последней святыней, когда все святое потеряно, и все еще охраняет от последнего ниспадения в бездну нечестия или отчаяния»^[27].

Быть матерью — значит проявить себя в том, что преимущественно отличает женщину от мужчины, что выделяет и делает её выше мужчины. Пренебрегая же даром материнства ради тех ценностей, которые объявляются сторонниками феминизма, женщина ранит себя и обрекает на несчастье.

Как известно, одна из уловок духовного зла состоит в том, чтобы спутать, смешать понятия — сплести в один клубок нити совершенно разных духовных крепостей и этим создать впечатление органичности и целостности того, что на самом деле антиорганично и вредно человеку. Идеи феминизма в этом смысле не исключение, и, прикрываясь благородными идеями равенства, феминисты вносят существенную лепту в дело разрушения общественной, семейной и личной жизни. «Не делая акцент лишь на системе распределения общественных функций, христианство отводит женщине гораздо более высокое место, чем современные безрелигиозные представления»^[28]. Подняв на свои знамёна лозунги борьбы за права женщин в их феминистическом осмыслении, современное общество идёт по пути оскорбительного отношения к женщинам. Всё это ещё раз убедительно указывает на то, к каким искажениям может привести неправильно используемая человеком свобода. Призванная стать средством высочайшего блага человека, она снова и снова оборачивается против человека.

^[1] См. по этому вопросу сборник Warhol, Robyn R. and Diane Price Herndl, eds. Feminisms: An Anthology of Literary Theory and Criticism. New Brunswick, N.J.: Rutgers University Press, 1991.
^[2] Вера. Молитва. Любовь. Библиотека семейного чтения. Выпуск 1. М., 1993. С.130.
^[3] Основы социальной концепции Русской Православной Церкви. Х.1.
^[4] Там же. Х.5.
^[5] Ельчанинов Александр, протоиерей. Записи. М.: Советская Россия, 1992. С.28.
^[6] Основы социальной концепции Русской Православной Церкви. Х.5.
^[7] Иоанн Златоуст, свят. Избранные творения. Беседы на Евангелие от Иоанна Богослова. Том II. М., 1993. С.907.
^[8] Чичагов Серафим, митр. Да будет воля Твоя. Часть 1. М.— Спб., 1993. С.26.
^[9] Maegd-Soep, Carolina de. The Emancipation of Women in Russian Literature and Society: A contribution to the knowledge of the Russian Society during the 1860s. Ghent: Ghent State University, 1978. С.22.
^[10] Телушкин Й. Еврейский мир. М., 1997. С.523.
^[11] Вардиман Е. Женщина в древнем мире. М., 1990. С.179—180.
^[12] Хаджевфремидис Ириней, архимандрит. Современная православная семья. М.: Русский Хронограф, 2001. С.16—17.
^[13] Аристотель. Сочинения в четырех томах. Т. 4. М.: Мысль, 1984. С.399.
^[14] Цит. по Троицкий С.В., проф. Ук. соч. С.7.
^[15] Платон. Пир // Платон. Собр. соч. в 4 тт. Т.2. М.: Мысль, 1993. С.87—90
^[16] См.: Свенцицкая И.С. Женщина в античном мире. М.: Наука, 1995. С.156.
^[17] Цит. по: Троицкий С.В., проф. Ук. соч. С.37.
^[18] Иоанн Златоуст, святитель. Толк. На Еф. 3. Цит. по: Аквилонов Е. прот., проф. Новозаветное учение о Церкви. Опыт догматико-экзегетического исследования. СПб., 1898. С.30.
^[19] Цит. по: Шиманский Г.И. Христианская добродетель целомудрия и чистоты. М., 1997. С.164.
^[20] См.: Мейндорф Иоанн, протопресвитер. Пир брака // Вестник РХД. 1978. №45. С.47.
^[21] Священник Андрей Дудченко. Остаток рая. http://chod.sk/awwm2
^[22] Цит. по: Шиманский Г.И. Ук. соч. С.166.
^[23] О семье и вопитании. СПб., 1998. С.634.
^[24] Цит. по: Шиманский Г.И. Ук. соч. С.181.
^[25] Уроки и примеры христианской любви. Опыт катехизической хрестоматии. Сост. прот. Григорий Дьяченко. М.: Паломник, 1998. С.635.
^[26] Христианская семья и брак. М.: Воскресение, 1992. С.8.
^[27] Цит. по: Шиманский Г.И. Ук. соч. С.274.
^[28] Основы социальной концепции Русской Православной Церкви. Х.5.

Портал Богослов.Ru