Сергей Иосифович Фудель:
«Мы здесь как в пустыне»
Сергей Иосифович Фудель родился в Москве 13 января 1900 г. (31 декабря 1899 г. по старому стилю). Отец его, священник Иосиф Фудель, через всю свою жизнь пронёс горение истинно христианской души и сумел передать его детям. С детства и до самой смерти Сергей Иосифович принадлежал Церкви.
Сергею Иосифовичу довелось общаться со святыми старцами Оптиной пустыни, Зосимовой пустыни, с отцом Алексием Мечёвым и другими. Вихрь революции прервал размеренную церковную жизнь и каждого христианина поставил перед вопросом: будет ли он воистину воином Христовым в наступающей кровавой войне, воздвигнутой на веру силами зла?
В 1922 г. после окончания первого курса философского отделения Московского университета Сергей Иосифович был арестован. За Бутырской тюрьмой последовала ссылка в Усть-Сысольск Зырянского края (теперь Сыктывкар Коми АО). Оказавшись в начале своего исповеднического пути вместе с митрополитом Казанским Кириллом (Смирновым), епископом Ковровским Афанасием (Сахаровым), архиепископом Фаддеем (Успенским), С. И. Фудель всю жизнь духовно следовал за этими великими подвижниками ХХ в. В ссылке, в комнате святого епископа Афанасия, Сергей Иосифович венчался со своей супругой — Верой Максимовной Сытиной. «Исаия, ликуй...» пел архиепископ Фаддей. В 1932 г. новый арест, лагерь, ссылка в Вологодскую область, жизнь в Загорске с «непоминающим» архимандритом Серафимом (Битюговым), некоторое время скрывавшимся в доме Фуделей. Затем война, фронт и после возвращения — третий арест в 1946 г. и ссылка в Красноярский край.
|
«Человеку в искусстве могут посылаться какие-то откровения божественной правды <...> благодаря великому оскудению религиозной жизни, слова и художественные образы некоторых писателей — ну, скажем, Тютчева, Лермонтова, Лескова, Пастернака или Экзюпери, как бы возмещают это оскудение. Один том Достоевского или та страница Диккенса, где маленький Джо умирает, силясь понять «Отче наш», дают больше для доказательства силы христианства, чем иногда целая духовная семинария. Ведь доказывать нужно не „вообще“ христианство, а силу его в современной душе. Искусство как некоторая форма выражения духовной жизни вполне закономерно» (С. И. Фудель) |
Стокилометровый рубеж сохранял свою силу до конца дней С. И. Фуделя, и он так и не смог вернуться в Москву. Последнюю часть своей жизни Сергей Иосифович прожил в городе Покрове Владимирской области. Дом Сергея Иосифовича находился недалеко от старинной церкви, единственной действующей на всю округу. Сергей Иосифович прислуживал в ней в качестве псаломщика. Этот период его жизни был, как и остальные, суровым и трудным. Постоянная нужда и болезни, постепенно наступавшая слепота от глаукомы, оторванность от детей и близких и тяготы провинциального российского быта — отсутствие продуктов, топка печки, ношение воды из колонки...
|
|
Сергей Фудель —
гимназист (1909) |
Именно в покровский период, начавшийся с осени 1962 г., он написал большинство своих работ, для чего ему приходилось совершать утомительные поездки в Москву, где можно было (чаще летом) поработать в библиотеке, навестить кого-нибудь из прежнего великого множества друзей и знакомых, ещё оставшихся к тому времени в живых.
Скончался Сергей Иосифович после долгой и тяжёлой болезни в своем намоленном доме 7 марта 1977 г. и похоронен на местном кладбище.
С. И. Фудель не писал церковную историю ХХ века, но был участником ее событий. Судьбы Церкви стали его жизнью. Революция, страшные и радостные годы церковного правления Патриарха Тихона, трагическая церковная смута, катакомбная церковная жизнь — все эти пути были пройдены им. Он впитывал дух тихой, гонимой русской святости, подобно пчеле собирая ее крупицы на быстро оскудевающих церковных полях. И этим подлинным духом наполнены его сочинения, что делает их столь драгоценными сегодня. Все, что писал Сергей Иосифович, прошло горнило его собственного духовного опыта, несёт в себе свидетельство о духе времени и о Церкви.
|
«Настало время (да это и всегда было так), когда в христианстве можно убедить только личной верой в силу Божию. Всякое писательство о нем все больше теряет свое значение. А нам (мне) как раз хочется только „о“, а не „в“. Быть в Церкви — это значит вступить на тесный и узкий путь Христов, и как мало дерзающих на это! Сколь же легче сидеть „около церковных стен“ на солнышке, слушать птичек и, покуривая, размышлять без особого труда об этой тесноте и скорбности. Такие мы, как бы верующие» (С. И. Фудель) |
В то время, когда даже Евангелие найти было трудно, когда «глад слышания слова Божия» достиг небывалой силы, работы Сергея Иосифовича во множестве расходились в самиздате, жадно читались ищущими веры и духовной жизни. Обладая прекрасной памятью, незаурядным литературным талантом, Сергей Иосифович спешил поделиться сокровищницей духовного опыта, привести своих читателей в живое общение со святыми новомучениками и исповедниками, преподобными старцами, затворниками, великими святителями, подвижниками-священниками, — с теми христианами, которые ценой свой жизни отстояли православную веру на Руси в годину небывалого по силе и продолжительности гонения.
Особую ценность в наследии Сергея Иосифовича имеют его письма, приоткрывающие его внутренний мир.
|
|
С.И. Фудель. Нач. 1920-х гг.
|
Весь облик Сергея Иосифовича являл постоянную устремлённость к духовному миру. В этой, земной, жизни его удерживала необходимость пройти свой путь по воле Божией, любовь к людям, надежда быть ещё полезным Церкви. Пережитые скорби наложили на него свой неизгладимый отпечаток. Он как будто постоянно помнил, видел то зло, которое беспощадно поглощает мир, и научился смиренному осознанию своей немощи, кроткому упованию на милосердие Божие. Приобретённый опыт делал его осторожным в суждениях, придавал особую глубину каждому его слову и взгляду. Помнится ощущение, что Сергей Иосифович знает нечто сокровенное, что невозможно рассказать, может быть, даже выразить словами. Но при этом он поразительно много умел сказать каждым своим словом. Некоторая печать неизбывной грусти, неотмирности, несовместимости с окружающим миром, печальная улыбка, мгновенный, насквозь видящий взгляд, тихая, неторопливая, ненавязчивая речь, готовность слушать или молчать и молиться — все это создавало образ, совершенно противоположный герою нынешнего времени. «Не любите мира, ни того, что в мире» (1 Ин. 2:15), «ищите прежде Царствия Божия и правды его» (Мф. 6:33) — казалось, всем своим видом говорил Сергей Иосифович. Его отталкивала всякая личина духовности, елейность, неподлинность, непростота. Он сторонился сильных мира сего, охотно предпочитая периферию центру. Но его тяготило одиночество, оно причиняло ему новые страдания, свидетельствуя о скудости любви в окружающих людях. «Трудно без дружеского общения. Мы здесь как в пустыне», «я все время один и читать даже не могу, так как в глазах часто туман», «время ведь ужасно одинокое», — писал он в своих письмах.
В наше время, когда прославляются новые святые мученики и исповедники ХХ в., когда заново осмысляется и познаётся недавняя страшная и одновременно великая история, драгоценное духовное наследие Сергея Иосифовича — свидетеля и участника ее, поможет нам найти свои корни, восстановить духовное преемство, вернуться, наконец, к вере в Бога.
Опубликовано: 28/02/2012