Вы здесь

Имяславие

[1]  [2] 

Христос ПервосвященникЭтот вопрос ныне уже многим стал неизвестен, другие забыли уже о нем, но иным он помнится еще. Во всяком случае — Богом он не может быть забыт: у Него — всему «вечная память». По одному этому необходимо помнить о данном вопросе тем, у которых это время (1911–1912 гг.) еще в памяти. Кроме того, нужно снять с памяти о. Иоанна [Кронштадского] это темное пятно, будто он принадлежал к какой-нибудь ереси! Если бы это было на самом деле, то вся его святость становится под вопрос: никакой еретик не может претендовать не только на святость, но и на простую добрую память; всякий еретик подлежит анафеме, отлучению от Святой Церкви.

А как увидим, имя Батюшки о. Иоанна тесно связано с имяславием.

Вспомню о собственном ощущении, когда было осуждено учение так называемых «имябожников». Это было летом (вероятно, 1913 г.). Я проживал на родине. Мне пришлось прочитать в «Церковных Ведомостях» об этом осуждении. И не разбираясь еще в данном вопросе с богословской точки зрения, я, однако, ощутил такой острый духовный удар, будто от меня потребовали отречения от Православия. И с той поры доныне (1954 г.), вот уже 40 лет, я не могу успокоиться окончательно. 4 года тому назад, когда я был близок к смерти, я даже сделал «завещание» по этому поводу, желая снять (с себя, по крайней мере) возможное обвинение, будто и я как-то повинен в этом осуждении, хотя бы одним самим молчаливым согласием с ним.

Допустим, однако, что я не настолько сведущ в Православии, чтобы иметь свое суждение по этому вопросу. Но тут выступает такой знаток святоотеческого православия как архиепископ Феофан (Быстров), бывший ректором Петербургской Духовной Академии. И он как раз написал магистерскую диссертацию об имени Божием, под заглавием «Тетраграмма», иначе: «об Ягве» (такое чтение еврейского слова стало в новое время предпочитаться прежнему: «Иегова»). Это имя переводится у [пропуск в тексте] словом «Господа»; но точнее бы нужно переводить его: «Сущий», по-славянски — «Сый». И казалось бы, что епископа (тогда он еще был им) Феофана следовало запросить по этому вопросу, как специалиста и богослова (он знал 11 языков). Но этого Синод почему-то не соизволил.

И вот он однажды высказывался по поводу этого спора об «имябожии» так (привожу, ручаясь за подлинность). Его спрашивали специально об этой книге «На горах Кавказа»: можно ли ее читать? Он ответил: «Книга интересна и назидательна!». А потом, когда уже запретили эту книгу, тоже спросили: как смотреть на нее? Тут-то он и сказал: «Они — не богословы: не сумели формулировать. Бог — везде; и, конечно, находится и в Своем имени». Тут он и осудил всех стоящих против этой книги. В другой раз читая Дневник о. Иоанна, он дошел до его слов, что «имя Бог есть Бог». Он позвал архимандрита Р. [академиста] и в восхищении сказал: «Вот что сказал Батюшка о. Иоанн». И в этот раз он и добавил: «Его творения мало того, чтобы только читать; их нужно изучать, как и творения Свв. Отцов».

И уже нечего говорить: никогда не обвинял о. Иоанна в ереси; наоборот, чтил его еще больше.

И народ, и богословы читали его Дневник, нимало не смущаясь «имябожническими» (как увидим) выражениями.

Афон, — где разгоралась эта борьба, — почитал о. Иоанна, считал эту формулу Православной.

Когда же «имябожие» было осуждено, пришлось по необходимости считаться с творениями и о. Иоанна, у которого не раз употреблялось выражение: «имя Бог есть Бог».

И тогда г. Тр[оицко]му дана была задача написать по этому поводу особую статью. Он был поставлен в затруднение; всеми почитаемого о. Иоанна «оправдывать» от обвинения в ереси?! И хорошо помню одно соображение рецензента — такое: лишь Церковь — непогрешима; а всякий человек, хотя бы и святой отец, может погрешать! — Но потом Т[роицки]й старается объяснять смысл формулы о. Иоанна в «имяславском» смысле.

Однако у читателя и почитателя творений о. Иоанна при таком толковании оставалось тяжелое впечатление: Батюшка в чем-то неправ! А между тем, такое выражение и вообще такие мысли встречаются у о. Иоанна много раз. Следовательно, они явились не случайно, не мимоходом, — и тем более не легкомысленно, — это не оговорка, а были плодом и религиозного ощущения, и богословской некоей мысли, в чем он сам не видел вины.

Вспоминается и мнение об этом у миссионера в Латвии, который совершенно открыто не соглашался с подобным «оправданием» о. Иоанна. Наоборот, он отстаивал и защищал его формулу «Имя Бог есть Бог», говоря, что у него высказывается более глубокая идея, чем простое преувеличение, или чем боголюбивое почитание.

Наконец, упомяну об одном печальном факте. Известный м[итрополит] Антоний (Храповицкий), бывший самым ярым противником афонских «имебожников», оказалось, сам не читал нашумевшей книги, в коей высказывалось это выражение об Имени Бог, «На горах Кавказа», и с коей собственно и началось противное течение. Однажды, когда м[итрополит] Антоний был уже митрополитом Киевским, с ним на обеде начала разговор Елизавета Федоровна: почему он так сильно восстал против этой книги? А она была издана на ее средства и после одобрения сведущими лицами. М[итрополит] Антоний, к великому удивлению и тяжкому смущению Е[лизаветы] Фед[оров]ны, ответил ей, что он сам-то не читал этой книги, а ему докладывал миссионер!

Этот факт дошел до меня, как подлинно рассказанный самой Е[лизаветой] Ф[едоровной]! И я не имею никаких оснований сомневаться в нем. Лицо, коему она передавала этот недопустимый факт, живо еще и доселе, и оно ручается за достоверность передачи!

Наконец, нужно передать истории на память и другой факт. Кавказские старцы, указывая причины тяжелого будущего России, говорили, что одной из них является ложное отношение к Имени Божьему.

А если еще есть снисхождение выслушивать мои наблюдения, то расскажу следующий случай. Я был в известной Оптиной пустыне. И туда был выслан с Афона инок — «имябожник». С ним вступил в спор заведующий «Черной гостиницы» — оптинец, противник имябожества. Афонец же не мог устоять против оптинца. Казалось, победа осталась за оптинцем... Замолчали... Я не вступал в спор. Прошла, может быть, одна минута. Вдруг оптинец громко говорит: «А все-таки Имя Бог — есть Бог!».

Я был поражен таким оборотом. И подумал про себя: значит, какая-то правда в такой формуле есть, если победитель в споре сам потом пошел против собственного рассуждения. Ум говорил в нем одно, а сердце — совсем иное. Я тогда не спрашивал его: что с ним случилось? С тех пор прошло больше 40 лет, а необычайная картина эта помнится мне наяву доселе.

Вспоминается мне и сообщение об отце архимандрита Пантелеимоновского афонского монастыря Мисаила (с которым я потом переписывался по другому поводу). Он сначала был за «имябожие», а потом уже переменился. Но достойно внимания: почему-то он сначала был на иной позиции. Значит, какую-то правду он чувствовал в первом своем отношении. Об этом следует задуматься!

Характерно, что в Оптиной пустыни (я сам это видел там!) монахи размножили по келиям небольшие листки с молитвой Иисусовой: «Господи Иисусе Христе, Сыне Божий, помилуй меня грешного!». В этом можно было усматривать сокровенную оппозицию «гонению на имя Божие»; но никто не посмел осуждать их за молитву Иисусову. Было нечто подобное и в других монастырях: игумения некоего женского монастыря (аристократка, богословски начитанная) объявила инокиням решение Св. Синода к исполнению его. «И что же монахини?» — спрашивает ее знакомая мирянка. Та спокойно отвечает: «Попрятали книгу («На горах Кавказа») в сундучки!».

Но вот выдающийся случай. В болгарском монастыре на Афоне, в Зографе, жил в то время (1912 г.) престарелый (ему было 120 лет!) слепой старец Амвросий. Его там даже называли «Последний святой нашего времени». Когда был разгром на Афоне (противников выгоняли водяной кишкой), несколько монахов бросились к нему за советами, спросить его: как быть? А он лежал, почти предсмертный и слепой, на постели. Не успели они спросить его, как он (был прозорливый!) им говорит: «Что вы ко мне пришли? Чего хотите от меня? Вы видите: я — слепой, мне уже 120 лет! Разве вы не знаете слов Ап. Павла: «Хочу лучше пять слов сказать умом моим, нежели тьму слов на незнакомом языке» (1 Кор. 14,19). Он, видимо, разумел молитву Иисусову. А монашествующие, видя, что он уже прозрел их мысли, в страхе говорят ему: «Страшное время!» — «Да, страшное время идет! — отвечает старец. — Был потоп водный; будет потоп духовный! Протестантизм зальет весь мир!» — «Как же тогда спасаться? — спрашивают они. — «Как спасаться? — переспрашивает старец. — Приходит время, когда Господь не будет спрашивать ни о посте, ни о длинных молитвах, ни о подвигах; а только, чтобы сохранили православие!» — «А как же это?» — «Православие сохранить — нужно сохранить веру в силу Креста и в силу имени Христова!».

Это мне передавало лицо, читавшее брошюру о данной беседе.

Наконец, еще расскажу о моем разговоре в вагоне с тем самым сотрудником по борьбе с «имябожниками» Тр[оицки]м, о котором я упоминал уже выше. Шел у нас с ним разговор об имяславии и имябожии. Между прочим, он спрашивает меня: «Почему это вы (он разумел не меня одного, конечно!) так интересуетесь этим вопросом? Я — не пойму!» — «Вот это-то и удивительно, что вы, один из самых активных борцов в этом деле, а не задумались над тем: почему многие горячо заинтересованы в нем?! Всякому известно, что в корне различных споров лежит прежде всего какая-нибудь психология! И ее непременно нужно уяснить прежде всего. А тогда понятнее будет и та философия, которая оттуда взяла корни свои!» — Такой разговор произвел на меня безотрадное впечатление! Борется против имени Божия; а сам (нужно думать) молитвы Иисусовой не творил!

Совсем иное дело мы наблюдаем в о. Иоанне: он творил, — как мы видели, — «непрестанную молитву» к Богу. И поэтому его формулы были связаны — и даже вызваны — с этим молитвенным настроением. Недаром один из афонских старцев назвал его в письме ко мне «нашим любимцем». И конечно, доселе у читателей Дневника и мысли не было и нет о том, чтобы изъять оттуда выражения об имени Божием! Мало кто помнит печальную историю об «имябожническом» споре, но «Мою жизнь во Христе» читают и очень многие миряне; и будут читать!

И их не смущают изречения Батюшки, что «имя Божие есть Бог»! Наоборот, радует, укрепляет в вере, помогает в молитве! Пусть даже оно недостаточно точно выражено богословски; но важнее — положительное содержание, которым выражается религиозное его переживание. Это и нужно понять!

Теперь я перейду к выдержкам из Дневника слов и текстов самого о. Иоанна, как они изречены им, и дам в том порядке, — в котором они изложены у него. А выводы сделаем после, —чтобы читатель сам послушал Батюшку, уловил его дух. Только иногда я буду иные выражения подчеркивать.

— «Непостижимо, как Сам Христос со знамением крестным дает ему чудесную силу прогонять страсти, демонов и успокаивать возмущенную душу. Точно так же непостижимо, как дух Господа нашего Иисуса Христа соединяется с хлебом и вином, претворяет их в плоть и кровь, и явно очищает нашу душу от грехов, внося в нее небесный мир и спокойствие; делает ее благою, кроткою, смиренною, полною сердечной веры и упования. Это объясняется отчасти тем, что везде — Всемогущий дух Господа нашего Иисуса Христа, и — везде Он может даже «не сущая нарицати, яко сущая» (Рим. 4,17); тем более — из сущего делать другое сущее».

— «А чтобы маловерное сердце не помыслило, что крест или имя Христово чудесно действуют сами по себе, а не Христом, — эти же крест и имя Христово не производят чуда, когда я не увижу сердечными очами, или верою, Христа Господа, и не поверю от сердца во все то, что Он совершил нашего ради спасения».

— «Бог есть такое духовное Существо, от Которого — все, и без Которого немыслимо ничто, в Котором — начало, продолжение, жизнь и сохранение всего; Который бесконечно выше всякого времени и пространства; Который не начинался никогда и не окончился; пред Которым все — как бы не существующее; Который — везде». «Одним словом: Бог есть «Сый», т. е. как бы один Сущий, один — Который есть!

Эту мысль Батюшка часто повторяет в своем Дневнике; и она лежит у него в основе многих чувств и изречений, как увидим, в частности, — в основе молитвы, имяславия, воззрений.

— «Словом мир сотворен и стоит: «нося всяческая глаголом (словом) силы Своея» (Евр. 1,3)... «Словом, происходящим от верующего и любящего сердца, мы можем творить чудеса жизни для души своей и для душ других: например, на молитве, при богослужении, в проповедях, при совершении таинств! Христианин! Дорожи каждым словом; будь внимателен к каждому слову; будь доверчив к слову Божию и слову святых человеков, как к слову жизни. Помни, что слово — начало жизни».

Если он требует этого внимания от других, то сам тем более должен был быть строг к самому себе; и особенно к выражениям о Боге, об имени Божием. Даже немыслимо, чтоб он был легкомыслен в этом случае!

— «Слово потому надо еще уважать крепко, что и во едином слове бывает вездесущий и все наполняющий единый и нераздельный Господь. Потому и говорится: «не приемли имени Господа Бога твоего всуе» (Исх. 20,7), что в одном имени — Сам Сый Господь, простое Существо, Единица приснопоклоняемая».

— «Слово есть выражение истины, самая истина, бытие, дело. Слово предшествует каждому существу, каждой вещи, как вина их бытия — прошедшего, настоящего или будущего... В нем — Слове — вина всех тварей настоящих, прошедшими грядущих».

Необычайная мысль! И она часто повторяется Батюшкой.

— «Веруй твердо в осуществимость всякого слова, особенно произнесенного во время молитвы; памятуя, что Виновник слова есть Бог — Слово; что Сам Бог наш, в Троице поклоняемый, выражается тремя словами, или именами: Отец, Слово и Святый Дух; что всякому слову соответствует бытие, или всякое слово может быть бытием и делом».

— «О всяком помысле греховном, — тем паче, — слове и деле греховном, надо сказать: это — диавол; а о всяком помысле святом и благом, равно как слове и деле, мы должны сказать: это — Бог, или: Это от Бога». — «С крайним благоговением произноси имя Божие, памятуя, что Богом все приведено из небытия в бытие, и все существующее содержится в благобытии единство по Его благости, всемогущею силою и премудростию Его. С крайним благоговением произноси имя Иисуса Христа, Сына Божия, «Им же вся быша» и все управляется; Который носит доселе все существующее сильным словом Своим... С благоговением произноси и имя Пречистой Матери Господа Иисуса Христа, Приснодевы Марии, породившей нам Его во спасение наше. И вообще — святых апостолов, мучеников, преподобных, бессребреников и всех святых».

Мог ли о. Иоанн после этого быть неосторожным в слове?! Никак!

— Когда «тяжело мне станет, мучительно, я встану да возведу сердечные очи к Троице и говорю: Отче, Сыне, Душе Всесвятый, помилуй мя! А Сам смотрю на Имя Отца и Сына и Святого Духа, как на самое существо Пресвятой Троицы, везде существенно присутствующей, даже — в слове едином. Смотришь: тотчас и легко сделается! И убежит враг от вседержавшего, приснопокланяемого Имени, как дым исчезнет... А чтобы не возгордиться мне, по причине благостного внимания ко мне Пресвятой Троицы и подаваемого Ею мне спасения... припомню, что некоторые христиане, «многие силы сотворившие именем» Божиим, услышат некогда от Господа слова: «отыдите от Мене, не вем вас» (Мф. 7,23) за свою неевангельскую жизнь (Мф. 23,25). Пресвятая Троице! Сохрани меня от гордости и поучи меня смиренномудрию!»

— «Когда ты про себя в сердце говоришь или произносишь (вслух) имя Божие, Господа, или Пресвятой Троицы, или Господа Саваофа, или Господа Иисуса Христа, — то в этом имени ты имеешь все существо Господа: в нем (т. е. в имени — М. В.). Его благость бесконечная, премудрость беспредельная, свет неприступный, всемогущество, неизменяемость. Со страхом Божиим, верою и любовию прикасайся мыслями и сердцем к этому всезиждущему, всесодержащему, всеуправляющему Имени! Вот почему строго запрещает заповедь Божия употреблять имя Божие «всуе», потому т. е., что имя Его есть Он Сам — единый Бог в трех Лицах, простое Существо, в едином слове изображающееся и заключающееся, и в то же время — незаключаемое, т.е. не ограничиваемое им (словом) и ничем сущим».

— «Каждое слово Священного Писания, каждое слово Божественной литургии, утрени и вечерни, каждое слово священно-таинственных молитв и молитвословий имеет в себе соответствующую ему и в нем заключающуюся силу, подобно честного и животворящего креста. Такая благодать присуща каждому слову ради обитающего в Церкви Ипостасного, вочеловечевшегося Божия Слова, Которое есть Глава Церкви. Да и всякое истинное доброе слово имеет соответствующую ему силу ради всенаполняющего простого Божия Слова. С каким же вниманием и благоговением надо произносить каждое слово, с какою верою! Ибо Слово есть Сам Зиждитель Бог; и Словом от небытия в бытие все приведено».

— «Крест и крестное знамение есть сила Божия, потому (что) им присущ Господь, Владычица, Ангелы или святые: они так к нам всегда близки; и даже — ближе, чем эти образа. Истинно. Опыт подтверждает весьма часто».

— «О имя сладчайшее, имя святейшее, имя всемогущее, имя Господа нашего Иисуса Христа! Победа моя, Господи, слава Тебе! Господи, мы — члены Твои, мы — едино тело; Ты — глава наш... Господи, да оказываем мы уважение и любовь друг другу, как Тебе Самому, как обоженным Тобою».

— «Когда запрещаешь диаволу именем Господа нашего Иисуса Христа, то это самое имя, сладчайшее для нас и грозное и горькое для бесов, само творит силы, как меч обоюдоострый. Равно, если просишь чего у Отца небесного или совершаешь что-либо от имени Господа нашего Иисуса Христа, то Отец небесный, от имени Своего возлюбленного Сына, все подаст тебе в Духе Святом, если ты творишь заповеди Его; а в таинствах, и вовсе не взирая на твое недостоинство. Где употребляется с верою имя Божие, там оно созидает силы: самое имя Божие есть сила».

Это место — весьма важно в данном вопросе!

— «Слово Божие есть Сам Бог» (т. II, 346); здесь о. Иоанн под «словом» разумеет не Второе Лицо Св. Троицы, а Писание. «Слова, — говорит он в том же изречении, — живые бисеры». Это же выражение буквально есть у Св. Иоанна Златоуста; при этом нужно понимать его и в наименовании Сына Божия, и в применении к Св. Писанию... Но об этом будет речь дальше».

— «Когда молишься о чем-либо Господу», «тогда слова, выражающие твои прошения, твои нужды, имей за самые вещи». «И веруй, что ты имеешь уже верный залог в получении предмета твоих прошений в самых словах, коими означается этот предмет. Например: ты просишь здоровья себе или кому-либо: слово «здоровье» — имей за самую вещь, за самое дело; веруй, что ты его уже имеешь по милости и всемогуществу Господа, ибо самое слово, название, во мгновение у Господа может быть делом, — и получишь непременно просимое за свою непоколебимую веру. «Просите, и дастся вам» (Мф. 7, 7). «Елика аще молящеся, просите, веруйте, яко приемлете, и будет вам» (Мр. 11,24).

— «Твердо положись сердцем на самые слова молитвы, с уверенностью, что в них и сокрыты сокровища Духа Святаго: истина, свет, животворящий огнь, прощение грехов, пространство, покой и радость сердца, живот и блаженство».

— «Великие имена: Пресвятая Троица, — или: Отец, Сын и Святой Дух, — или: Отец, слово и Святой Дух, призванные с живою, сердечною верою и благоговением или воображенные в душе — суть Сам Бог; и низводят в нашу душу Самого Бога в Трех Лицах».

Здесь также говорится, что «имена» — «суть Сам Бог» (т. II, 248).

— «Слово в устах одних дух и жизнь; а в устах других — мертвая буква (например, во время молитвы и проповеди). «Глаголы, яже Аз глаголю вам, дух суть и живот суть» (Ин. 6.63). Таковы должны быть по-настоящему и наши слова, ибо мы — образы Бога Слова».

— «Те, которые прикасались к одежде Спасителя, исцелялись. — Почему употребляющие и ныне святую воду с верою — исцеляются? — Крест, погруженный в воду с молитвою веры, есть как бы Сам Господь Животворящий. Как одежды Спасителя проникнуты были Его жизнию, так вода, в которую погружается Животворящий Крест, сама проникается жизнью; оттого она и целительна».

— «Нет ничего ближе к нам Бога! Он — Бог сердец, самых сердец; и сердце, в свою очередь, всего к нам ближе, — это существо наше».

— «Следует радоваться тому, что мне приходится очень часто носить в уме, и сердце, и произносить устами имя Божие, имя Владычицы Богородицы, свв. Ангелов и свв. Угодников Божиих... Ибо воспоминаемое искренно, от сердца, имя Божие освящает нас, оживляет, утешает... Хорошо иметь союз с Богом и небожителями!».

— «По нашей телесности, Господь привязывает, так сказать, Свое присутствие и Себя Самого к вещественности», напр., в таинствах. Привязывает Свое присутствие к храму, к образам, к кресту, крестному знамению, к имени Своему, состоящему из членораздельных звуков... «Но придет время, когда тело и кровь Его, — равно и все другие знаки, — для нас не будут нужны; и мы будем «истее Его причащаться», именно «в невечернем дни Царствия Его» (Кан. Пасхи, 9п.); а теперь — все через телесное и через образы и знамения (ср.: Мф. 26, 26–29).

«Имя Божие есть Сам Бог». Потому говорится: «Не приемли Имени Господа Бога твоего всуе» (Исх. 20,7; ср.: Втор. 5,11). Или: «Защитит тя Имя Бога Иаковля» (Пс. 19,2), или «Изведи душу мою исповедатися имени Твоему» (Пс. 141,8). Как Господь есть препростое Существо, препростый Дух, то Он в одном слове, в одной мысли — весь всецело, и — в то же время везде — во всей твари. Потому призови только Имя Господне: ты призовешь Господа, Спасителя верующих, и спасешься. «Всяк, иже призовет Имя Господне, спасется» (Деян. 2,21). «Призови Мя» — Имя Мое — «в день скорби твоея, и изму тя, и прославиши Мя» (Пс. 49,15).

Здесь уже совершенно ясно, что не Слово Божие, Сын Божий, а Имя Божие называется у о. Иоанна «Бог»!

— «Наречение имени на образе много значит для верующего. Это имя как бы вместо души служит ему. Призови от всей души имя святого, он услышит тебя и в образе явит чудодейственную силу свою. Имя Спасителя, с верою призываемое, делает чудеса, изгоняет бесов, погашает страсти, исцеляет болезни по благодати Господа, и святые, с верою призываемые по имени, делают также чудеса. И что удивительного? Все они — в Духе Божием; а Дух Божий Животворящий — везде и все наполняет; и Духом Святым святые все делают чудеса, потому что един Дух Божий есть Дух чудес».

— «Я читаю Евангелие: тут не я говорю, а Сам Господь; Он, Он Сам в этих словах: Ведь Он — Дух, Премудрость, или бесконечная Ипостасная мысль; Он — то, Он — в этих чудных мыслях и словах Евангелия. Только слово — наше, человеческое, или лучше и слово — Его же; а мысль, сущность его (слова), истина — Сам Господь. Так же точно я вижу, например, образ Спасителя или Крест Его: опять тут — Он Сам — вездесущий мой Господь, в этом лике, или на этом кресте, как в слове Евангелия; образ Его на иконе или на кресте — только внешний вид, а сущность — Он Сам — везде и во всем и чрез все являющийся; особенно — через образы и знамения, на которых наречено достопоклоняемое имя Его или самый образ Его. Так Он — и в священническом крестном рукоблагословении является с силою Своею и как бы Сам благословляет. Очень важно священническое рукоблагословение. И обыкновенное крестное знамение наше имеет силу Божию: только делай его с верою. — Так везде Господа можно обрести и осязать».

«Слово Бога — все равно, что Сам Бог. Потому несомненно веруй всякому слову Господа; слово Бога — дело... Потому и на молитве слова наши должны быть делом и истиною».

— «Научись подавлять свои страсти силой Имени Господня и своей воли, (особенно) в то время, когда больше всего страдаешь порывом самолюбия, когда готов все и всех разить и ломать».

— «Для святых — все Бог; так что святые — истые боги». (Конечно, по благодати. — М. В.). «Аз», — Сам Бог, Коего слово — Истина, — «рех: бози есте» (Пс. 81, 6; ср.: Ин. 10, 23–24).

— «Бывает во время молитвы, что сердце наше богопротивно стыдится пред людьми слов молитвы, или — Самого Господа Бога, вяло, не от сердца, произнося слова молитвы. Надо попрать этот богопротивный, человекоугодливый, диавольский стыд и страх, и произносить молитвы от души и громогласно, в просторе сердца, представляя пред собою единого Бога и всех считая как бы несуществующими».

— «Если ты что-либо из видимого за великое ставишь, кроме Господа Бога и Его единого Сущего, и единого Великого пренебрегаешь, то ты — окаяннейший гордец. Вменяй все в ничто в сравнении с Господом, и к Ему единому прилепляйся!».

— «Да святится Имя Твое!». Вот первое наше желание и первое прошение: чтобы святилось в нас и через нас Имя Божие. «Какая же теперь, в падшем состоянии, должна быть у нас забота — уподобиться Отцу небесному, своему Первообразу?! Сам Господь этого требует: «Святи будите, яко Аз свят есмь, Господь Бог ваш» (Лев. 11, 44; 19, 2; 1 Пет. 1,16).

— «Господь при бесконечности Своей есть такое простое Существо, что Он весь бывает в одном имени Троица, или в имени — Господь, в имени — Иисус Христос».

— «Когда покрывает тебя тьма окаянного — сомнение, уныние, отчаяние, смущение, тогда призови, только всем сердцем, сладчайшее Имя Иисуса Христа; в Нем ты все найдешь — и свет, и утверждение, и упование, и утешение, и покой; найдешь в Нем самую благость, милость, щедроты; все это найдешь в одном имени заключенном, как бы в какой богатой сокровищнице!».

Пропустил: еще дописываю.

— «Бог во святых почивает и в самом имени их, в самом изображении их; только с верою надо употреблять их изображения, и они будут творить чудеса».

— «Благоговейно обращайся со словом и дорожи им. Помни, что как Ипостасное Слово Божие... Сын Божий — всегда соединен со Отцем и Духом Святым, так и в слове Священного Писания, или в молитве, или в писаниях богомудрых отцев участвует — по Своему вездесущию — Отец, как верховный Разум, творческое Его Слово и Совершитель Дух Святый. Потому никакое слово — не праздно, но имеет, или должно иметь, в себе свою силу; и горе празднословящим, ибо они дадут ответ за празднословие. «Яко не изнеможет у Бога всяк глагол» (Лк. 1, 37); это вообще свойство слова — сила и совершимость его».

— «Бог есть простое совершеннейшее Существо», то есть чистейшая святыня, чистейшее добро и правда.

— «Близкие ко Христу люди не выпускают Христа из своих мыслей и сердца: они живут Им, Он их дыхание, пища, питье, жилище, — все; по причине сладости имени и благодатного прикосновения к ним Иисуса Христа, они, так сказать, прилепляются к Нему всем своим существом: «Прильпе душа моя по Тебе» (Пс. 62, 9); и в этом прильпении находят для себя неизреченное блаженство, которого не знает мир!».

— «Бог есть СЫЙ (сущий). В Нем все святые, разумные существа — одно. «Яко же Ты, Отче, во Мне, и Аз в Тебе, да и тип в нас едино будут» (Ин. 17, 21).

Я — ничто: все Бог во мне, и во всех Бог, и для всех — все Бог! «Отче наш, Иже еси на небесех!».

— «Что человек произошел от слова Божия, доказательством тому служит самое слово «человек»; и потом — имя, данное ему при крещении, или при обряде наречения имени. Доколе человек живет, дотоле все называют его этим именем; и он отзывается на него, что он — точно то; он весь заключается в своем имени.

Наконец, когда он умрет и тленные останки его схоронятся в землю, остается в памяти одно имя его, как свидетельство происхождения его от Слова Божия, — это не вещественное, вечное, как душа, достояние его и наше».

Вот, кажется, и все выписки об имяславии по Дневнику сделал я.

[1]  [2]