Нельзя принимать Евангелие
«в общем»
[1] [2]
Дым сырых дров
Процесс изменения себя, о котором мы говорим, мучителен. Человек — пал, он поврежден, исковеркан этим падением. Ему усвоилось зло, страсти обратились в навык. Изменяться так же трудно, как выпрямлять искривленное болезнью тело. Человек болен, исцеление мучительно. Во всем приходится противиться себе. Заповедь говорит одно, а сердце ищет совсем другого.
Но ум — должен быть владыкой. Святые отцы говорят о трех силах души: мыслительной, раздражительной и желательной. Соответственно это ум, чувство и воля. Падение поразило и эти силы. Чувства оземлены, обращены на материальное, плотское. Воля развращена, человек желает подчас таких вещей, о которых страшно и стыдно говорить. И ум потерял свою первую светлость, свою простоту, способность проникновения в самую сущность любых вещей. Но все же, по свидетельству тех отцов, которые подробно говорили о наличном состоянии человека, именно ум поврежден все-таки меньше всего.
У нас сохранилась некая первичная способность различения добра и зла, подобно тому, как можем мы различать левую и правую руки. Беда вся в том, что когда мы оказываемся перед необходимостью хотя бы самого простого нравственного выбора, то в силу вступают страсти. Они колеблют ум, помрачают его и нередко, промедлив в таком состоянии борения, человек превращается в пленника и его, как бессловесное, то есть неразумное животное, влекут уже куда хотят его греховные желания.
А ведь есть такой непреложный закон духовной жизни: стоит один, другой раз позволить себе «обезуметь», пренебречь доводами разума и совести, и потом голос и разума, и совести начинает звучать уже гораздо тише, неприметнее, а потом становится и вовсе едва различимым. Поэтому очень важно не пренебрегать тем, что мы на сегодняшний день слышим и различаем.
Нельзя искать в себе преждевременно чистоты, нельзя ожидать от себя самих, что мы сразу же станем другими. Это очень неправильные мысли и ожидания, которые рождены по преимуществу нетерпением и источником его — гордостью. Добро и зло перемешаны в нас, и нельзя унывать от того, что поначалу зло проявляет себя порой слишком сильно. Святитель Феофан Затворник говорит в каком-то из писем о том, что сырые дрова разгораются постепенно. По мере того, как под действием огня из них выходит влага, они трещат, дымят, и этот дым заставляет разводящего костер или растапливающего печь плакать. Но потом дрова высыхают и горят пламенем чистым, ровным, и около костра бывает и тепло, и светло, и дикие звери стараются к нему не приближаться.
Подобна этому, пишет он, и жизнь духовная. В нас очень много влаги, страстей и греховных привычек. И огонь любви к Богу разгорается в нас постепенно, а вначале бывает много чада, много треска, и, как следствие, много слез. И только постепенно огонь этой любви становится чистым и ровным и освещает, и согревает и нашу душу, и всю нашу жизнь.
Вообще, если продолжать это сравнение, то можно сказать, что жизнь духовная должна быть подобна пламени, горящему постоянно, а не так, чтобы то вспыхивать, то затухать. И то, и другое чревато неприятными последствиями. Первое — пожарами, в которых человек сгорает. Второе — полным охлаждением, после которого долго приходится вновь растепливать, отогревать, приводить в чувство свою душу.
Свои и «чужие»
Каждый из нас имеет постоянный круг общения. Это семья, наши близкие, друзья или коллеги. Наши отношения с ними сложились до прихода в Церковь. И вот, оказывается, что мы-то пришли в нее, стали христианами, наша жизнь изменилась, а они остались теми же, что и были. И, может быть, не только не интересуются жизнью Церкви, но и настроены по отношению к ней негативно. Что делать в таком случае? Этот вопрос звучит постоянно, он очень важен и насущен.
И хотя рецептов на все случаи нет и быть не может, нужно все-таки дать несколько наиболее общих советов.
Прежде всего, ни в коем случае нельзя по обнаружении «расхождений» тотчас рвать отношения, которые до того были прочными и даже казались незыблемыми. Порой такую горячность приходится наблюдать. Но источник ее — не столько ревность по Богу, сколько духовный эгоизм и… некоторая ограниченность. Ведь и сам «ревнитель» еще буквально вчера был в том же положении: на полпути, в начале пути, а может даже совсем еще не на пути к Богу. Как знать — не удастся ли преодолеть эту «дистанцию» столь же быстро (или, наоборот, гораздо медленнее, но все же преодолеть) тому, от кого он так легко готов отступиться? И не окажется ли для него препятствием подобный максимализм, лишенный любви? Ведь как поверишь, что христианство есть любовь, когда вчерашний друг, став христианином, и знать тебя уже не хочет без видимых на то причин.
И мало того, что нельзя рвать, нужно использовать любую возможность для того, чтобы приобрести наших близких и друзей для Бога. Приобрести, то есть помочь им понять то, что уже поняли мы, увидеть ту очевидность, которую открыл Господь для нас. Не тащить за собой, не требовать ничего, не проявлять вообще никакого духовного насилия, а просто быть готовым поделиться своим опытом, если он вызовет интерес, быть готовым привести человека в храм, если у него будет такое расположение. А больше всего заинтересовывают и располагают именно те изменения, которые видят друзья и близкие в нас: хочется ведь узнать, что же такое с нами произошло, что мы стали лучше. Если, конечно, стали.
Бывает, впрочем, и так, что, начав жить новой, христианской жизнью, человек не то чтобы стыдится ее… Скорее, стесняется в ее внешних проявлениях перед «посторонними», то есть внешними по отношению к христианству людьми, и потому прячет свою веру. Но это очень большая ошибка: нельзя быть христианином «втайне», так, чтобы это не проявлялось в жизни. Или проявлялось в одних условиях и в одном обществе, а в другом скрывалось. В этом обязательно присутствует некая измена Богу. А иногда — и самое настоящее предательство по отношению к Нему. То, что Господь в Евангелии называет «постыдиться Сына Человеческого» (ср.: Мк. 8, 38). Но не надо, конечно, свою веру и выпячивать, то есть демонстрировать там, где в том нет никакой нужды. Никакой пользы это не принесет, а вот «внутренний фарисей» постепенно созреет. Да и конфликтов лишних вряд ли удастся избежать. Жизнь по вере должна быть естественной, как и жизнь вообще.
Если мы хотим есть, то едим, если голода не ощущаем, то не пытаемся впихнуть в себя что-то через силу. Если нам холодно, одеваемся теплей, если жарко — поступаем наоборот. То же и в отношении жизни христианской: свидетельствовать о своей вере нужно тогда, когда такое свидетельство требуется. Причем, свидетельствовать всегда лучше делами, а не на словах.
…Впрочем, если возвращаться к вопросу о привычном круге общения, то какие-то изменения здесь все-таки оказываются неизбежными. С кем-то, с кем в конце концов нас объединяет не только дружба, но и самое главное — одинаковое стремление к Богу, мы становимся ближе. А с кем-то — расходимся. Расхождение происходит постепенно, по мере того, как мы становимся другими, и слишком мало остается общего. Тогда и отношения со временем исчерпывают себя. Впрочем, они могут возобновиться позже, и надо быть к этому готовыми, не создавая никаких искусственных «непреодолимых» барьеров.
«Бытовые вопросы»
Возникает немало вопросов и «практически-бытового» характера: например, как поститься, как держать себя, как одеваться, как вообще согласовать некие внешние стороны своей жизни с образом жизни тех, кто рядом. Надо ли вступаться за свою веру, когда она оказывается поносимой. И вопросы эти при кажущейся простоте тоже требуют ответа.
Тема поста возникает нередко, особенно в начале церковной жизни. И из опыта можно сказать, что поститься обязательно нужно не только из послушания Церкви и ее правилам, хотя и это само уже по себе достаточное основание для поста. Пост крайне важен, причем не только для подвижника-аскета, не только как высокая и совершенная добродетель, но даже и в самых своих скромных проявлениях: в том, чтобы соблюдать многодневные и однодневные посты, установленные церковным Уставом.
Что такое грехопадение? Не то, которое произошло однажды в Эдеме с нашими праотцами, вкусившими плод древа познания добра и зла, а просто грехопадение, то, что происходит так часто с каждым из нас, когда мы не можем удержаться от осуждающего слова, от проявления гнева, от досады или ропота? Вначале всегда присутствует выбор: поступить по заповеди евангельской или же удовлетворить своей страсти, польститься на то сомнительное «удовольствие», которое сулит исполнение страсти на деле нашему искаженному падением естеству. И для того, чтобы победить, всегда бывает необходимо отказаться. От мелочи, от глупости, к которой мы почему-то расположены, которая нас почему-то услаждает, но отказаться.
И вот как раз пост дает первый, самый элементарный навык того, как надо отказываться от пищи определенного качества, от ее чрезмерного количества. И потому именно он по святым отцам становится основанием или фундаментом добродетели.
Но и не только в этом дело. Пост дает нам возможность привыкать к тому, чтобы постоянно быть «в малом верными» Богу. Хочется съесть что-то вкусное, но оно скоромное, а день сегодня постный. Переборол — и вот она, верность в малом. И еще пост помогает помнить, что мы… христиане. Да, на самом деле так. Человек так часто «теряется» в окружающем его мире: на работе, в вузе. Становится «как все», невольно подчиняется общему течению жизни. И вдруг: приходит время поесть, и все едят скоромное, а он постное. И тут-то так же «вдруг» вспоминается почему — потому что он христианин.
Конечно, меру ограничения себя в пище (в ее количестве, а не качестве, качество, то есть род ее, все же определяется Уставом) человек должен избирать самостоятельно, основываясь на здравом смысле. Так, чтобы не было излишества, но не было и голодных обмороков от истощения.
В связи с постом известно еще такое «искушение новоначальных»: ты постишься, а твои родные, люди рядом с тобой — нет. И мало того, сердятся на тебя, говорят: «это вредно для здоровья» или обвиняют в «сектантстве». Очень важно не спорить и тем более не вступать из-за этого в конфликт. Но и не поддаваться на «провокации». На самом деле пройдет какое-то время, и большинство родных и близких привыкнет. Кто поймет, кто просто смирится, но рано или поздно разговоры утихнут. Труднее бывает другое: когда на работе (в вузе, а то и дома порой) в пост нет постной пищи. Тут уж каждый должен заботиться о себе и своем пропитании сам, это в действительности вполне посильная вещь, способы можно найти.
Что до одежды и внешнего вида в целом, то естественно, что он должен быть приличным — ни в рубищах, ни в «лохмотьях» нужды нет. И верующий человек должен заботиться о том, чтобы выглядеть достойно, просто это не может быть самоцелью и отнимать слишком много времени, сил и средств. Другое дело, что в одежде и облике христианина неуместно что бы то ни было, противоречащее христианскому целомудрию. Странно, но бывает, что порой даже дочерей своих далекие от Церкви родители начинают буквально «пилить» за то, что… они слишком целомудренно выглядят. Не в том смысле, что юбка до пят и платок на лоб надвинула, а просто — «не как все». А «как все», известно, можно не уточнять. И тут, конечно, возможно и даже необходимо некое отстаивание своей христианской свободы. Мирными, безусловно, средствами.
В этом, как и во всем, не должно быть жесткости, фанатизма, тем более — осуждения других. И в некоторых вещах можно иногда отступать, а затем вновь идти вперед, то есть «чередовать оборонительную тактику с наступательной». Впрочем, есть вещи, в которых на уступки идти не должно, а порой и просто невозможно. Это преимущественно в том, что касается вопросов нравственности.
[1] [2]
Опубликовано: 30/10/2008