Исаак Ильич Левитан

Тем, кто знает и любит творчество замечательного художника-пейзажиста Исаака Ильича Левитана (1860—1900), знакомо чувство завороженности, которое возникает всякий раз, когда останавливаешься перед его картинами и вдыхаешь в себя воздух удивительного искусства. В его картинах — живая душа природы, они одухотворены любовью, окрашены поэтическим настроением и печалью. Современники Левитана верно подметили, что он любит передавать в пейзаже печальное настроение. Вспоминали и слова Стендаля: «Тот не художник, кому недоступно чувство печали». И сам Левитан не раз говорил, что ощущает особую грусть, разлитую в природе, и стремится «поймать» ее, выразить на полотне.

В жизни И. И. Левитана было немало печальных страниц. Судьба как будто испытывала его то безденежьем, голодом и бесприютностью, то унижением человеческого достоинства. Казалось, она хотела выяснить, выдержит ли художник эти испытания, сумеет ли устоять, сохранит ли свое замечательное дарование.

Биография художника

И. И. Левитан родился 18/30 августа 1860 г. в местечке Кибарты бывшей Сувалкской губернии (тогда Царство Польское). Его дед со стороны отца был раввином. Отец тоже закончил раввинское училище и занимался самообразованием, изучая иностранные языки. Семья, в которой было четверо детей, существовала на его небольшие заработки; он давал уроки французского и немецкого языка и служил кассиром на железной дороге. Надеясь поправить материальное положение семьи и дать детям хорошее образование, отец решился на переезд в Москву. Это произошло в начале 70-х годов.

В 1873 году Исаак Левитан поступил в Московское училище живописи, ваяния и зодчества, где уже учился его старший брат. Годы учебы Левитана совпали с наиболее ярким периодом в жизни училища. В то время там преподавали знаменитые художники В. Г. Перов, А. К. Саврасов, В. Д. Поленов. Саврасов и Поленов были любимыми учителями Левитана. Саврасов, руководивший пейзажной мастерской, сумел передать ученикам свое восхищение природой и желание упорно работать. Он говорил им: «Ступайте писать, пишите этюды, изучайте природу, а главное, чувствуйте».

Дуб. 1880

Семье Левитана так и не удалось выбиться из нужды, и он с юных лет испытал безысходность и унизительность бедности. Был момент, когда ему грозило исключение из училища, так как нечем было платить за обучение. Особенно трудно ему пришлось, когда умерли родители. Семья распалась, он лишился родительской заботы и терпел страшную нужду. Его биографы рассказывают, что нередко он ночевал в пустых классах училища или в каморке ночного сторожа, который из жалости оставлял его у себя. Но талант Левитана уже в те годы получил признание и у товарищей, и у его учителей. Спасением для него была небольшая стипендия, назначенная за успехи в учебе.

Вскоре ко всем невзгодам прибавилось еще одно несчастье. После очередного покушения на Александра II в мае 1879 года власти начали выселять из Москвы евреев. Левитану вместе с братом и сестрой пришлось переехать в дачную местность под Москвой. К чести его преподавателей, они не оставили своего ученика в беде. Для него выхлопотали разрешение на проживание в Москве, и Левитан вернулся в училище. Можно представить себе, сколько боли и горечи оставила в его душе эта позорная акция властей.

В конце 1879 года в училище проходила вторая ученическая выставка, на которой Левитан показал только что написанную картину «Осенний день. Сокольники». За несколько дней до открытия картину увидел товарищ Левитана по училищу Николай Чехов. Он решил, что картина только выиграет, если на ней появится женская фигура. И женщина появилась. Написал ее Н.Чехов. Выиграла ли от этого работа Левитана? Саврасов считал, что вмешательство Чехова испортило картину. Тем не менее, в таком виде она была показана на выставке.

Открытие выставки — важное событие в жизни училища. Посмотреть ученические работы приезжали маститые художники, владельцы частных собраний, любители живописи. Приехал и П. М. Третьяков, более 20 лет собиравший свою коллекцию. Неспешно переходил он от одной картины к другой, опытным взглядом оценивая их. Остановился перед картиной И.Левитана «Осенний день. Сокольники». Перед ним был скромный осенний пейзаж: уходящая вдаль аллея парка, с обеих сторон высокие старые сосны и молодые клены, засыпавшие землю осенней листвой. Долго не отходил от картины искушенный коллекционер. Что привлекало его? О чем думал он, глядя, как ветер гонит по осеннему небу клочья туч, раскачивает верхушки сосен, сметает с кленов листву и обвевает фигуру идущей по аллее женщины? Возможно, его заворожила динамичность пейзажа, и он почувствовал в нем гармонию и музыкальность. Действительно, в картине можно было уловить музыкальный ритм, она чем-то напоминала осеннюю песню без слов.

Третьяков попросил познакомить его с художником. Подошел смущенный, растерянный Левитан. Третьяков сказал, что хочет купить картину, и предложил за нее 100 рублей. Так в Третьяковской галерее появилась первая картина Левитана. Для 19-летнего художника это был большой успех.

Творческий путь

У омута, 1892

В тот год, как и в дальнейшем, возвращаясь в Училище после летних каникул, Левитан привозил множество этюдов, написанных в Подмосковье: в Останкино или в Саввинской слободе под Звенигородом. Часами бродил он по живописным местам, пристрастился к охоте и без устали работал, стремясь передать в этюдах сияние солнечного света, движение воздуха, свежесть листвы.

В Саввинской слободе в избе, где он жил, стены сплошь были увешаны этюдами. Здесь и «Последний снег», наполненный весенним воздухом и предчувствием близких перемен в природе, и «Мостик. Саввинская слобода», пронизанный солнцем, с прозрачной, светлой листвой и фиолетовыми тенями на ветхих бревнах, и покосившиеся избы в окружении пышной летней зелени. Как-то к Левитану зашел живший поблизости престарелый художник Л. Л. Каменев, приятель Саврасова. С пристрастием рассматривал он работы и остался очень доволен. Уходя, пообещал: «Профессором будете», а потом печально добавил: «Пора умирать нам с Саврасовым».

Остались позади годы учебы в училище. Нужда и безденежье все еще не оставляли Левитана. Он снимал дешевые меблированные комнаты, часто менял их и за неимением денег расплачивался с хозяевами своими этюдами. Подрабатывал в частной опере С. И. Мамонтова, писал декорации к оперным спектаклям. И весной 1886 года на заработанные деньги уехал в Крым.

Природа Крыма покорила художника. Он пробыл здесь три месяца и за это время написал «целую выставку» — более 50 этюдов. Среди них виды моря при разном освещении, улицы и домики Ялты, высветленная солнцем сакля в Алупке и татарское кладбище. Многие из этих этюдов в тот же год были показаны на выставках в Москве и Петербурге и имели большой успех. Художник М. В. Нестеров вспоминал: «Этюды были раскуплены в первые же дни, и надо сказать, что до их появления никто из русских художников так не почувствовал, не воспринял нашу южную природу... Левитан как бы первый открыл красоты Южного берега Крыма». Два отличных этюда («Сакля в Алупке» и «Улица в Ялте») были куплены П. М. Третьяковым. Теперь в Третьяковской галерее были три работы Левитана.

Осенью того же года художник В. Д. Поленов писал жене из Ялты: «Чем больше я хожу по окрестностям Ялты, тем все больше я оцениваю наброски Левитана». Это очень важное признание. Поленов на этот раз смотрел на природу Крыма через призму работ Левитана, а значит, увидел мир его глазами и высоко оценил способность чувствовать состояние природы и переносить на полотно.

Крымский пейзаж. 1887

А Левитану после Крыма предстояла встреча с Волгой. Он давно мечтал об этой поездке, ждал от нее сильных художественных впечатлений. И не ошибся. Волжская природа с ее неоглядными далями, речным простором, живописными берегами вошла в его душу и не отпускала от себя, пока ему не удалось «покорить» ее, т. е. запечатлеть в картинах.

Несколько лет подряд Левитан и его спутники останавливались в прелестном волжском городке Плесе. И сейчас стоит на набережной белый двухэтажный дом, в котором когда-то жили И. И. Левитан и С. П. Кувшинникова. Этот дом — главная достопримечательность современного Плеса. Здесь находится мемориальный музей Левитана. От калитки к дому ведет дорожка, вымощенная каменными плитами. Слева небольшой ухоженный палисадник с яркими цветами, разросшимися кустами и деревьями. На первом этаже выставлены материалы о жизни Левитана, множество фотографий, картины (подлинники) художников-пейзажистов Шишкина, Поленова, Саврасова, Жуковского, Дубовского, Степанова. Здесь же можно увидеть написанный Левитаном портрет С. П. Кувшинниковой и ее пейзажи. На втором этаже две небольшие мемориальные комнаты. В этом доме бережно сохраняется память о художнике, о напряженном и плодотворном периоде его творчества.

Многие часы проводил Левитан в окрестностях Плеса, наблюдая природу ясным утром, в дождливую непогоду, при вечерних зорях. И неустанно работал, писал этюд за этюдом, десятки этюдов, которые потом становились картинами. Он был исключительно требователен к себе и по-настоящему страдал, когда чувствовал, что его «большие ощущения» не удается передать на полотне. Тогда он становился мрачным и раздражительным и думал о том, что никогда не сможет выразить чувства, которые переполняют его душу. Но тяжелые минуты уходили, и он неизменно возвращался к своей работе, которая была для него лучшим лекарством.

Среди работ волжского цикла широко известны «Вечер. Золотой Плес», «После дождя. Плес», «Вечерний звон», «Тихая обитель». Первые две картины были выставлены на передвижной выставке 1890 года с табличкой «Продано Третьякову». С этого времени собрание Третьякова ежегодно пополнялось картинами Левитана.

Зрителей покоряли спокойствие и умиротворенность волжских пейзажей, прозрачность вечернего воздуха, теплые отблески солнечных лучей на водной глади, прибрежной зелени и белых стенах монастыря. Первый биограф Левитана С.Глаголь писал, что эти картины «имели огромный успех у художников и публики, и Левитан впервые достигает всеобщего признания и становится первым пейзажистом России».

А. П. Чехов, увидев волжские пейзажи Левитана, сказал: «Знаешь, на твоих картинах появилась улыбка». Это было точное наблюдение. Чехов вообще хорошо понимал творчество Левитана. Между писателем и художником было много общего: талант, сходное видение мира и ощущение природы, замечательный юмор. Они оба, каждый по-своему, выражали настроения, характерные для русского общества в конце ХIХ века. Обоим был отпущен короткий жизненный срок.

Они были добрыми друзьями, хотя случались взаимные обиды и размолвки. Когда Чехов опубликовал рассказ «Попрыгунья», обидный для Левитана и Кувшинниковой, произошла ссора, затянувшаяся на несколько лет. Прошло время, и Левитан великодушно простил друга. Дружеские отношения возобновились и сохранялись до конца жизни Левитана. Они были ровесники. В 2000 году исполняется 140 лет со дня их рождения.

Чехов уловил у Левитана новое настроение — радостное, благодарное восприятие природы, окрашенное легкой печалью. Эти чувства — тихая радость и светлая печаль — неразрывно слиты в его картинах, так же как нераздельны они в реальной жизни. Это и придает им неповторимое очарование.

Левитан. Автопортрет

Успех и растущая известность наконец-то избавили Левитана от многолетней нужды и неустроенности. Теперь ему не нужно было скитаться по дешевым меблированным комнатам. Промышленник С. Т. Морозов, большой любитель живописи, бравший у Левитана уроки, отдал ему свою мастерскую, в которой можно было спокойно и удобно работать. В том же доме была квартира Левитана. Появился достаток, жизнь стала более комфортной. И внешне Левитан тоже изменился. Он больше не был похож на человека, о котором пять лет назад писал Чехов: «... Звякнул звонок, и... я увидел гениального Левитана. Жульническая шапочка, франтовской костюм, истощенный вид».

На портретах Левитана, сделанных в разное время разными художниками, мы видим красивое, одухотворенное лицо, прекрасные, выразительные, грустные глаза. Его подчеркнуто элегантная, артистическая внешность привлекала внимание и вызывала восхищение, как и его замечательный талант.

На очередной передвижной выставке 1891 года была показана картина «Тихая обитель», завершающая волжский цикл. Она широко обсуждалась в прессе и получила всеобщее признание. Так же как другие волжские работы, она дышит тишиной и покоем уходящего летнего дня, поражает прозрачностью и вечерним сиянием воздуха. Но самое главное, она располагает зрителя к обстоятельному и неспешному восприятию, как бы приглашая его пройти по деревянному мостику и протоптанной тропинке вглубь, к монастырским стенам, и подумать о самом важном — о вечной красоте и гармонии природы, быстротечности жизни и месте человека в этом мире.

О картине с восторгом отзывались большой знаток живописи А.Н. Бенуа, художник В. Д. Поленов, многочисленные критики. А. П. Чехов писал из Петербурга своей сестре: «Был я на передвижной выставке. Левитан празднует именины своей великолепной музы. Его картина производит фурор». А через несколько лет, сочиняя повесть «Три года», он включил в нее описание этой картины.

Героиня повести на выставке долго рассматривала «Тихую обитель», и «почему-то вдруг ей стало казаться, что эти самые облачка..., и лес, и поле она видела уже давно и много раз..., и захотелось ей идти... по тропинке, и там, где была вечерняя заря, покоилось отражение чего-то неземного, вечного». Вернувшись с выставки, она неожиданно для себя увидела привычную ей обстановку дома совсем по-новому. Большая картина, висевшая в зале, вызвала ее неприязнь; золотые карнизы, венецианские зеркала, рассуждения об искусстве возбуждали досаду и скуку...

Владимирка. 1892

Летом 1892 года Левитан жил в деревне Городок по Нижегородской железной дороге. По воспоминаниям С. П. Кувшинниковой можно представить, как возник замысел его знаменитой «Владимирки». Как то, возвращаясь с охоты, они вышли на старое Владимирское шоссе. Левитан остановился, пораженный открывшимся видом. Перед ними была широкая светлая полоса дороги, уходящая к самому горизонту. А вокруг поля и перелески, простор неоглядных далей и громадного светлого неба. И вдруг Левитан вспомнил, что это за дорога: «Да ведь это Владимирка, та самая, по которой когда то, звякая кандалами, прошло в Сибирь столько несчастного люда».

На следующий день он пришел сюда снова с этюдником, устроился возле придорожного могильного памятника (мы видим этот памятник на картине) и начал работать. Этюд был написан за несколько дней. После возвращения в Москву работа продолжалась. Левитан писал «Владимирку» быстро, на одном дыхании.

Для современников картина стала важным событием культурной и общественной жизни. В ней угадывались настроения, бродившие в обществе, с ней связывали протест против вековых устоев российской жизни и желание перемен. Эскиз картины Левитан подарил М.Чехову, учившемуся тогда на юридическом факультете. И сделал надпись: «Будущему прокурору». Так в шутливой форме он выразил свою гражданскую позицию.

Левитану была дорога эта картина, продавать ее не хотелось, и он просил П. М. Третьякова принять от него подарок: «„Владимирка“, вероятно, на днях вернется с выставки, и возьмите ее, и успокойте меня и ее».

Осенью 1892 года после написания «Владимирки» Левитану снова пришлось уехать из Москвы. На этот раз не по своей воле. С конца 80-х годов усилилось преследование и ущемление прав евреев. Александр Ш не стеснялся говорить, что «рад, когда бьют евреев». С его ведома началась «чистка» Москвы. За два года (1891—1892) было выселено 38 тысяч евреев.

Когда-то в юности, приобщившись к охоте, Левитан говорил, что ему знакомо ощущение загнанного зайца. Теперь он испытывал нечто подобное: беспомощность и тоскливое отчаяние, а иногда и приступы бешеной ярости. Выручила поддержка влиятельных друзей. Благодаря их вмешательству ему разрешили вернуться в Москву. Однако первое время после возвращения он чувствовал себя крайне неуверенно. Он работал в прежней мастерской, и его никто не беспокоил, но он понимал зыбкость и неопределенность своего положения. Не было уверенности в будущем, и он долго не мог избавиться от тревожных переживаний. Все это стоило ему нервов и здоровья. Левитану было всего 32 года, но уже давало знать о себе больное сердце.

Над вечным покоем. 1894

Только творчество и неустанная работа способны были отвлечь от обид и восстановить душевное равновесие. Он однажды признался, что когда приступает к работе, нервы становятся покойнее и мир не кажется так ужасен. Современники Левитана поражались его невероятной работоспособности. За свою короткую жизнь он написал около тысячи картин, этюдов, эскизов, рисунков. И это при том, что подолгу работал над картинами, много раз возвращался к написанному, изменял, часто переписывал заново.

В 1893 году была написана самая глубокая по содержанию и самая личная по настроению картина — «Над вечным покоем». Левитан начал работать над ней в деревне под Вышним Волочком, на берегу озера. Он считал, что в этой картине ему удалось выразить себя, свои мысли и настроение. Перед зрителем зеленый мыс острова — кусочек суши с деревянной церковью у самой воды и заброшенным кладбищем. Мыс омывается широко раскинувшимся озером, а над ними бесконечный простор неспокойного грозового неба. Изображенную здесь церковь с высокой двускатной кровлей и сильно покосившейся маковкой и сегодня можно видеть на самом верху Левитановской горки в Плесе. Ее сразу же узнаешь — так похожа она на свое изображение на картине. Вокруг нее старое кладбище: покосившиеся кресты; могильные плиты, почти сравнявшиеся с землей; надписи на них неразличимы; ограды, если и сохранились, сильно обветшали. А вокруг тишина и печаль, как на картине Левитана.

Март. 1895

Художник строит картину на резких контрастах: жизнь ушедшая и существующая (для нее и теплится огонек в церковном окошке); крошечный кусочек суши и бесконечное пространство воды и неба; безмолвие и неподвижность вечного покоя и яростный порыв ветра, который гнет деревья, волнует озерную гладь и громоздит на небе огромные тучи. Эти сопоставления рождают у зрителя сложный ряд ассоциаций, мысли о краткости человеческой жизни и вечности природы, о месте человека в громадном и сложном мире, о связи людей с природой. Контрасты не разрушают цельности восприятия этого замечательного полотна. Картина гармонична и музыкальна и, по словам критика В. М. Михеева (современника Левитана), напоминает симфонию, «неуловимо охватывающую душу, стоит только довериться ее впечатлению». Этому критику принадлежит очень точное определение: «Это картина души человеческой в образах природы». В письме к П. М. Третьякову в связи с покупкой картины Левитан писал, что в ней он «весь, со всей своей психикой, со всем моим содержанием».

1895 год, трудный по обстоятельствам личной жизни, в смысле творческих удач был по-настоящему звездным годом. В это время написаны «Март», «Золотая осень», «Свежий ветер», а через два года «Весна — большая вода», полные светлого, радостного настроения.

Золотая осень. 1895

Для человека, воспитанного на русской культуре, весеннее пробуждение природы ассоциируется со стихотворениями Пушкина, Тютчева, Блока, музыкой Глинки и Чайковского, картинами известных художников, прежде всего, с картиной Левитана «Март». Тонкая гамма голубых, желтых, зеленых тонов, дыхание весеннего ветра, синие тени на рыхлом снегу — все создает настроение, о котором писал Пушкин.

И понятие «золотая осень» связано в нашей памяти с картиной Левитана «Золотая осень», в которой природа завораживает золотым осенним сиянием и безмятежным покоем. Давно стали привычными такие понятия, как «левитановский мотив», «левитановское настроение». Эти связи возникли в нашем сознании потому, что художник предложил людям свой взгляд на мир, свое представление о красоте. И мы, покоренные его талантом, оценили и приняли его умение прикоснуться к вечной красоте и вечной тайне природы и в образах природы раскрыть душу человека.

...Болезнь сердца, давно беспокоившая Левитана, начала быстро прогрессировать. По совету врачей он ездил на лечение в Италию, Швейцарию, Германию. От него не скрывали серьезности положения, он знал, что болезнь «доконает» его. На портрете кисти В. А. Серова, написанном в первой половине 90-х годов, у Левитана утомленное лицо и очень печальные глаза, его рука бессильно лежит на спинке кресла.

Сумерки. Стога. 1899

В конце декабря 1899 года он нашел в себе силы, чтобы навестить больного Чехова в Ялте. Писателю была отправлена телеграмма: «Сегодня жди знаменитого академика». Звание академика Академии художеств Левитан получил около года назад. В Ялте встретились два совсем не старых, но очень больных человека. Чтобы доставить удовольствие другу, Левитан за полчаса на листе картона написал северный пейзаж с полем, стогами сена, полоской леса и луной в ночном небе.

В дневнике А. П. Чехов сделал такую запись о Левитане: «Превосходные этюды и страстная жажда жизни». Желание жить было неотделимо от потребности постоянно работать. Будучи больным, он писал Чехову: «Очень много работаю. Затеянные мною картины уносят много сил, да и школа чего-нибудь да стоит!»

Речь шла о преподавании в Училище живописи, ваяния и зодчества, где Левитан руководил пейзажной мастерской и относился к этому делу, как всегда, очень серьезно. Ученики платили ему горячей привязанностью и, когда он из-за болезни не мог приезжать к ним на этюды, писали ему шутливые письма, вроде того, что даже грачи тоскуют по Левитану, летают стаями и громко кричат: «Где Левитан? Где Исаак Ильич?» Левитан отвечал в том же шутливом тоне, но вернуться к своим ученикам и своим картинам он уже не мог.

В 1900 году весна была необычно поздней. В комнату к больному художнику смотрели ветви цветущей сирени. Прощались с ним...

Лето в Москве выдалось жарким и душным. Последнее лето в его жизни. Он скончался 22 июля 1900 года. Через месяц ему исполнилось бы 40 лет. На мольберте в его мастерской осталась незаконченной большая картина, которую он хотел назвать «Озеро. Русь».

Когда думаешь о судьбе И. И. Левитана, вспоминаются стихи А.Фета:

Не жизни жаль с томительным дыханьем,
Что жизнь и смерть? А жаль того огня,
Что просиял над целым мирозданьем,
И в ночь идет, и плачет, уходя.

levitan.org.ru