Украина: перманентный Майдан

Теория майдана и украинская реальность

Теорию перманентной революции разрабатывали К. Маркс и Ф. Энгельс, В. Ленин и Л. Троцкий. У каждого был свой взгляд на этот предмет, но все они сходились в одном — перманентная революция возможна, а в некоторых случаях даже желательна. Идея была проста и понятна. В относительно слаборазвитых странах, в которых не решены задачи буржуазно-демократической революции, пролетариат в момент возникновения революционного кризиса не останавливается на буржуазно-демократическом этапе, но сразу переходит к пролетарской, социалистической революции.

Эта мысль логически вытекала из революционных кризисов прошлого. Уже в ходе первых буржуазно-демократических революций — голландской, английской, французской — появлялись радикальные политические течения (ремонстранты, левеллеры, якобинцы), стремившиеся двигать революцию дальше. Иными словами, радикальная политическая сила, в какой-то момент служившая ударным отрядом революции, на следующем этапе вступала в острое противоречие с партиями и вождями, руководившими революционным процессом. Радикалы просто не считали революцию завершенной.

До 1917 г. радикалам ни разу не удавалось остаться у власти надолго — каждая перманентная революция заканчивалась собственным термидором. Только в 1917 г. в России сложилась уникальная ситуация, когда слабому и неавторитетному Временному правительству, решавшему задачи буржуазно-демократической революции на основе шаткого компромисса идеологически пестрого конгломерата партий, противостояла небольшая, но дисциплинированная партия большевиков. Свою перманентную революцию, далеко выходившую за рамки реально стоявших исторических задач, большевики совершили.

В политике раз созданный прецедент крайне редко оказывается исторической случайностью. Обычно он имеет хороший шанс повториться, пусть и с некоторой поправкой на новые условия. Цветные перевороты в большинстве случаев — это не полноценные революции. Поэтому, как правило, на следующий день после того, как «революционный народ» свергает «преступный режим», в стране вновь все становится спокойно, все учреждения работают как обычно, в политике мелькают те же партии и лица, а меняются только внешнеполитическая ориентация, приоритеты внутренней политики властей и личность главы государства. Иногда еще правящая партия оказывается в оппозиции. Это классический дворцовый переворот в цветном формате.

Однако зачастую цветные перевороты происходят в стране с реально сложившейся революционной ситуацией, и тогда дестабилизация и гражданский конфликт, часто выливающийся в гражданскую войну, приходят надолго, а перманентная революция вновь становится актуальной. Именно такая ситуация сложилась в 2013—2014 гг. на Украине.

Перманентная революция становится возможной, когда цели и задачи революции не исчерпывают целей и задач ее основного ударного отряда. Следовательно, и характер перманентной революции (ее идеологическое наполнение) находится в прямой и непосредственной зависимости от идеологии ударного отряда, совершающего переворот.

Украинское общество начала десятых годов XXI века было беременно антиолигархической революцией. Все основные признаки революционной ситуации были налицо:

1. верхи не могли управлять по-старому (закончился советский ресурс, на котором паразитировала система);
2. низы не желали жить по-старому (нарушение властью юридических и моральных норм по мере истощения ресурса, предназначенного для разграбления, приняло системный характер, делегитимировав власть в глазах народа);
3. резко возросла политическая активность масс, взбудораженных подогреваемой извне (США и ЕС) и изнутри (евроориентированная олигархическая элита) дискуссией о выборе между подписанием соглашения об ассоциации с ЕС и вступлением в Таможенный союз;
4. элита была расколота борьбой за истощающийся ресурс системы и не только не выступала единым фронтом против народа, но, наоборот, в борьбе с оппонентами различные олигархические группировки пытались опереться на антагонистические политические и идеологические общественные группы, а также на разные регионы страны.

Главной проблемой стал раскол страны на русскую (малороссийскую) и украинскую (галицийскую) части. Именно этот раскол, латентно существовавший с первых дней украинской независимости и все больше всплывавший на поверхность и определявший политическую жизнь страны, долгое время позволял олигархической верхушке направлять энергию масс на междоусобное этническое, конфессиональное, лингвистическое, региональное противостояние, отвлекая от противостояния по линии олигархическая власть — народ.

К 2013 г., когда полная экономическая несостоятельность системы стала очевидной, сложилась уникальная для Украины ситуация — антиолигархические лозунги были востребованы по всей стране, во всех политических течениях. Поэтому майдан 2013—2014 г., начавшись под евроинтеграционными лозунгами, быстро перешел в формат антиолигархического протеста и в этом смысле имел общенациональную перспективу. Антиолигархический майдан были готовы поддержать жители и Западной, и Юго-Восточной Украины, по другим актуальным политическим вопросам придерживавшиеся диаметрально противоположных взглядов.

Однако формальное политическое лидерство на Майдане захватили лидеры оппозиционных партий: А. Яценюк («Батькивщина»), В. Кличко (УДАР) и О. Тягныбок («Свобода»). Все эти партии были встроены в систему украинской олигархической власти. Первые две были настроены умеренно националистически, тогда как «Свобода» представляла радикальных националистов и даже нацистов — до переименования 14 февраля 2004 г. она называлась Социал-национальной партией Украины (калька с названия гитлеровской Национал-социалистической немецкой рабочей партии, НСДАП). Поэтому руководители уличных акций, перераставших в мятеж, постарались придать им не только (а, возможно, и не столько) антиолигархический, но и радикально-националистический оттенок. Это оттолкнуло от майдана большую часть населения и поставило в резкую оппозицию к нему русские регионы страны — Юго-Восток и Крым.

В результате собственных сил майдана для свержения власти, опиравшейся на сохранявшие верность присяге формирования Министерства внутренних дел (внутренние войска, спецназ «Беркут» и др.), оказалось явно недостаточно. И хотя мятежники заявляли, что их «миллионы» и что с ними вся страна, захватить власть с такими силами было невозможно. Именно относительная малочисленность протеста предопределила опору майдана на нацистских боевиков, обеспечивших радикальный силовой, а не традиционный для цветных переворотов демонстративно мирный характер противостояния с властью.
Наци-олигархическое двоевластие

Отряды боевиков, формировавшиеся «Свободой» и маргинальными «Патриотом Украины», «Тризубом имени Степана Бандеры», «Белым молотом» и другими нацистскими организациями, позднее объединившимися в «Правый сектор», а также воспитанными в нацистском духе группировками футбольных фанатов, постепенно разрослись до 4—5 тыс. человек в Киеве и 15—20 тыс. по стране. Изначально они были настроены на силовое противостояние с властью, некоторые из них были вооружены. В ходе майдана количество оружия, в том числе боевого автоматического, находившегося на руках у нацистов, увеличилось. Они и стали ударной силой вооруженного переворота, произошедшего в Киеве 21—22 февраля 2014 г.

В ходе переворота власть в одночасье рухнула по всей стране, правоохранительные органы были деморализованы и дискредитированы. В этих условиях нацистские боевики оказались единственной организованной силой, способной обеспечить контроль если не над всей столицей и всей страной, то хотя бы над правительственным кварталом и стратегическими пунктами. Началось довооружение боевиков с армейских складов и инфильтрация в силовые структуры — МВД, СБУ, армию. Новая власть, видевшая в них противовес оппозиционно настроенному населению Юго-Востока, поощряла рост их численности, а также организацию в парамилитарные формирования (территориальные и добровольческие батальоны).

Таким образом, нацисты стали ударной силой переворота, происходившего под лозунгами антиолигархической революции. Следует отметить, что в программах нацистских партий и организаций (за редким исключением) достаточно качественно прописаны социальная и антиолигархическая составляющие. Это неудивительно, поскольку сама нацистская идеология представляет собой реакцию мелкобуржуазных и деклассированных слоев населения на засилье олигархов. Несмотря на то, что нацистские партии со времен Гитлера и Муссолини не без успеха сотрудничают с олигархами, нацистские массы (штурмовики, боевики) настроены радикально антиолигархически.

Февральский переворот в Киеве не выполнил ни объективно существовавшую задачу антиолигархической революции, ни задачу перманентной нацистской революции, которую ставил перед собой его ударный отряд — нацистские боевики. В ходе переворота были сменены только фигуры у власти. Суть режима осталась прежней.

Распад страны в безнадежном ожидании термидора

Противоречия между олигархическими организаторами и нацистской ударной силой переворота какое-то время сглаживались гражданской войной, развязанной Киевом против Новороссии. Однако в связи с поражениями на фронтах, резким ухудшением экономической ситуации и обвальным падением уровня жизни потребовалось объяснить обществу, кто виноват в том, что после проевропейского переворота надежды на моментальное улучшение жизни не оправдались.

По мере разрушения экономики обострялась борьба олигархических кланов за остатки бюджетных денег и за передел в свою пользу тех активов, которые все еще могли приносить доход. Традиционные методы межолигархического противостояния с использованием административных возможностей госаппарата, а также с задействованием МВД, судов, прокуратуры оказались неэффективными из-за разложения соответствующих структур. Основной силой, способной обеспечить захват чужой и защиту своей собственности, стали все те же нацистские боевики.

Фактически к ним перешли все функции государства — военная, полицейская, административная, экономическая, судебная и др., кроме дипломатической и финансовой. При этом формально государственная власть осуществлялась, как и раньше, олигархами и их ставленниками.

С точки зрения задач нацистской революции этот постпереворотный олигархат — ненужный посредник между нацистами и властью. При этом все перечисленные выше четыре признака революционной ситуации продолжали действовать, а четвертый даже усилился — по мере сокращения ресурса раскол элит приобретал все более антагонистический характер.

Противоречие между властью и народом, которое не было преодолено в ходе февральского переворота 2014 г., продолжает подогревать протестные настроения в украинском обществе. Превращение нацистских боевиков в единственную организованную и идеологически мотивированную вооруженную силу, приобретение ими опыта непосредственного участия в полномасштабных боевых действиях, инфильтрация в силовые структуры, позволившая установить идеологический контроль над последними, ставят на повестку дня задачи нацистской революции, тем более что лозунги нацистов в своей антиолигархической части носят общесоциальный характер и совпадают в этой части с общественным запросом. Традиционный раскол украинского общества, по линии которого проходит цивилизационный разлом — противостояние Новороссии и собственно Украины (Галиции/Малороссии), уже переросшее в гражданскую войну в Донбассе, способствует росту популярности среди украинофильской части населения ксенофобских (русофобских) положений нацистской программы. С одной стороны, истощение ресурсной базы украинской государственности поощряет дальнейшую регионализацию (по факту феодализацию) страны. С другой стороны, наблюдается нарастание внутриэлитных противоречий, стимулируемых борьбой за имеющийся ресурс. Данный фактор не позволяет элите сплотиться для решения задачи сохранения олигархической республики и способствует дальнейшей дестабилизации ситуации на Украине.

Все эти факторы сделали очередной переворот и перерастание гражданской войны во всеукраинскую актуальными уже по состоянию на конец августа 2014 г. Подготовка к внеочередным парламентским выборам, которая велась на фоне катастрофы киевских войск в Новороссии, резко обострила как межолигархические противоречия, так и противоречия по линии олигархи—нацисты. То, что расширение гражданского конфликта в условиях коллапса украинской государственности еще не произошло, объясняется двумя факторами — внутренним и внешним.

Внутренний фактор заключается в том, что в отличие от Италии 1920-х или Германии 1930-х годов украинские нацисты не объединены в массовую общенациональную партию. Раздробленность нацистского движения позволяет натравливать различные группировки нацистов друг на друга, перенаправляя их протестный потенциал на выяснение внутренних отношений. Фактически раскол элит компенсируется отсутствием единства нацистского движения. Разные нацистские группировки вступают в союз друг против друга с противостоящими друг другу олигархическими группировками. Таким образом, конфликт частично утрачивает принципиальный идеологический характер, а нацисты решают не собственную задачу (продолжение нацистской революции), а задачи своих олигархических партнеров (передел власти и собственности).

Внешний фактор заключается в изначально большой и постоянно нарастающей вовлеченности в украинский кризис Соединенных Штатов, выступивших его основным организатором и стимулятором. Будучи заинтересованы в максимальной концентрации усилий украинской власти в противостоянии России, США всеми силами и средствами стараются удержать киевский режим от сползания в хаос.

Сохранение относительной стабильности на существующей базе не может продолжаться долго. Четко выраженная в программе правительства А. Яценюка ориентация киевской власти на латание бюджетных дыр за счет кредитов МВФ заставляет ее проводить абсолютно асоциальную политику, затрагивающую интересы всех слоев населения. Отказ государства от своих социальных обязательств и увеличение в разы абсолютно всех выплат и налогов, представляющих интерес казны, приводят к массовому обнищанию населения, сокращению покупательной способности, а, следовательно, и внутреннего рынка до нуля. В условиях резкого снижения объемов внешней торговли это гарантирует ликвидацию остатков украинского бизнеса. А все в совокупности ведет к дальнейшему падению доходов бюджета на фоне резкого усиления социальной напряженности.

Значительное увеличение численности нацистских боевиков, их всеобщее вооружение, организация в боевые подразделения, получение опыта участия в боевых действиях привели к росту влияния командиров территориальных и добровольческих батальонов, опирающихся на свои подразделения. Хотя сами командиры, как правило, подконтрольны олигархам и США, они вынуждены считаться с настроениями своих подчиненных. В условиях гражданской войны подобного рода комбаты имеют в глазах подчиненных статус атамана банды, который сохраняет авторитет и возможность командовать ровно до тех пор, пока соответствует взглядам и интересам банды. Если единство интересов банды и атамана нарушается, последнего могут свергнуть или убить. Комбаты-атаманы, контролирующие реальную вооруженную силу, не боятся олигархов, которым служат за деньги. Они боятся Соединенных Штатов, зная как быстро и эффективно растворяются во времени и пространстве люди, помешавшие американской политике. Но еще больше они боятся своих подчиненных, ведь США далеко, а подчиненные вокруг. США могут прислать ликвидаторов когда-нибудь, а подчиненные могут взбунтоваться и осуществить ликвидацию комбата в любую минуту.

Упомянутая выше регионализация-феодализация на фоне стремительно снижающихся роли и влияния центра формирует политический запрос на атаманщину. Регионам больше не нужны импотентные, находящиеся в состоянии полураспада и неспособные защитить центральные структуры. Каждому региону нужен свой атаман, свой батька, свой комбат, который защитит границы региона, собственность элиты, обеспечит приемлемый уровень выживания населения в обмен на кормление^[1] своего войска за счет региона.

В таких условиях дальнейшее нарастание конфликтности в украинском обществе не может быть сдержано никакими внутренними обстоятельствами или внешними силами. Расползание гражданской войны по территории страны в виде майданов и майданчиков, переворотов и перестрелок становится неизбежным.

Переход противостояния в фазу вооруженной борьбы неизбежен и на макроолигархическом уровне, где группы А. Яценюка, П. Порошенко и И. Коломойского, сражающиеся за право занять позиции единоличного лидера, уже практически исчерпали традиционные политические и административные средства межолигархического противостояния. Они вынуждены повышать накал борьбы, поскольку необходимый для компромисса ресурс отсутствует, а первая же уступка будет означать признание своей слабости и вычеркивание из политики, бизнеса, а, возможно, и из жизни.

Сотни тысяч стволов боевого оружия, перешедших в бесконтрольный оборот, должны начать стрелять потому, что есть множество причин для начала стрельбы и ни одной — для стабилизации ситуации. Раз начавшись, перманентная революция не может закончиться, не достигнув своих целей, если революционеры не будут физически уничтожены.

russiancouncil.ru