Оптинский Старец Нектарий
Среди великих оптинских старцев особой любовью пользовался последний из них — старец Нектарий (Тихонов). Родился он в городе Ельце в 1858-ом году у бедных родителей Василия и Елены Тихоновых и при крещении получил имя Николай. Отец его работал на мельнице и рано умер. С матерью у Николая была самая глубокая душевная близость. Она была с ним строга, но больше действовала кротостью и умела тронуть его сердце. Но и мать умерла рано. Остался Николай в юном возрасте круглым сиротой.
В 1876-ом году пришел он в Оптину пустынь, неся в котомке за плечами одно лишь Евангелие. «Господи! Какая красота здесь, солнышко ведь тут с самой зари, и какие цветы! Словно в раю!» — так вспоминал преподобный о своем первом впечатлении от Оптиной. Николая принял сам старец Амвросий. Беседа с этим великим прозорливцем произвела на Николая такое впечатление, что он навсегда остался в Оптиной. Его духовными руководителями стали старцы Антоний (Зерцалов) и Амвросий.
Первым послушанием Нектария было ухаживать за цветами, потом его назначили на пономарское послушание. Дверь его кельи выходила прямо в сторону церкви. Здесь он прожил 25 лет. Из-за наложенных на него послушаний он часто опаздывал на богослужения и приходил в храм с красными, опухшими, словно заспанными глазами. Братья жаловались на него старцу Амвросию, а тот отвечал, как у него было в обычае, в рифму: «Подождите, Николка проспится — всем пригодится».
Послушанию придавалось великое значение. «Самая высшая и первая добродетель — послушание. Христос ради послушания Своему Отцу пришел к нам, и жизнь человека на земле есть послушание Богу». Уже в зрелые годы отец Нектарий и сам не раз говорил: «Без послушания человека сначала охватывает порыв, горение, а потом приходит расслабление и охлаждение. А в послушании сначала трудно, а потом сглаживаются все препятствия».
В эти годы отец Нектарий много читал и занимался самообразованием. Читал он не только духовную литературу, но и научную, занимался математикой, историей, географией, русской и иностранной классической литературой, изучал языки — латынь и французский. В 1894-ом году отец Нектарий был посвящен в иеродиаконы, а четыре года спустя Калужский архиепископ Макарий рукоположил его в иеромонахи. О своем рукоположении отец Нектарий рассказывал следующее:
«Когда владыка Макарий посвящал меня в иеромонахи, то, прозревая мое духовное неустройство, после рукоположения он сказал мне краткое и сильное слово. И это слово было настолько сильно, что я до сих пор его помню, — сколько же уже лет прошло, — и до конца дней моих не забуду. И много ли сказал мне? Он подозвал к себе в алтарь и говорит: «Нектарий, когда ты будешь скорбен и уныл и когда найдет на тебя тяжкое искушение, ты тверди только одно: «Господи! Пощади, спаси и помилуй меня раба Твоего». Только всего и сказал мне владыка! Но этот совет спасал меня много раз и доселе спасает, ибо был сказан с властью».
От какой именно беды спасло его это слово, осталось неизвестным, но о нескольких искушениях своих старец однажды рассказал. Одно было в первые годы его послушничества. В молодости у него был прекрасный голос, а музыкальный слух сохранился и до старости. В первые годы своей жизни в Оптиной он пел в скитской церкви на правом клиросе и даже должен был петь «Разбойника благоразумного». Но в скиту был обычай: раз в год в Великий пост в скит приходил монастырский регент и отбирал лучшие голоса для монастырского хора. Брату Николаю тоже грозил переход из скита в монастырь, а этого ему не хотелось. Но и петь «Разбойника» было утешительно и лестно. И все же он в присутствии регента стал немилосердно фальшивить — настолько, что его перевели на левый клирос, и, конечно, больше вопрос о его переводе не поднимался.
Другое искушение постигло его, когда он, будучи иеромонахом, стал полузатворником. Он почти перестал выходить и окна своей кельи заклеил бумагой. Это он сделал, чтобы усилить свой молитвенный подвиг и самообразование. Постоянное чтение дало ему, кончившему только сельскую школу, такие разносторонние познания, что он мог свободно беседовать на общекультурные и специальные темы, а не только духовные. Он мог говорить о Пушкине и Шекспире, Мильтоне и Крылове, Шпенглере и Хаггарте, Блоке, Данте, Толстом и Достоевском. В час отдыха после обеда он просил читать ему вслух Пушкина или какие-нибудь народные сказки — русские или братьев Гримм.
И вот, почерпнув из книг широту и многообразие мира, он страстно захотел путешествовать, чтобы своими глазами увидеть то, о чем читал. В это время в Оптину пришло предписание из Святейшего Синода отрекомендовать одного из иеромонахов во флот на корабль, назначенный в кругосветное плавание. Отец архимандрит предложил это назначение иеромонаху Нектарию. Тот так обрадовался и взволновался, что, придя от архимандрита, стал собирать вещи, забыв впервые о том , что в Оптиной ничего не делается без старческого благословения. Только через некоторое время он опомнился и пошел за благословением к старцу Иосифу. Но тот не благословил его на это путешествие, и отец Нектарий смирился.
Чтобы не возгордиться, отец Нектарий начал понемногу юродствовать. Например, поверх подрясника он одевал цветные кофты; кушанья, подаваемые в трапезной, он сливал в один котелок, все вместе — и кислое, и сладкое, и соленое; по скиту он ходил с валенком на одной ноге, а башмаком на другой. Еще больше он стал смущать монахов в период своего старчествования, когда обзавелся разными игрушечными автомобилями, пароходиками, поездами и самолетиками.
Переход из уединенной кельи к общественному служению дался ему нелегко. В 1913 году по настоянию отца Венедикта, Боровского настоятеля и благочинного монастырей, оптинская братия собралась, чтобы избрать нового старца. Сначала старчество предложили архимандриту Агапиту, жившему в Оптиной на покое. Это был человек обширных познаний и высокого духа, автор прекрасного жизнеописания старца Амвросия, который решительно уклонялся от архиерейства, не раз ему предлагаемого. От старчества он тоже наотрез отказался. Отец Агапит держал лишь нескольких близких учеников. Одним из них был иеромонах Нектарий.
Когда братия стала просить отца Агапита указать на достойного кандидата, он назвал отца Нектария. Тот же по своему смирению даже не присутствовал на собрании. Братия заочно избрала отца Нектария в старцы и послала за ним отца Аверкия. Тот приходит и говорит: «Батюшка, вас просят на собрание». А отец Нектарий отказывается: «Они и без меня выберут кого надо». — «Отец архимандрит послал меня за вами и просит вас прийти», — настаивал отец Аверкий. Тогда отец Нектарий покорно надел рясу и как был — одна нога в туфле, другая в валенке — пошел на собрание. «Батюшка, вас избрали духовником нашей обители и старцем», — встречают его. «Нет, отцы и братия! Я скудоумен и такой тяготы понести не смогу», — возражает отец Нектарий. Но архимандрит говорит ему решительно: «Отец Нектарий, прими послушание». И тогда он подчинился.
В этот период старец Нектарий сблизился с Константином Леонтьевым, который, живя в Оптиной, читал ему в рукописи свои произведения. У академика Болотова, принявшего монашество, он учился живописи и до последних дней своей жизни следил за ней, интересовался новейшими течениями в искусстве и делал эскизы икон. Например, эскиз Благовещения он сделал в последний год своей жизни в Оптиной.
Живопись, к которой старец Нектарий имел способность, была ему особенно близка. «Теперь живописное искусство в упадке, — говорил он. — Раньше художник готовился к написанию картины — и внутренне, и внешне. Прежде чем сесть за работу, он приготавливал все необходимое: холст, краски, кисти и т.д., а картину писал не несколько дней, а годы, иногда всю жизнь, как например, художник Иванов свое «Явление Христа народу.« И тогда создавались великие произведения. А сейчас художники пишут второпях, не продумав, не прочувствовав ... Например, когда пишешь духовную картину, нужно, чтобы свет не на Ангела падал, а из него струился».
Старцу очень хотелось, чтобы была создана картина Рождества Христова. «Нужно, чтобы мир вспоминал об этом величайшем событии, ведь оно произошло только один раз в истории! ... Пастухи в коротких, изодранных по краям одеждах стоят лицом к свету, спиной к зрителю. А свет не белый, а слегка золотистый, без всяких теней и не лучами или снопами, а сплошь, только в самом дальнем краю картины слегка сумрак, чтобы напомнить, что это ночь. Свет весь из ангельских очертаний, нежных, едва уловимых, и чтобы ясно было, что это красота не земная — небесная, чтобы не человеческое это было!» — прибавил батюшка с особой силой. А в другом случае старец сказал одной девушке: «Почему пастухи удостоились в эту ночь увидеть ангелов? — Потому, что они бодрствовали».
Однажды старцу показали икону Преображения Господня, где яркость Фаворского света достигалась контрастом с черными узловатыми деревьями на переднем плане. Старец велел их стереть, объясняя, что где Фаворский свет, там нет места никакой черноте ... Когда загорается этот свет, каждая трещинка начинает светиться».
Ценные воспоминания о старце Нектарии можно найти у отца Василия Шустина, который вместе со своей супругой навещал его. «Батюшка говорит мне, — рассказывает о. Василий — Вытряси прежде самовар, затем налей воды. Вода стоит вот там, в углу, в медном кувшине, возьми его и налей». Кувшин был массивный, ведра на два. Попробовал его подвинуть, нет — силы нету. А батюшка мне говорит: «Ты возьми кувшин и налей воду в самовар». — «Да ведь, батюшка, он слишком тяжелый, я его с места не могу сдвинуть». Тогда батюшка подошел к кувшину, перекрестил его и говорит: «Возьми». Я поднял. Кувшин показался мне совершенно легким.
После вечерней молитвы к старцу Нектарию приходила скитская братия, чтобы принять благословение перед сном. Это совершалось каждый день, утром и вечером. Монахи все подходили под благословение, кланялись, и при этом некоторые открыто исповедовали свои помыслы, сомнения. Батюшка одних утешал, подбодрял, другим вслед за исповедью отпускал их согрешения, разрешал сомнения, и всех умиротворенных любовно отпускал. Это было умилительное зрелище. Батюшка во время благословения имел чрезвычайно серьезный и сосредоточенный вид, и во всяком его слове сквозила забота и любовь к каждой мятущейся душе. Потом батюшка удалился в свою келию и молился около часа. После долгого отсутствия батюшка вернулся к нам и убрал все со стола.
В один из моих приездов в Оптину пустынь, — вспоминает отец Василий, — я видел, как отец Нектарий читал запечатанные письма. Он вышел ко мне с полученными письмами, которых было штук 50, и, не распечатывая, стал их разбирать. Одни он откладывал со словами: «Сюда надо ответ дать, а эти благодарственные можно без ответа оставить». Он, не читая, видел их содержание. Некоторые из них он благословлял, и некоторые даже целовал, а два письма, как бы случайно, дал моей жене и говорит: «Вот, прочти их вслух, это будет полезно».
В 1914-ом году мой старший брат (брат о. Василия) поступил послушником в Оптинский скит и исполнял иногда должность келейника у старца Нектария. Он часто просил отца выслать деньги на покупку книг духовного содержания и составлял там собственную библиотеку. Я всегда возмущался этим и говорил: «Раз ушел из мира по призванию, то порви со своими страстями». А у него была страсть покупать книги. Я по этому поводу написал о.Нектарию письмо со своим возмущением. Батюшка не ответил. Брат продолжал. Я написал еще более резкое письмо батюшке, обвиняя, что он не сдерживает страсти брата. Батюшка опять ничего не ответил. В 1917 году мне удалось с фронта съездить с женой в Оптину. Батюшка встречает нас с низким поклоном и говорит: «Спасибо за искренность. Я знал, что после писем ты и сам приедешь, я всегда рад тебя видеть. Пиши всегда такие письма, а потом являйся сам за ответом. Вот теперь я скажу, что скоро будет духовный книжный голод. Не достанешь духовных книг. Хорошо, что он собирает это духовное сокровище, оно очень пригодится. Тяжелое время наступает теперь. В мире прошло число шесть и наступает число семь, век молчания. Молчи, молчи, — говорит батюшка, а слезы у него текут из глаз. Государь униженный терпит за свои ошибки. В 1918 году будет еще тяжелее. — Государь и вся семья будут убиты, замучены. Одна благочестивая девушка видела сон: сидит Иисус Христос на престоле, а около него 12 апостолов, и раздаются с земли ужасные стоны. И апостол Петр спрашивает Христа: Когда же, Господи, прекратятся эти муки? — И отвечает ему Иисус Христос: «Даю Я сроку до 1922 года. Если люди не покаются, не образумятся, то все так погибнут». Тут же перед Престолом Божьим предстоит и наш Государь в венце великомученика. Да, этот Государь будет великомученик. В последнее время он искупил свою жизнь, и если люди не обратятся к Богу, то не только Россия, но и вся Европа провалится.
С самого начала отец Нектарий не хотел старчествовать и тяготился этим послушанием. Большую часть времени он жил замкнуто в келье старца Амвросия. По смирению отец Нектарий говорил о себе: «Ну, какой я старец и как могу я быть наследником прежних старцев? ... У них благодать была целыми караваями, а у меня лишь ломтик». На столе в его приемной обычно лежала какая-нибудь книга, раскрытая на определенной странице. Посетитель в долгом ожидании начинал читать эту книгу, не подозревая, что это является одним из приемов отца Нектария давать через открытую книгу предупреждение, указание или ответ на задаваемый вопрос, чтобы скрыть свою прозорливость. Посетителей старец благословлял широким крестным знамением. Медленный в движениях и сосредоточенный, — казалось он несет чашу, наполненную до краев драгоценной влагой, как бы боясь ее расплескать.
С революцией для старца Нектария начался период тяжелых испытаний. При распаде Оптиной пустыни старец Нектарий хотел было совсем отказаться от духовного руководства другими и закончить свою жизнь странником. Но тут во сне явились ему почившие раньше оптинские старцы и сказали: «Если хочешь быть с нами, то не оставляй чад своих». Старец Нектарий смирился с возложенным на него крестом.
Оптина пустынь продержалась до 1923-го года, когда все храмы ее были закрыты. Очень мало известно о событиях послереволюционного периода. Одна очевидица рассказывала, что по мере ликвидации соседних женских обителей, монахини подобно птицам из разоряемых гнезд слетались в Оптину. Им некуда было деваться, и они тут же ютились. Свое горе несли сюда же и толпы мирян. Спрашивали, как молиться за невернувшихся близких: ужасы революции, гражданская война нанесли потери почти каждому семейству.
После высылки старца Нектария из Оптиной, большевики привели в его келию некоего оккультиста для того, чтобы найти, как они надеялись, скрытые здесь сокровища. Была ночь, в келье старца горела керосиновая лампа. Колдун-оккультист начал свои чародейства, и, хотя лампа продолжала гореть, в комнате наступила мгла. В соседнем помещении находилась одна монахиня. Она взяла четки отца Нектария и ими начертала крестное знамение в сторону кельи старца. В его комнате сразу стало светло, а чародей бился на земле в конвульсиях эпилептического припадка.
Основными чертами старца Нектария были смирение и мудрость. К каждому человеку он подходил лично, индивидуально, с особой мерой. Он говорил: «Нельзя требовать от мухи, чтобы она делала дело пчелы». Внешне преподобный был невысок, с лицом несколько округлым; длинные редкие пряди полуседых волос выбивались из-под скуфьи; в руках гранатовые четки. Исповедуя, он надевал красную бархатную епитрахиль с галунными крестами. Лицо его как бы не имело возраста: то старческое, суровое, то молодое и выразительное, то младенчески чистое и спокойное. В годы старчествования он был согбенный, с небольшой, клинообразной бородой, худой, с постоянно плачущими глазами. Поэтому у него в руках всегда был платок, который он прикладывал к глазам. Он любил держать себя в тени, быть мало заметным. Почти нет его фотографий, потому что он не разрешал снимать себя. Это очень для него характерно.
Старец Нектарий скончался 29-го апреля 1928-го года в селе Холмищи Брянской области. Похоронили его на местном кладбище. Он сам говорил при жизни, что его могилы не будет. Действительно, по тем местам прошла война. Но память о старце Нектарии сохранилась у верующих людей.
Несмотря на все потрясения революции и перемены, происшедшие за годы коммунизма, все же могила старца Нектария была найдена. В 1992 году братия восстановленного Оптинского монастыря прибыла на место погребения старца и начала копать. Сначала на глубине 1.5 метра нашли гроб схимонахини Нектарии Концевич — матери владыки Нектария Сеаттлийского и послушницы старца Нектария, а потом ниже и чуть в стороне — гроб с мощами старца Нектария. Когда открыли гроб старца, все ощутили благоухание; мантия его оказалась нетленна. В воскресенье 16-го июля было совершено торжественное перенесение мощей старца Нектария с кладбища села Холмищи во Введенский собор Оптиной пустыни.
Так начало исполняться одно из самых утешительных предсказаний старца Нектария: «Россия воспрянет и будет материально не богата, но духом будет богата, и в Оптиной будет еще 7 светильников, 7 столпов».
Опубликовано: 17/08/2008