Церковно-государственные отношения на Руси в период татаро-монгольского завоевания

До сих пор исследователями уделялось недостаточно внимания вопросу консолидации общества на основе Русской Церкви. Зачастую урон Церкви от татаро-монголов был меньше причиняемого собственным государством, в частности, постоянными поборами княжеской власти. С другой стороны, в отдельные периоды истории Церковь оставалась единственным легитимным институтом власти, позволявшим сохранить основу государственности.

Практически при полной утрате государственного суверенитета Руси удалось сохранить социально-культурную самобытность, главным ядром которой явилась Русская Церковь.

Татары не проводили открытого гонения на христианство. Официально они даже брали его под свою защиту.

«Веротерпимость монголов обусловливалась прежде всего тем, что они были язычниками, и как таковые, следовательно, должны были считать все религии одинаково истинными, одинаково связующими людей с Богом»^[1].

Сам Чингисхан не исповедовал ни одной из религий, но признавал существование «высшего разума» и старался задобрить богов всех религий. Подобное отношение к религии он устанавливает еще на курулате 1206 г. Это постановление в дальнейшем во многом определит судьбу Русской Церкви. Его будут придерживаться и приемники Чингисхана. Яса, или книга запретов, предписывала ханам с одинаковым уважением относиться ко всем религиям. Преемники великого хана, при своем вступлении на престол, давали клятву в точности следовать Ясе под опасением, в противном случае, лишиться престола^[2].

«Такая веротерпимость замечается в монгольских ханах не только тогда, когда они были язычниками, но и тогда, когда они приняли магометанство. Магометанин Берге с удовольствием слушал христианские рассказы епископа Ростовского Кирилла, вторично пригласил его к себе для исцеления своего сына и дозволил открыть в своей столице Сарае епископскую кафедру (1261 г.). Узбек, вообще благосклонно относясь к христианству, не возбранял своей сестре Кончаке не только выйти за московского князя Юрия Даниловича, но даже принять крещение; Чанибек же выдал ярлык митрополиту Алексию, обращался к его помощи для исцеления своей жены Тайдулы и вообще, по свидетельству летописи, был „добр зело ко христианству и многу льготу сотвори земле русской“»^[3].

Монголы еще до нашествия на Русь были знакомы с христианством. Известно, что при ханском дворе были и христианские священники. Несториане, бежавшие из Персии от гонений, занесли христианство далеко на Восток. Несториане распространили христианство среди монгольского племени Уйгуров. «Из среды же Уйгуров Чингисхан, нуждавшийся с расширением государства в грамотных людях, заимствовал грамоту и набирал администраторов, знавших письменность»^[4].

Когда Чингисхан покорил второй христианский народ Монголии — Кераитов, то одну из племянниц нового своего вассала взял в жены себе, а двух — в жены двум своим сыновьям. Таким образом, два последних великих хана, Мангу и Хубилай, были детьми христианки. Батый фактически признал русскую веру, не выдавая ярлыка. Духовенство не подлежало проведенной им переписи, как свободное от дани.

Практически на протяжении всего монгольского ига судьба Церкви будет неразрывно связана с судьбой государства. В северных областях Руси, меньше всего пострадавших от нашествия, приоритетными направлениями были борьба с западными завоевателями и папством. Великий русский князь Александр Невский пошел на подчинение Орде, сконцентрировав усилия на отражении угрозы с Запада.

В целом начальный период татарского ига характеризуется для Русской Церкви сильным упадком. Это было частью общего духовного упадка Руси. «Ревностный митрополит Кирилл, обозрев состояние Церкви почти во всех пределах своей обширной митрополии, заметил, к прискорбию своему, значительные беспорядки в совершении таинств и обрядов, недостаток должной разборчивости при посвящении в духовный сан и даже самое святокупство»^[5].

В 1274 г. во Владимире созывается Собор епископов. Основной целью Собора было наведение должного порядка в Церкви и духовной жизни всего народа.

Роль митрополита Кирилла в деле восстановления Церкви трудно переоценить. Ему удавалось не только смягчать положение христианства на Руси, но и проповедовать его в самой Орде. Он был принят ханом Бергаем и рассказал ему о вере Христовой. Позже он излечил ханского сына. Племянник хана был настолько поражен проповедью Кирилла, что бежал из Орды в Ростов и спустя продолжительное время принял крещение с именем Петра.

Все это происходит, несмотря на принятие ислама ханом Бергаем и его быстрым распространением в Орде. Кириллу удается добиться учреждения в столице Орды Сарае епископской кафедры. Эта кафедра получила большие полномочия. Из постановлений КПл собора 1276 г. видно, что Сарайскому епископу подчинены были кавказские христиане, проживавшие между монголами, за ним же числилась прежняя Переяславская епархия. «Фактически это была узаконенная резидентура, и поэтому когда с конца XIII столетия русские князья начнут регулярно ездить в Орду за ярлыками, они будут иметь всю необходимую информацию именно через представителей Русской Церкви»^[6].

Однако принятие ислама не повлекло за собой коренных изменений в сознании Ордынских ханов. Так, преемники Берке, умершего в 1266 г., до хана Узбека снова были язычниками. Узбек (1312–1342) утвердил магометанство как родовую религию ханов.

«Открытие Сарайской епархии было тесно связано с двумя одновременными, но отдаленными по месту событиями, важными для судеб Европы и Ближнего Востока. То, что хан ориентировался на союз с православной Русью и Византией, помогло императору Михаилу Палеологу вернуть Константинополь (25 июля 1261 г.). Одновременно хан Берке отозвал свое войско из монгольской армии хана Хулагу, предпринявшего в те годы так называемый „желтый крестовый поход“ на Палестину. Это позволило египетским мамлюкам, войска которых формировались в основном из русских пленных, проданных в рабство на рынках Крыма, разгромить монголов на подступах к Иерусалиму в 1260 году»^[7].

Первым епископом Сарайским митрополит Кирилл поставил Преосвященного Митрофана. «Некоторые памятники ясно показывают, что пастырь сей епархии жил в самом стане Орды»^[8]. С этого времени епископы сами должны были заботиться о христианской миссии, и она пошла настолько успешно, что крестились многие татары даже в глухих местах, где трудно было достать воду для крещения. Сарайский епископ Феогност в 1301 г. уже предлагал патриарху вопрос относительно крещения татар и прямо говорил, что из них некоторые изъявляют желание креститься.

Хан Менгу-Темир (1266–1281) первым выдает русскому духовенству ярлык на имя митрополита Кирилла. С одной стороны, это подтверждает лояльность ханов к Русской Церкви, с другой же, указывает на многочисленные злоупотребления ордынских чиновников, т.к. ярлык представлял собой охранную грамоту.

После смерти Кирилла митрополитом становится Максим, родом грек. Он продолжал политику Кирилла, во многом способствуя восстановлению Русской Церкви. Одним из наиболее важных его дел было перенесение митрополичьей кафедры из Киева во Владимир. Несмотря на то, что Максим был грек и мог не разбираться в тонкостях внешнеполитического положения Руси, он делает весьма дальновидный шаг. Киев в то время был полностью разорен и уничтожен. Владимир же находился значительно северней, это было место, меньше других пострадавшее от нашествия татар.

Следует отметить, что митрополиты, присланные из Греции, всегда гармонично вписывались в управление делами Церкви. Практически всегда они продолжали политику русских митрополитов.

На протяжении почти всего татарского ига положение Церкви усугублялось еще и княжескими междоусобицами. Споры князей о престолах часто оборачивались татарскими набегами.

С 1308 г. русским митрополитом становится Петр. Он не только получает от Орды подтверждение прежних грамот, освобождающих духовенство от дани, но и опережает послов папы, «которые могли испросить себе у хана вредные для Православия преимущества в южных областях Руси»^[9]. С именем святителя Петра (1308–1326) связано окончательное перенесение центра Русской Митрополии из Владимира в Москву. Князь Московский Иоанн Данилович Калита, внук святого Александра Невского, понимая, какое огромное историческое значение для Москвы будет иметь пребывание в ней Предстоятеля Русской Церкви, убедил святителя Петра переселиться в Москву (в конце 1325 г.), так как «пребывание Митрополита в Москве давало этому городу значение главного города всей земли, потому что князей было много, а Митрополит был один».

Несмотря на принятие ханом Узбеком ислама в качестве династической религии, большого изменения в отношениях Орды и Русской Церкви не происходит. Этот же хан выдает ярлык митрополиту Петру. И, по свидетельству летописи, митрополит Петр был в Орде «в чести велицей». Узбек ввел закон, по которому русский митрополит должен был получать ярлык при воцарении нового хана. После того, как митрополит Феогност получил ярлык в 1343 г., а в 1357 г. при воцарении следующего хана Джанибека такой же ярлык получил митрополит Алексий. Закон был отменен. В ярлыках, выданных ханами-мусульманами, подтверждался первый ярлык. Добавлено было только право митрополита судить по уголовным делам принадлежавших ему людей.

Во многом хорошее отношение ханов-мусульман к христианству объясняется все тем же языческим отношением к самому исламу. Придавая исламу статус династической религии, хан Узбек руководствовался сугубо прагматически интересами государства. Монотеистическая религия давала хорошие рычаги борьбы с сепаратизмом на местах. Вряд ли можно говорить о каком-либо пересмотре истин и исключительно идеологических соображениях в принятии ислама. Ведь само магометанство требует борьбы с другими верованиями, объявляя их ложью. А ханам с их отношением к любой религии вообще ничего не стоило, приняв ислам, проводить определенный протекторат христианству.

Политика замирения с Ордой и борьбы с западной угрозой, начатая Александром Невским, была продолжена Русской Церковью. В этот период, пожалуй, только Церковь будет предпринимать реальные попытки по консолидации усилий с целью объединения русского народа и сохранения национальной независимости.

Несмотря на отсутствие официальных гонений на христианство, Орда иногда принимала попытки обложения данью Православной Церкви. Так, сын хана Узбека Джанибек продолжительное время удерживал у себя митрополита Феогноста. От него добивались отказа от прежних привилегий, пытаясь обложить духовенство данью. Терпя истязания, Феогност остался непоколебим, так и не отказавшись от прежних ханских ярлыков. Предание говорит о том, что Феогност потратил на подарки ханским чиновникам 600 рублей. По тем временам фантастическая сумма. Следует отметить, что в начале правления Джанибек продолжает политику своего отца. Его отношение к Русской Церкви было хорошим. Уже будучи мусульманином, он вызывает к себе митрополита Алексия в качестве лекаря для своей жены.

С распространением ислама отношение Орды к Русской Церкви начинает охлаждаться. Но нельзя говорить, что попытка отобрать прежние привилегии духовенства была связана именно с этим. Из летописи мы видим, что такая попытка происходит по вине русских князей. Во времена Феогноста увеличение церковного землевладения было основой государственной политики. Таким образом государственные земли уходили от обложения данью. В итоге Церковь действительно владеет небывалым количеством земель. Завидуя этому, отдельные князья пишут хану донос на митрополита, указывая на Феогноста как на объект обложения. «Неции русстии человецы оклеветаша Феогноста митрополита к царю Чанибеку, яко много бесчисленно имать дохода — и злата и сребра и всякого богатства, и достоит ему тебе даваши в Орду на всяк год полетныя дани».

Были у Феогноста враги и в церковной среде. За время отсутствия митрополита в Церкви начинаются различные злоупотребления и расхищения владений. После возвращения из Орды Феогност жестко наводит порядок. Разумеется, многим это не нравилось. Феогност полностью продолжает политику своего предшественника митрополита Петра. Ему даже удается добиться от Константинополя внесения митрополита Петра в месяцеслов.

Заглядывая вперед, можно сказать, что в основе борьбы с татарским игом лежало объединение Руси вокруг Москвы. Свержение ига татар могло стать возможным при наличии войска с единым главнокомандующим. Отношение удельных князей к великому князю не должно было ограничиваться признанием его первым среди равных. Он должен был располагать царской властью. В противном случае конфедерация князей была бы непрочной и при малейшем изменении политической ситуации обязательно распалась бы.

Если татарам не удалось добиться от Русской Церкви отказа от своих привилегий в обложении податью, то подчинить себе церковно-административную власть они даже не пытались. Орда ограничивала свои отношения с завоеванными народами сбором дани. Она не стремилась переделывать их государственную структуру. Это относилось и к Русской Церкви. Если что-то и было изменено, то в сторону увеличения прав Церкви относительно домонгольского периода. Так, например, были расширены полномочия церковного суда.

По мнению Карташева, Русская Церковь испытывала гораздо больше неприятностей от русских князей, чем от татарских ханов. Освобождение Русской Церкви от татарской дани лишь давало повод князьям обирать духовенство.

Если татары не принимают каких-либо усилий по изменению церковного устройства, то угроза с Запада постоянно о себе напоминает. На время Феогноста приходится несколько попыток нарушить церковное единство. Два раза с интервалом в 15 лет в Галиче открывается независимая митрополия. За этими попытками стоял литовский князь Ольгерд. Оба раза Феогносту удается упразднить эту митрополию. Далее в 1352 году в Константинополе появляется некий монах Феодорит. Он заявляет, что Феогност умер, и он его ставленник. Его стараются задержать под благовидным предлогом и проверяют эту информацию. В итоге монах бежит из Константинополя в Болгарию, где назначается на митрополию непризнанной иерархией.

К периоду второй половины татарского ига относится изменение ордынской политики в отношении к Православной Церкви. «Более опасностей открылось для церкви русской тогда, как монголы стали мусульманами. К счастью последнее сделалось не вдруг и без отмены Ясы Чингисхана, как государственного закона»^[10]. В начале татарских завоеваний, когда покорялся один народ за другим, захватчики демонстрировали максимальную веротерпимость. Главным образом это делалось во избежание сепаратизма на завоеванных территориях. Теперь, когда о серьезном сепаратизме не могло идти речи, варвары начинают показывать свое истинное лицо. Началу политики гонения препятствовали лишь прежние ханские ярлыки, даровавшие определенные свободы Церкви. Не желая отказываться от этих ярлыков, понижая тем самым свой престиж, татары с помощью давления и угроз пытаются добиться отречения от этих грамот самой Церкви.

После Феогноста митрополитом становится Алексий. Феогносту удается поставить своим приемником русского митрополита. Вопрос о назначении Алексия был решен Феогностом. Константинополь лишь санкционировал это решение. На долю митрополита Алексия приходится не только забота о церковных делах, но и управление самим государством. Он фактически выполняет роль регента при малолетнем князе Дмитрии. Перед смертью князь Иван Красный оставил завещание, согласно которому правителем государства назначался митрополит Алексий.

В отношениях с Ордой Алексий продолжает политику своих предшественников. Оправданность этого будет особенно видна, когда к концу его правления от Церкви будут отторгнуты огромные территории. И сделано это будет не татарами, а литовским князем. Алексий несколько раз ездит в Орду. После исцеления ханской жены Тайдулы он получает в дар ордынский двор, где основывает Чудов монастырь. После убийства Джанибека собственным сыном Алексий снова едет в Орду. К этому времени преемник Джанибека уже разрабатывает план военного похода на Русь. Алексию удается не только подтвердить прежние ярлыки, но и отговорить нового хана от военного похода.

Алексий понимал, что избавление Руси от татарского ига может совершиться только путем консолидации усилий всего государства. Для этого необходимо было объединение удельных князей под властью великого князя.

Митрополит видел будущее русской земли как единодержавного государства. Ему удается использовать внутриордынские смуты в этих целях. «В это время Золотая Орда волновалась смутами: в 1363 году явилось вдруг два хана. Один из них, Муруд, или Мюрид, признал малолетнего Дмитрия Московского великим князем и главою князей русских. Дмитрий Суздальский удалился из Владимира в свой удел, а святитель с радостью благословил своего питомца на великое княжение чудотворною Владимирскою иконою Богоматери»^[11].

Постепенно отношение удельных князей к Димитрию меняется. К нему начинают относиться не как к первому среди равных, а как к государю. Разумеется, имели место выпады отдельных князей. Нередко это приводило к военным столкновениям.

Московские князья, увеличивая свои земли, уходившие от удельных князей, постепенно сколачивают единое государство, усиливая возможность сопротивления татарам. Свержение их ига было заветной мечтой московских князей. Одобряя стремление потомков святого князя Даниила установить единодержавие на Руси и тайные помыслы относительно татар, святые митрополиты начиная с Петра поддерживали их.

Русских князей, виновных в нарушении мира и непокорных великому князю Московскому, святой митрополит Алексий иногда предавал церковному отлучению. Так, в 1365 г. князь Суздальский Борис отказался мирно уступить своему брату Димитрию отнятый у него Нижний Новгород, и митрополит Алексий послал к Борису преподобного Сергия Радонежского с указанием закрыть в Нижнем Новгороде все храмы. В 1366 г. князь Тверской Михаил Александрович и князь Смоленский Святослав Иоаннович были преданы митрополитом Алексием церковному отлучению за то, что нарушили договор с великим князем Московским и вместе с князем Литовским Ольгердом участвовали в походе на Москву. Еще при жизни Алексия князь избирает ему преемника — архимандрита Митяя. Несмотря на фактическое вступление в права, рукоположен он так и не был. По дороге в Константинополь он умирает. Известно, что митрополит Алексий был категорически против данной кандидатуры. В результате происходит определенный разлад в отношениях митрополита с князем. Но самое важное, что это никак не отразилось на государственных интересах. Так, в отношении с Ордой Дмитрий полностью продолжает политику своего воспитателя. Во многом это было возможно благодаря уже имевшемуся фундаменту, созданному предшественниками и окончательно оформленному митрополитом Алексием.

Митрополит Алексий скончался 12 февраля 1378 года. Но можно с уверенностью сказать, что князь Дмитрий в отношениях с Ордой продолжил политику Алексия. Дмитрий постепенно начинает проявлять непокорность татарским ханам. Новое столкновение становится неизбежным. Далее следует период постоянных смен митрополитов, в конце которого во главе митрополии утверждается Киприан.

Несмотря на явное усиление позиций Русской Церкви и всего государства в целом под гнетом ига, христианство на Руси понесло огромный урон. Пошатнулись вековые устои христианской жизни. У целых поколений было выработано рабское сознание. Можно сказать, что произошел определенный отрыв жизни церковной от повседневной. В домонгольский период жизнь русских христиан органически переплеталась с жизнью Церкви. Сейчас же роль Церкви начинает сводиться к сохранению христианских традиций и устоев для будущих поколений, т.к. поколение существующее не способно было в полной мере их принять. «Неудивительно, что под игом тяжкого рабства, под властью дикого своеволия... бедные христиане восточной и средней России не имели мягкости в нравах. Отсюда нужда заставила добросердечного князя Дмитрия ввести смертную казнь, тогда как Мономах говорил: „не убивайте виновного, — жизнь христианина священна“»^[12].

Также происходит упадок в богослужении. Монгольское нашествие стало следствием уничтожения огромного количества книг. От первого периода монгольского ига до нас дошло сравнительно ничтожное число письменных источников. Следовательно, постоянно присутствовала необходимость в создании собственных богослужебных книг. Разумеется, это не могло обойтись без ошибок при переписывании. С целью более точного соответствия богослужебных книг проводились сверки с греческими образцами. Это снижало количество искажений, но не исключало их.

Последним сильным ханом Орды был хан Узбек. После его смерти Орду начинают волновать междоусобицы. Используя эту ситуацию, русские князья прекращают уплату дани. К власти в Орде приходит темник Мамай. Он не принадлежал к княжескому роду Чингисханов. Для увеличения собственного авторитета и укрепления власти он решает совершить военный поход на Русь.

Перед решающим боем на р. Дон Дмитрий посещает Троицкого игумена Сергия и получает от него благословение на битву. Здесь особенно проявилось единение русского народа. Игумен Сергий, прежде отказавшийся от чина митрополита, не желая вмешиваться в политические дела, все же поддерживает Дмитрия. Более того, он благословляет двух иноков присоединиться к войску Дмитрия. Сергий видел в татарском иге угрозу русской государственности и христианству на Руси. Несмотря на отказ Сергия возглавить митрополию, он оказал огромное влияние не только на церковные дела, но и на государственные. Князь Дмитрий во многом советовался с игуменом.

«Любовь и вера Донского героя к основателю Лавры Троицкой была так велика, что он имел преподобного Сергия восприемником детей своих от святой купели и свидетелем при своем духовном завещании»^[13].

После разгрома татарских войск на Куликовом поле сильного изменения соотношения сил не происходит. В течение еще почти ста лет периодически совершались татарские набеги на Русь. Иногда они заканчивались обложением данью князей. Но Куликовская победа имела огромное психологическое значение для всего русского народа. Она показала необходимость объединения всех усилий в борьбе за независимость.

Укреплению позиций Руси способствует феодальная раздробленность, начавшаяся в Орде. Это лишний раз подтверждает необходимость совместных действий в любом государстве и гибельность политики обособления удельных князей.

Изменение положения Русской Церкви происходит еще и за счет охлаждения отношений с константинопольским патриархатом. Несколько раз Константинополь в угоду литовскому князю производит назначения, влекущие за собой нарушение единства Русской Церкви. Подобные действия заставляют русских митрополитов задуматься об автокефалии. Несмотря на то, что фактическое учреждение патриаршества на Руси произойдет только при Борисе Годунове, русские митрополиты все больше начинают проявлять самостоятельность в решении церковных дел. Фактическая независимость Русской Церкви будет приобретена уже при митрополите Ионе. Константинополь утратит возможность назначения митрополитов на московскую кафедру. Его роль заключалась в утверждении уже назначенных кандидатур. Можно сказать, что основа автокефалии была заложена еще при монгольском иге.

Даже после резкого обострения политических отношений между Русью и Ордой проповедь христианства в татарской среде не прекращалась. «В 1393 г. Св. митрополит Киприан, в присутствии вел. князя Василия I Дмитриевича и массы народа совершал в р. Москве крещение над знатными татарами — постельниками ханскими»^[14]. При митрополите Киприане были уже храмы христианские в некоторых татарских поселениях.

После Куликовской битвы наблюдается ослабление ордынского влияния на Русь. Набеги, погромы, обложения данью все еще имеют место, но постепенно начинают носить разовый характер. Набеги уже перестают быть столь опустошительными. Это связано с тем, что монголы уже не могут собрать все силы для нанесения удара. В Орде начинается период феодальной раздробленности. Набеги на Русь совершают удельные ханы, объединившие под своей властью часть монголов. Орда становится неспособной к крупному нашествию и ограничивается грабительскими набегами.

Великий князь все меньше считался с татарами. В 1408 г. хан Эдигей дошел до Москвы, но не смог взять ее. В 1412 г. великий князь Василий I в последний раз ездил в Орду с дарами к сыну Тохтамыша Зелени-Салтану. Падение татаро-монгольского ига произошло при Иване III. К этому времени Орда не была уже той Золотой Ордой, которая угрожала Руси в XIII-XIV столетии. Татары стали менять тип своей цивилизации, становясь оседлым земледельческим народом. Освобождение от Орды произошло в 1480 году. К решительным действиям Ивана III склонял архиепископ Ростовский Вассиан, написавший ему послание, в котором привел Ивану III на память примеры и князя Игоря, и князя Святослава, и князя Владимира Святого, Владимира Мономаха, Дмитрия Донского.

Чудесным образом закончилось стояние на Угре русских и татарских войск. При отступлении русских войск от левого берега Угры татары, решив, что их заманивают в засаду, объятые странным ужасом, бежали. «Нет, не оружие и не мудрость человеческая, но Господь спас ныне Россию!» В благодарность Богоматери, с помощью заступления Которой произошло освобождение от монголов, установлен был ежегодный крестный ход в Москве с чудотворной Владимирской иконой.

Свергнув с себя иго ордынского рабства, восстает Русь, свободная извне и сильная внутри своей целостностью, под скипетром единого самодержца. Православная Церковь перестает страдать от нашествия варваров, которые обращали в груды пепла храмы Божии и обители иноческие, и от междоусобиц князей; она находит себе защитников в благочестивых государях, помазанниках Божиих.

bogoslov.ru