«Операция Рачак»

В январе 1999 года мир облетела жуткая весть: сербы продолжают зверствовать в Косово, они вырезали мирных жителей в селе Рачак. Вывод был ожидаемым: сербы заслуживают сурового наказания. В роли борца за справедливость должна выступить НАТО.

Что же произошло?

Рачак — небольшое албанское село в двести с лишним домов недалеко от Штимля у подножья горы Езерска-Планина. В Рачаке находились 126 албанских боевиков и штаб террористической группы. Именно из Рачака постоянно совершались вылазки и нападения на полицейских. Проведение антитеррористической операции в селе полиция планировала давно, но откладывала, потому что все ее акции моментально интерпретировались как нападение на мирное население.

На этот раз в правоохранительных органах знали: в селе не было мирных жителей, кроме нескольких стариков. Антитеррористическая операция против боевиков была назначена на 15 января, о чем оповестили миссию ОБСЕ, в ней участвовали 110 полицейских и небольшое армейское подразделение. Согласно плану, небольшая группа полицейских начала выдвигаться к селу в 3 часа ночи. Они прошли незаметно через Рачак и заняли первый ряд окопов, вырытых албанцами на горе за селом и пустовавший в ту ночь. Остальные ждали начала операции на дороге, ведущей в село. К утру боевики были окружены.

На рассвете военные и полицейские начали выдвигаться к селу. Албанцы по тревоге хватаются за оружие и бегут к окопам, не зная, что они уже заняты сербскими полицейскими. Многие из боевиков погибли, часть сумела вернуться в Рачак, где началась перестрелка с наступавшими от дороги отрядами, после чего албанцы пытались прорваться в горы. Операция длилась до 15 часов, боевиков спаслось немного, их штаб был уничтожен, полиция была довольна результатами проведенной операции.

Многие полицейские вернулись на базу, часть осталась охранять окопы, но из-за нападения пришедших на подмогу албанцев со стороны Езерска-Планины была вынуждена отойти в Урошевац.

Албанцы входят в село, и здесь начинается спектакль. Все трупы выкладывают на поле, где боевых действий не происходило, 40 убитых переодевают в гражданскую одежду, а остальных увозят в Будаково и там хоронят.

На следующее утро, 16 января, в селе внезапно появился руководитель Контрольной миссии ОБСЕ в Косово и Метохии американец Уильям Уокер. Он обнаружил «расправу» над мирным населением, созвал западных журналистов, запретил появляться в Рачаке сербским следователям и корреспондентам, после чего сделал заявление.

«Это резня, — сообщил Уильям Уокер по телефону командующему НАТО в Европе Уэсли Кларку. — Нахожусь здесь. Могу видеть тела», Он обнаружил «горы тел» в гражданской одежде, многие из которых убиты с близкого расстояния, и этот факт на пресс-конференции для иностранных и албанских журналистов назвал «преступлением против человечности», которое совершили сербские силы полиции. Уже тогда опытные журналисты удивились, что на одежде «зверски убитых мирных жителей» нет следов от пуль и крови…

А вот как описывает это событие государственный секретарь США Мадлен Олбрайт. Она услышала по радио «репортаж о настоящей резне, случившейся за восемь тысяч километров от моего дома». Уильям Уокер рассказывал журналистам: «Там много трупов, этих людей расстреляли разными способами, но большинство — практически в упор». Когда его попросили назвать виновников преступления, он без колебаний ответил: «Это сербская полиция». По его версии, «сербы начали обстрел селения за день до инцидента. После артиллерийской атаки в Рачак вошли военизированные подразделения. Они согнали женщин и детей в мечеть, забрали взрослых мужчин и увели их с собой. Позже жители села обнаружили их тела».

И уже 19 января появилось следующее заявление:

«Совет Безопасности ООН решительно осуждает жестокое убийство косовских албанцев в деревне Рачак в южной части Косово, Союзная Республика Югославия, 15 января 1999 года, о чем сообщила Контрольная миссия Организации по безопасности и сотрудничеству в Европе (ОБСЕ) в Косово (КМК). Совет с глубокой обеспокоенностью отмечает, что в докладе КМК заявляется, что жертвами были гражданские лица, в том числе женщины и по меньшей мере один ребенок. Совет отмечает также заявление главы КМК о том, что ответственность за это жестокое убийство лежит на силах безопасности Союзной Республики Югославии и что в нем принимали участие одетые в форму военнослужащие Союзной Республики Югославии и сотрудники сербской специальной полиции. Совет подчеркивает необходимость проведения срочного и полного расследования фактов и неотложно призывает Союзную Республику Югославию к взаимодействию с Международным трибуналом по бывшей Югославии и КМК в целях обеспечения привлечения к суду ответственных за это лиц».

Понятно, что западные средства массовой информации выносили подробности «резни» на первые полосы газет. Реальная версия событий их не интересовала, потому что не соответствовала «установкам» о «жестокости сербов».

Позже прибывшие на место белорусские эксперты исследовали «место преступления» и пришли к выводу, что тела убитых людей были привезены из другого места. Затем была создана «нейтральная» международная экспертная группа финских патологоанатомов: в ее задачу входило вскрытие трупов и вынесение решения, идет ли речь о расстреле гражданских лиц или о погибших в бою террористах «Освободительной армии Косово». По их мнению, большинство убитых — военные, переодетые затем в гражданскую одежду. На пальцах многих из них были обнаружены следы пороха, пулевые отверстия найдены на телах, но не на одежде. Отчет экспертов был опубликован лишь через год. Как говорится в докладе, «в 39 случаях из 40 невозможно говорить о расстреле безоружных людей». Главный вывод: «резни» в Рачаке не было. Данные финских специалистов подтвердил и директор Института судебной медицины Гамбурга Клаус Пюшель, который изучил заключение финских патологоанатомов. По его словам, экспертиза не дала никаких свидетельств того, что убитые были мирными жителями, и, тем более, того, что они были убиты сербскими военными. Вместе с финнами работали и сербские эксперты. Специалист в области судебной медицины и непосредственный участник исследований в Рачаке профессор Вуядин Оташевич сообщил газете «Политика», что вся подробная документация о событиях в Рачаке находится в Верховном суде Сербии.

В Сербии многим было ясно, что «резня в Рачаке» — хорошо срежиссированный спектакль, который должен был оправдать дальнейшее вмешательство НАТО. Албанские террористы уже устраивали провокации и ранее. В июне 1992 года, на подлете к сараевскому аэропорту Бутмир, был обстрелян вертолет с президентом Франции Франсуа Миттераном на борту. В августе того же года обстреляли само Сараево — приурочив атаку к визиту в город британского министра иностранных дел Дугласа Херда. В сентябре на подлете к Сараеву был сбит итальянский транспортный самолет, несколько дней спустя — нападение на продовольственный конвой ООН…

И «свободный мир», узнав о «резне в Рачаке», уже был готов наказать руководство Югославии, югославскую армию, а вместе с ними — и весь сербский народ. В Совет Безопасности посыпались письма от Австралии, Албании, Исламской группы в ООН, выражавшие возмущение в связи «с хладнокровным убийством 45 невинных мусульман из числа гражданского населения», которое следует рассматривать как проявление «этнической чистки в Косово».

Россия в совместном заявлении с США также возмутилась убийством албанцев, «которому нет никакого оправдания», упомянула и грозящую краю «гуманитарную катастрофу».

Повод для того, чтобы «наказать» сербов, на Западе получили, и склоняли его на все лады. Мадлен Олбрайт начала действовать. Она попросила Уэсли Кларка и генерала Клауса Наумана, председателя военного комитета НАТО, отправиться в Белград и потребовать от Слободана Милошевича прекратить насилие. Сербскому лидеру напомнили о том, что угроза Североатлантического блока о вооруженном вмешательстве остается в силе. Затем М. Олбрайт начала звонить министрам иностранных дел стран-членов НАТО и предложила, чтобы альянс пересмотрел свои планы, касающиеся нанесения ударов. Представитель США в НАТО Александр Вершбоу не один месяц неустанно твердил, что блок, в конечном счете, будет вынужден применить силу, чтобы помешать С. Милошевичу и дальше терроризировать население Косово. План государственного секретаря был прост: бомбардировки уже «стояли в графике», однако предварительно следовало продемонстрировать добрую волю Запада к переговорам. И — неуступчивость «коварных сербов». При этом лучше было бы создать такую ситуацию, в которой сербы вообще отказались бы участвовать в переговорах…

К 23 января окончательная стратегия была в Вашингтоне выработана.

На обращения югославского руководства в Совет Безопасности ООН об ответственности албанцев за эскалацию террористической деятельности, за нападения на полицейские патрули, похищения военных и мирных жителей никто внимания не обращал.

События по «плану Рачак» развивались. М. Олбрайт заручилась поддержкой администрации президента и руководства Пентагона. Ее мемуары свидетельствуют: именно она была мотором всей натовской операции. И генштабом, и министром обороны, и солдатом. Теперь она принялась уговаривать европейских союзников. Но в Старом свете не сразу выказали готовность поддержать военные планы М. Олбрайт.

Российский Генштаб, как вспоминал генерал-полковник Леонид Ивашов, располагал информацией о событиях в Рачаке: она поступала из нашего посольства в Белграде, от наших наблюдателей в Косовской верификационной миссии ОБСЕ, а потому наше военное руководство сомневалось в достоверности выводов Уокера. Но это тоже никого не волновало на Западе, «резня в Рачаке» обязана была стать поводом для наказания Сербии. Это подтверждают письма генерального секретаря НАТО от 28 и 30 января 1999 года на имя президента Югославии, названные «последним предупреждением».

В Лондоне 29 января состоялась встреча Контактной группы (создана в 1994 году с целью координации урегулирования на Балканах, в нее входили министры иностранных дел США, России, Великобритании, Франции и Германии), на которой было объявлено, что мирные переговоры начнутся 6 февраля во французском Рамбуйе. Как вспоминала М. Олбрайт, «обеим сторонам мы собирались предложить на рассмотрение план, согласно которому Косово даруется автономия». Она внимательно следила за ходом переговоров. В Вашингтоне ей докладывали, что «сербская делегация относится к переговорам небрежно», албанцы же, требовавшие проведения референдума с заведомо предсказуемыми результатами по вопросу независимости Косово, ведут себя «упрямо, как ослы». Поэтому государственный секретарь решила срочно прилететь в Рамбуйе. Она «ставила перед собой две основных цели. Во-первых, хотела убедить сербов, что заключить соглашение в их же интересах. Во-вторых, добиться, чтобы албанцы приняли рамочное соглашение, предложенное Контактной группой». Прилетев в Париж, она провела встречу с президентом Сербии Миланом Милутиновичем, в ходе которой уговаривала его согласиться с присутствием натовских «миротворческих» сил в Косово. Милутинович ей ответил: «Я согласен с тем, что вы сказали, где-то на шестьдесят-семьдесят процентов. Мы должны всерьез думать о будущем и стараться разрешить косовский конфликт политическими средствами. Мы принимаем идею автономии и демократии, но нас определенно не устраивает ваше предложение разместить в крае внешние вооруженные силы. Это будет катастрофа. Вместо того чтобы строить такие планы, вам следует сотрудничать с нами в области расформирования ОАК».

В конференции принимали участие и российские дипломаты. Именно они должны были уговорить сербов принять соглашение.

Однако первый заместитель государственного секретаря США Строуб Тэлботт иначе оценил их деятельность:

«По Рамбуйе бродил взвод российских дипломатов, призванных защищать принцип белградского владычества над Косовом, минимизировать роль НАТО в урегулировании и дискредитировать косоваров как бандитов, мало чем отличающихся от террористов, — напишет он позже. — Пока шли переговоры, я был в Москве, со своей стороны подкрепляя миссию Мадлен и держа связь с ее командой через американского посла в Македонии Криса Хилла — он был самым матерым и умелым специалистом по Балканам в дипломатической службе. Мы пытались заставить русских понять: опять выступая адвокатами сербов, они лишь поощряют непримиримость и тем самым увеличивают вероятность войны».

В день окончания переговоров сербская делегация получила текст Временного соглашения и приложения к нему. После завершения переговоров в Рамбуйе обе стороны выступили с заявлениями. «Делегация Правительства Республики Сербия подчеркивает, что на переговорах в Рамбуйе был достигнут значительный прогресс в выработке политического решения о широкой автономии Косово и Метохии, уважающей суверенитет и территориальную целостность Республики Сербии и Союзной Республики Югославии, — сообщили сербы. — Мы особо подчеркиваем то же, о чем говорит и Контактная группа, а именно, что речь не идет ни о независимости Косово и Метохии, ни об образовании третьей республики. Поэтому все элементы автономии на момент утверждения соглашения должны быть известны и ясно определены. В дальнейшей работе этот вопрос необходимо адекватно поставить и последовательно решить. В этом смысле мы готовы участвовать в следующей встрече, посвященной данному вопросу». Албанцы подчеркнули: они подпишут договор, если через три года албанскому народу в Косово позволят провести референдум о независимости.

Фактически Югославии выставили ультиматум: если она подпишет договор, на территорию края войдут войска НАТО. Если откажется — станет нести ответственность за провал переговоров, что предполагает «наказание» бомбовыми ударами.

Комментируя столь унизительный ультиматум, даже американские газеты, а также многие авторитеты в области международного права риторически вопрошали: «Неужели кто-то мог ожидать, что сербы его примут?». Некоторые обращались и к совести читателей: «Вы-то сами подписали бы подобное соглашение?».

Для М. Олбрайт было очень важно заставить С. Милошевича изменить свою позицию. Она была готова даже пойти на изменение формулировок, чтобы оккупация вооруженными силами НАТО всей страны выглядела «пристойнее». Она предлагала, например, сербской стороне такую характеристику натовских войск, как «антитеррористические силы», поскольку их роль, в частности, должна заключаться в содействии разоружению ОАК. Но американцам был важен еще один момент. Чтобы избежать обвинений в оккупации и иностранном вторжении, надо было добиться от Белграда приглашения сил НАТО разместиться на территории Югославии.

Сделать этого не удалось. Привлекали даже российского министра иностранных дел в надежде, что ему удастся уговорить С. Милошевича. В середине марта Игорь Иванов съездил в Югославию и увидел там «только идиотов, готовых идти на войну»…

Пока шли дискуссии по поводу текста соглашения, в штаб-квартире Североатлантического блока уже готовились атаковать. С. Тэлботт пишет, что в это время «НАТО принялась активно готовиться к кампании бомбардировок. В правительстве США доминировала точка зрения: надолго операция не затянется. Босния доказала, что Милошевич — трусливый забияка: если врезать ему посильнее, скорчится». НАТО начинает размещение десятитысячного контингента в Македонии на границе с Косово. Войска приводятся в состояние боевой готовности.

Второй раунд переговоров начался в Париже 15 марта. По прибытии во французскую столицу югославская делегация провела пресс-конференцию. Американцы не ожидали, что югославская сторона приедет с тщательно проработанными текстами документов и без желания пускать натовцев в Косово. Как вспоминала М. Олбрайт, «представители сербского лидера появились в Париже с полностью исковерканным вариантом предложенного Контактной группой соглашения. Слово «мир» в начале договора они попросту зачеркнули. Возможно, Милошевич считал, что мы блефовали, или надеялся, что русские найдут способ помешать НАТО атаковать. Может быть, он доверял плохим советникам, которые убеждали его, как быстро он сумеет выиграть войну за Косово. Может быть, Милошевич считал, что его власть лишь укрепится, если он будет продолжать играть роль жертвы. В любом случае, свой выбор он сделал. Нам предстояло сделать наш».

В сущности, ни делегация «косовско-метохийских албанцев», ни американские переговорщики не хотели переговоров. «Албанцы» присутствовали во Франции лишь физически, а от их имени выступали американцы, которые понимали переговоры как обязанность диктовать условия.

Ну а Москва не восприняла всерьез одностороннее подписание албанцами всего текста соглашения, полагая, что он «никакой юридической силы не имеет». Но предполагал ли министр иностранных дел России, не пожелавший сорвать этот спектакль, что на «договоренности» будут ссылаться в последующих документах и требовать от Югославии его выполнения? Ведь дальше Запад стал использовать следующую формулировку для оправдания всех своих действий: «Установление в Косово мира на базе договоренностей, достигнутых в Рамбуйе».

Совершенно очевидно, что переговорщикам не нужно было согласие Белграда, иначе бы рухнул весь план военной операции НАТО. Один из сотрудников Мадлен Олбрайт откровенно сказал: США «намеренно поставили планку так высоко, чтобы сербы не могли ее преодолеть». Фактически сорвав продолжение парижских переговоров, США и НАТО начали готовиться к наказанию Югославии как «виновника срыва переговоров».

21 марта Совет НАТО дал С. Милошевичу несколько часов на размышления и подписание соглашения, после чего пообещал нанести удар с воздуха. На следующий день генеральный секретарь альянса получил расширенные полномочия от Совета НАТО на принятие решения о проведении воздушных операций против Югославской армии. В ответ на послание сопредседателей встречи в Рамбуйе министров иностранных дел Франции и Великобритании президент Югославии написал: «Что касается ваших угроз в отношении военного вмешательства НАТО, то вашим народам должно быть за них стыдно, поскольку вы готовитесь применить силу против небольшого европейского государства только потому, что оно защищает свою территорию от сепаратизма, защищает своих граждан от терроризма и свое историческое достояние от головорезов... Вы не имеете права угрожать другим странам и гражданам других стран».

С. Милошевич еще надеялся решить проблемы в Косово мирными средствами. Существовали ли для этого объективные возможности? Конечно, нет.

Как писал президент Билл Клинтон 23 марта, «после того как Холбрук (Ричард Холбрук, специальный представитель США по Югославии — Е.Г.) покинул Белград, генеральный секретарь НАТО Хавьер Солана при полной моей поддержке отдал приказ генералу Уэсу Кларку начать нанесение авиаударов».

Давайте представим, что Белград согласился бы подписать в Рамбуйе все предложенные документы. Изменило бы это ход событий? Нет. «И даже если Милошевич ответил бы «да» на все, что содержится в соглашении Рамбуйе, мы все равно разбомбим его к чертовой матери», — сказал С. Тэлботт в марте 1999 года.

С Россией, которая настойчиво выступала за мирное решение проблемы, казалось, тоже был найден вполне приемлемый вариант. Начало бомбовых ударов председатель правительства РФ должен был встретить в США, на переговорах совместной комиссии «Примаков-Гор».

Там Евгения Примакова попытались бы убедить в правильности предпринятых военных действий. Однако Москва в лице главы кабинета министров в этот раз проявила характер.

Переговоры в рамках совместной комиссии «Примаков-Гор» должны были начаться в США 23 марта. Подлетая к территории США, Е. Примаков поговорил с вице-президентом Альбертом Гором по телефону. Позже он так опишет разговор и свое последующее решение: «Вице-президент Гор на прямо поставленный мною вопрос не мог дать гарантий, что удар не будет осуществлен хотя бы во время моего пребывания в США. Вызвав командира корабля, я сказал: «Возвращаемся». «Как, не будем садиться в Вашингтоне, ведь до посадки три с половиной часа?». «Нет, в США садиться не будем. Если не хватит горючего до Москвы, совершим промежуточную посадку». Самолет развернулся над Атлантическим океаном...».

Е. Примаков знал о готовящихся ударах, еще 22 марта помощник вице-президента США Л. Фет предупредил его, что «визит будет проходить на фоне очень быстро развивающейся ситуации вокруг Косово» — для того, чтобы возможные действия американской стороны не явились для него сюрпризом. Однако он принял решение лететь на переговоры, поскольку надеялся, что его визит сможет предотвратить агрессию, ведь в Вашингтоне была хорошо известна позиция России: она против применения силы в отношении Югославии.

А. Гора очень волновала реакция общественного мнения на «разворот» Е. Примакова. Он предлагал Евгению Максимовичу сообщить журналистам, что визит просто откладывается на более поздний срок и выразить сожаление, что «мирное решение по Косово пока не найдено». Председатель правительства был решительным: «Сожалею, что своими действиями вы ставите под удар все, что наработано в отношениях между Россией и НАТО. Достичь этого было очень нелегко. Под удар ставится и ратификация Договора СНВ-2». Что касается заявления для прессы, то Евгений Максимович лукавить не хотел, и обещал сообщить истинную причину возвращения в Москву.

Для многих «разворот» Е. Примакова был плохим знаком. Значит, будут бомбить, подумала тогда я. Россия была возбуждена из-за происходящего на Балканах, весь народ с сочувствием и желанием помочь смотрел на сербов…

Военная операция НАТО против Югославии, получившая название «Союзная сила», началась 24 марта 1999 года. Это — официально. В действительности же она началась в селе Рачак.

stoletie.ru