Вот кто с полным правом требует себе свободы, притязает на нее и добивается ее. Она должна быть ему предоставлена и обеспечена, чтобы никто не смел ему ничего предписывать и чтобы никакая человеческая власть на земле не запрещала ему творить как ему Бог на душу положит… Никакое внешнее указание не должно ограничивать его духовное созерцание; ему не следует говорить «твори так» и «не создавай того-то»...
Внутренний человек похож на дом, на многоэтажку, спрятанную от внешних взоров. Но её надо ещё обнаружить каждому из нас. Внешний человек живёт как бы кожей, он весь сосредоточен на внешнем. Потому и чувствует себя неприкаянным, пока не найдёт свой дом внутри себя. И беда, если он сочтёт домом какую-то внешнюю вещь, идею, прилепится всецело душой к чему-то мелкому, временному, ветхому. Нет, человек — бездомен в мире сём, должен чувствовать себя таковым, покуда не найдёт вход в мир внутренний, в сад эдемский своей души...
Самое важное состоит в том, что религиозность не есть нечто частичное, но целостное. Она имеет удивительную способность внутренне объединять человека, придавать ему духовную цельность или «тотальность». Эта целокупность инстинкта, души и духа, разрозненных влечений и главного, основного жизненного потока достигается различно в разных религиях. Но она всюду имеется налицо, где религия сохраняет своё духовное достоинство. Религиозный человек подобен «монолиту»...
