Возможен ли в наше время
христианский брак

«Жена связана законом, доколе жив муж ее; если же муж ее умрет, свободна выйти, за кого захочет, только в Господе. Но она блаженнее, если останется так, по моему совету; а думаю и я имею Духа Божия». (1 посл. Ап. Павла к коринфянам 7, 39, 40)

Рис. Юлии Архиповой

Случилось мне как-то прочесть в книжке о старце Сампсоне (Сиверсе) следующие строки о православном браке: «... Ходили в церковь, исповедовались, причащались, строго соблюдали пост, а потом имели супружеские отношения, помолясь. Зажигали лампады перед всеми иконами, служили специальный молебен, а потом удалялись и отдавались друг другу, именно деторождению. Причем было поставлено так строго, что они друг друга и не видели. Вот такое было зачатие нового человека... Зачатие новой жизни: или во ад, или в селения рая. Вот почему сам по себе христианский брак это уже и есть таинство» и т. д.

Все прочитанное вызвало у меня усмешку: «Хорошо, конечно, но не для нашего времени. Иди, найди сейчас женщину, чтобы абортов не делала, а тут «пост, причастие», совсем уж не реально». Подумалось, и забылось.

Прошло года 2 или 3. Мы коротали зимний вечер с Наной, моей знакомой, листали газеты.

— Как это страшно, — говорит она, указывая на статью об абортах. — Какое счастье, что я обошлась без этого.

— Как это удалось?

— Мы с мужем держали все посты, среды и пятницы включительно.

— Это, наверно, очень сложно?

— Ничего не сложно. Он был верующий, много молился и знал все эти правила лучше меня. Я просто соглашалась с ним в вопросе относительно воздержания.

У нас и знакомство началось с Великого Поста. Мы познакомились в гостях у общих знакомых. Сидели за столом друг напротив друга. Вокруг поросятина, чахохбили, хачапури, все гости с аппетитом все это уничтожают, и только мы вдвоем со всего стола едим постное: он — пхали, я — лобио. Завязался разговор о самосовершенствовании. Я сразу поняла, что он очень начитанный, интересный человек, впрочем, и меня трудно было чем-то удивить. Тема разговора так увлекла нас обоих, что мы решили встретиться. Уже на третьей встрече за неделю он сделал мне предложение: «Не могу жить без тебя». Я задумалась: ему 48, мне 38; он никогда не имел семьи, я тоже; он в течение многих лет ухаживал за своими родителями, я помимо работы была полностью занята своими племянниками. Я задала себе вопрос: смогу ли всю свою жизнь прожить с этим человеком? Поняла, что да и с большой радостью. В нем были как раз те качества, которые я искала в мужчинах и не находила.

Через неделю после знакомства мы занесли заявление в ЗАГС и ждали только окончания Великого Поста, чтобы обвенчаться. В первую же субботу после Пасхи мы отпраздновали свадьбу. У нас было очень весело. Мои подруги говорили мне: «Стоило ждать столько лет, чтобы найти такого человека». Тоже самое, как выяснилось позже, говорили ему его друзья обо мне.

И вот он стал моим мужем. Начались семейные будни. Я работала по своей специальности, он занимался своими пчелами. С деньгами всегда было туго, но, несмотря на это мы были очень счастливы.

Единственно, что омрачило это счастье — у нас не было ребенка. Я думала, что уже не смогу родить. Захарий меня очень утешал, говорил: «Ничего, главное, что у меня есть ты».

Когда я забеременела — это была огромная радость для нас обоих. Мой муж стал еще более внимателен ко мне. Врач предупредил, что мне нельзя мыть полы, дышать стиральным порошком во время стирки, вешать белье и т. д. Все это делал он, без малейшей просьбы с моей стороны. Естественно, не было и речи о супружеских отношениях во время беременности. Хотя врач и не настаивал на таких ограничениях.

— Кого ты хочешь: мальчика или девочку? — спрашивала я.

— Как можно так говорить? Кого Бог даст, тот и будет, — отвечал он.

Он по своим каким-то рецептам постоянно делал мне фруктовые коктейли. Делал все, чтоб я не простудилась, чтоб у меня было много сил. Когда через полтора года после венчания родилась девочка, все удивлялись, насколько это здоровый и спокойный ребенок. Я до сих пор храню его письма, полные любви, которые он мне писал трижды в день, пока я находилась в роддоме. Девочку крестили в той же церкви, где мы венчались. Ребенок рос. Мы почти круглый год проводили в деревне, где у мужа была пасека. Я занималась ребенком и делами по хозяйству, которых всегда в деревне множество. Виноградник, участок с кукурузой, сбор фруктов, всего не перечислишь. По воскресеньям ходили вместе в церковь. А так все время проводили дома. По знакомым ходить не было времени. «Так нужно, — говорил мой муж, — ведь мы растим ребенка и надо им заниматься». Он рассказывал ей про Библию, читал сказки, пел народные песни, которые очень любил. (Почему-то ни он, ни я не уважали современную музыку, от которой начинались головные боли). Он чаще нас ходил в церковь исповедовался и причащался. Раньше, еще до женитьбы, он увлекался йогой, а теперь все жалел о напрасно потраченных годах и каялся. Жили мы очень дружно. У нас всегда было много гостей. Иногда в день по три смены. Одних встречали, других провожали. Мне было спокойно и хорошо с мягким, любящим человеком.

Мы уже готовили девочку к школе, когда муж заболел и на св. Варвару скончался. Это было большим ударом для меня, хотя я была готова к его уходу, интуитивно чувствовала исход болезни. Я очень любила мужа, но, как ни странно, чувство ропота на Бога у меня не возникало. Знала, что Он забирает человека, когда человек к этому готов.

Видимо, так было нужно. На первых порах, оставшись после похорон в опустевшей квартире, я была в отчаянии, не знала, как буду жить дальше, не имея работы с 5-летним ребенком и старушкой-тетей. Но именно присутствие дочки, ее страх в глазах, заставили меня собраться. Откуда-то взялись силы и твердость. Настолько, что, будучи по натуре очень сентиментальной, я почти не плакала. Его уход что-то переключил у меня в голове. Все 40 дней через каждые 3 часа я читала Псалтырь. Не помню, чтоб меня этому кто-то учил, просто была потребность это делать. Каждую субботу заказывала панихиды. Причащалась сама и подводила к Чаше ребенка. Быстро пролетели 40 дней, которые, конечно, я отметила. Постепенно наладилось наше материальное положение. Наступила весна, и мне пришлось заняться пчелами, с которыми всегда возился мой муж.

Весна — тяжелое время для меня. Расцветает все вокруг. Расцветает и моя душа. Все кажется каким-то необыкновенно тонким и одухотворенным. Расцветает и потребность любить. Зная за собой это, стала я просить Бога ежедневно, на утренних и вечерних молитвах: «Пусть душа моя станет, как дерево. Избавь меня от всех этих мечтаний, чтоб я думала только о том, как накормить и одеть ребенка». Был у меня страх, что вдруг потянется мое сердце к какому-нибудь мужчине. Ведь я всю жизнь кого-то платонически любила, и мне самой было тепло от этого чувства. Но одно дело, когда я была незамужем и не была связана ничем, а другое дело теперь, когда я вдова. И не хочу, чтобы кто-то что-то сказал или предположил обо мне. Это будет насмешка над памятью о моем муже. А он для меня и для многих был человеком с большой буквы.

Прошение мое исполнилось. Душа очерствела, и целый год я ничего не видела вокруг себя. Потом испугалась своей окамененности и попросила: «Верни мне, Господи, чувства, способность любить и радоваться». И вернулось прежнее, а вместе с этим и новая проблема — излишнее мужское внимание. И хотя я специально не крашусь и одеваюсь как можно проще, а предложений и официальных, и не официальных хватает. Вообще, я решила пока замуж не выходить, все же отличить, что от Бога, а что от сатаны исходит — очень трудно. Не такая я глубоко верующая, чтоб даже колебаний не было. Все бывает. Поэтому мне очень сложно. По этой причине, когда молилась о новопреставленном, стала ежедневно добавлять: «Защити нас, убереги от всего этого».

И почувствовала его помощь. Как-то раз заколебалась я в своих мыслях об одном очень настырном претенденте: «Может, стоит мне согласиться?» И в ту же ночь вижу сон. Будто входит в спальню мой муж. Ни слова не говоря, срывает с моего свадебного платья бутон и выходит, не взглянув на меня. Этого было достаточно, чтобы определиться.

И еще, что удивительно. Как он скончался, не было ни одного дня, чтоб я без денег оказалась, всегда в доме что-то есть.

Стала я замечать и такое. Стоит кому-нибудь меня обидеть, обязательно потом с этим человеком что-то случается. Года 2 назад отдала я свой пахотный участок одному соседу в аренду. Договорились, что 30% он мне даст с урожая. Осенью, когда пришло время молотить зерно, обманул меня: вместо 7 мешков 1 дал, да и тот, как выразился, «за уважение». Не стала я с ним ругаться, только сказала: «Несчастный тот человек, кто вдову и сироту обидит», и ушла. Через месяц у него сын погиб. Жутко мне стало. Побежала я к нашему общему духовнику, который нас венчал, и рассказала все. «Я же, — говорю, — не проклинала его».

— Не должна была и этих слов произносить, — ответил он мне и вроде епитимьи мне назначил год поминать ежедневно этого парня. Что я исполнила, конечно. Потом еще случай был, который напугал меня еще больше. Как-то возвращалась я с дочкой с пасеки. Ульи мои стоят в 5 километрах от дома, в лесу. Притормозил знакомый тракторист: «Садись, подвезу». Сели мы в кабину, поехали. Дорога — одни булыжники, трясет из стороны в сторону. Он меня за плечи обнял, точнее, коснулся кончиками пальцев. Я сразу почувствовала, что-то не то в этом движении. «Останови», — говорю.

— Что случилось? — удивляется, но все-таки остановил.

Мы слезли и пошли дальше пешком. Я совсем не закомплексованный человек и мужчин-друзей у меня всегда было много.(25 лет в геологических экспедициях по всей Грузии — что-нибудь да значит). Но разницу между дружеским поцелуем и даже легким касанием с намеком, как было в этом случае, улавливаю сразу. Взбесило меня, как этот молокосос посмел. «Был бы жив мой муж», — думаю. Потом, конечно, остыла. Через месяц встречаю я его с женой на улице. Смотрю, рука перевязана. Именно правая. «Что случилось?» — спрашиваю. «Да вот, — говорит, — попала рука в машину, и кончики пальцев срезало». Что же, тоже совпадение? Но было еще несколько подобных случаев.

А вот еще одно проявление милости Божьей. В конце августа поднялась я со своими близкими на пасеку отметить день рожденья мужа. Сбор меда был уже закончен и все ульи уже стояли у меня во дворе дома. Мы сидели за столом, пили вино, которое я сама делала, и поминали моего пчеловода. Вдруг откуда-то прилетел рой пчел и сел на мой участок. «Давай скорее пустой улей», — кричат мне. Я поставила. Хорошо, что 2-3 штуки лежали рядом без применения. Пчелы постепенно зашли внутрь… Через год этот улей дал меда больше всех остальных.

Сейчас, оглядываясь назад и вспоминая все явные и неявные чудеса, прошу Бога, чтобы не потерять мне, грешной, эту помощь. Что я без нее?» — так закончила она свою невольную исповедь.

6 февр. 99 г.

Рис. Юлии Архиповой