В чём согрешили Адам и Ева
Лекция в Гродненском государственном университете имени Янки Купалы
[1] [2] [3]
Сегодня мы будем подсматривать через замочную скважину. И тема сегодняшних размышлений: в чём грех Адама. Но до этого надо внимательно посмотреть на библейский текст и попробовать понять, какие заповеди получил Адам, каким видел его Господь, к чему предназначал.
Обычно говорят, что Адам и Ева получили одну заповедь: не вкушать от древа познания, — вот её, дескать, и нарушили. На самом деле заповедей было больше.
Первая из них — это была заповедь умножения жизни: «плодитесь и размножайтесь, и наполняйте землю». Вот повеление, которое Господь дал людям прежде всего. И надо заметить, что наличие такого повеления означает, что неумён тот антихристианский аргумент, который отождествляет грех Адама и Евы с их сексуальной жизнью, и затем торжествующе спрашивает, вытаскивая палец не то из носа, не то ещё откуда-то: А, вот как же это размножались бы люди, если б не согрешили-то, а? — Размножались бы. И грех Адама и Евы не имеет никакого отношения к половой жизни человека, к семейной его жизни. Не в этой области произошёл грех.
Вторая заповедь, которую получает Адам — это заповедь возделывания земли, заповедь труда: «в поте лица твоего ты будешь возделывать землю». Там ещё пота даже нет, но просто вот, возделывай её. Господь вводит человека в Эдемский сад и говорит: храни её и возделывай её. Вот здесь есть трудность в еврейском тексте Священного Писания. Дело в том, что не только в еврейском языке, но и в русском слово сад («гоном») мужского рода. А, тем не менее, повеление Божие говорит о женском лице, в женском роде: храни её и возделывай её.
Вот, с одной стороны, действительно ближайшее существо женского рода, которое ближе по тексту находится, оказывается земля: храни землю и возделывай землю. С другой стороны, ну, скажем, раввины полагают, что речь идёт о Торе, о Слове Божием, о заповедях и о жене, которой, правда, ещё нет, её дарование предстоит впереди.
Следует заметить, что Адам создан вне Эдемского сада и вводится потом туда. Это важное замечание, потому что святые отцы, описывая жизнь человека в Эдемском саду, в райском саду, говорят, что там не было боли, не было скорби и так далее. Но, однако же, не надо эти описания механически переносить на обстоятельства антропогенеза, в тот мир, в котором человек возник. То есть, изначально человек был изолирован от мира своего происхождения и помещён в некое ограниченное пространство. Этот Эдемский сад, он имел свои границы, он не заполнял собою всю землю.
Итак, заповедь труда даётся человеку. В этом труде человек должен пройти большой путь. В начале библейского рассказа о сотворении человека есть такая подробность: «И сказал Бог: сотворим человека по образу Нашему и по подобию Нашему». Однако в следующей фразе Библии слово «подобие» отсутствует: «И создал Бог человека по образу Своему». Вот, начиная, по меньшей мере, со святого Иринея Лионского, со второго столетия, христианская мысль различает эти два понятия: образ Бога и подобие Бога. Образ Бога — это те таланты, которые Господь дал человеку. То, что отличает нас и от животных, и от ангелов. Способность к творчеству, прежде всего. Личностный характер нашего бытия, свобода, способность к речи, к разумной мысли, к любви. Вот это богообразные черты человека. Но, к сожалению, все эти черты человек может использовать во зло. Мы можем творить беззаконие, продумывать преступления, свою сферу мы можем не созидать, а убивать. И вот если человек, подобно Богу, все свои таланты направляет только к добру, тогда он достигает подобия Божия, становится преподобным.
Итак, то, что мы — образ Божий, это дано нам, а мы должны стать подобием Бога в ходе нашей жизни. Вот поэтому и даётся заповедь труда. Есть нечто, что человеку нельзя подарить — самого себя. Человек должен уметь произрасти себя, понудить к труду свою душу, чтобы себя изменить в этом подвиге. Потому что, ну и мы сами по своей жизни это знаем, когда всё дарится и ничего не достигается трудом, то эти дары оказываются зачастую разрушительными и смертельными и отнюдь не радостными.
Итак, заповедь труда — вторая из заповедей, которую получает Адам. И опять же замечу, в советской пропаганде антицерковной утверждалось, что, якобы согласно христианству, труд — это проклятие. Вот мы-то строим общество труда, а вот церковь — антисоветский институт, потому что, дескать, труд считается проклятием и наказанием за грехопадение. Это неправда. Церковь считает труд призванием человека. А вот тяжкий труд церковь действительно считает уже наказанием, такой труд, который способен рас-человечить человека. Труд, который растирает человека своими жерновами и не позволяет ему вздохнуть. В свое время, в четвёртом веке, святой Кирилл Иерусалимский так пояснял, зачем Господь дал людям субботу. Говорит, суббота дана людям для того, чтобы хотя бы в этот день рабы могли бы отдыхать от произвола своих господ. Значит, поэтому заповедь труда даётся до грехопадения, а после грехопадения она будет уже усложнена потом и скорбью.
Третья заповедь, которая даётся человеку — это заповедь познания: нареки имена животным. Дело в том, что для архаичного сознания имя и сущность — это одно и то же. Даже в латинском языке была поговорка mimina est mimina: имена — это знамения, знаки, предзнаменования. Для древне-шумерской цивилизации, для египетской знание имени означает знание вещи, власть над этой вещью.
Ну, например, в Египте был такой миф. Однажды Изида поругалась с богом Ра и решила сделать ему гадость. Сделала какую-то ужасно ядовитую змею и пустила эту змею ползать по тем полям, где имел обыкновение прогуливаться Ра. И когда Ра был на прогулке, эта змея укусила его в пятку. Нога распухла. Но это же ведь был укус не обычной змеи, а заговорённой, поэтому на бога подействовало. И вот Ра пробует снять с себя эту порчу и не может, потому что, согласно поверью колдунов, снять порчу может только тот колдун, который её изготовил и наслал. Ра мучается и ничего не может сделать. Тогда он начинает звать других богов на помощь, те приходят, стараются, тоже ничего не получается. Ну, все боги пробовали помочь Ра, кроме Изиды, и тут Ра соображает: дело в Изиде. Зовёт её и говорит: Сестрёнка, помоги. Помоги мне избавиться от боли. Изида говорит: С радостью, с радостью, пожалуйста. Только ты знаешь, что для того, чтобы моё заклинание сработало, назови мне свое подлинное имя. Ра понимает, что если он скажет Изиде свое подлинное имя, то у Изиды появится власть над ним. Поэтому он, не будь дурак, называет ей другое имя. Изида, не будь дурочкой, говорит: нет. Ты мне не свое имя назвал. Называй свое. Долго идёт торг. Но тут Ра понимает, насколько же правы братья Стругацкие, сказавшие, что трудно быть богом. Понятно, что трудно, потому что у человека в такой ситуации есть надежда: ну, поболею, поболею, ну, помру в конце концов. А боги, к сожалению, бессмертны, поэтому с этой пяткой больной ковылять по вечности — это уж очень долго. Поэтому Ра сдаётся, называет Изиде свое настоящее имя, она его использует в заклинании, боль проходит, но у Изиды с той поры действительно есть власть над Ра.
Вот это чрезвычайно устойчивое представление в религиозном сознании людей. Вот, например, в Вятской области на севере России мне рассказывал батюшка такой случай. На приходе этого священника жил человек, ну, старенький, конечно, сейчас уже, где-то там с середины двадцатых годов рождения. Двадцатые годы были интересными годами в жизни Советского Союза, ну, чем-то похожие на современную Белоруссию, то есть, такая странная смесь вроде бы и старого уклада православного и советского. Вот у меня дома есть замечательный документ: «Постановление Краснодарского краевого совета рабочих, солдатских и крестьянских депутатов, и казачьих заодно об объявлении праздничных дней в наступающем 24-ом году». Линейка праздников была следующая: Рождество Христово, День февральской революции, Пасха, 1 Мая, Троица, День Парижской коммуны, Успение, Великий Октябрь. Вот такая замечательная была линейка праздников.
Ну, и соответственно, в двадцатые годы детей-то всех крестили, продолжали, но вот покрестили ребёнка с нормальным именем, а потом его ещё и звездили. Вот позвездили этого мальчика с именем Адольф. Ну, мода такая была тогда давать детям коминтерновские иностранные экзотические имена. Двадцатые годы, ну, зовётся он по паспорту Адольф и зовётся, ну, и ничего. В тридцатые годы с именем Адольф, как вы понимаете, в мире стало жить неуютно, в сороковые годы просто невозможно, ну, и в последующие тоже. Так вот, у него было христианское имя, он был окрещён, но он никогда никому, кроме батюшки, его не называл. Почему? Потому что объяснял так: ежели моё крещёное имя узнают прихожанки, бабки, они ж меня заживо отпоют. Значит, вот из этого глубокого чувства братской христианской любви он скрывал свое имя от своих сестёр во Христе.
Кстати говоря, тоже очень устойчивая вещь, может кто-нибудь из православных людей знает, что никакого царевича Димитрия в истории Русской церкви не существовало. Царевич Димитрий Угличский, последний Рюрикович на царском троне или около него, в крещении он был Уар, младенец Уар. У многих русских людей были крещальные тайные имена, которые не назывались.
Так вот, в Библии, скажем, тема: имя равняется сущность, а знание имени равняется власть, — в Библии эта тема звучит разнообразно. Например, когда Моисей встречается с Купиной Неопалимой — куст, объятый огнём, горит, но не сгорает. Так же поясняют — Божия Матерь: в Неё Огонь Божий вошёл, Слово Божие в Неё вместилось, но Она не сгорела, не исчезла и так далее.
Ну, и после этого отступления будет понятно, что происходит на первых страницах Библии. Господь даёт повеление Адаму назвать имена животных. Дело в том, спрашивает Ефрем Сирин в четвёртом веке: кто в семье даёт всем имена? Старшие члены семьи дают имена младшим членам семьи или, наоборот, младшие старшим? Конечно, старшие нарекают имена младшим. Но тут вопрос: кто старше на нашей планете, жираф или Адам? Несомненно, жираф. И это даже не то, что из дарвинизма, а даже по библейскому рассказу. Так вот, то, что Адам, человек, нарекает имена животным — это означает утверждение первенства Адама.
Тут начинается чрезвычайно важная тема для всего библейского повествования: тема переходящего первенства: «И последние станут первыми, и первые станут последними» — евангельские слова. Адам — последыш божественного творения, он последним появляется в бриллиантовой цепи божественных созданий. И, тем не менее, он — первенец Божией любви. И поэтому право первородства должно быть у него, к нему переходит. Эта тема потом будет звучать неоднократно. Скажем, Каин — первенец, Авель — последний сын. Тем не менее, Авель благословлен и Сиф, а не Каин. Давид — последний, младший из сыновей, Иосиф Прекрасный опять же — младший из сыновей, но благословлены именно они. Да и о христианах апостол Пётр говорит: вы, некогда не народ, а теперь народ, — последние стали первыми. Итак, Адам — последний, и он должен наречь имена животным для того, чтобы утвердить свое особое место в этом мире.
Теперь дальше. Я расскажу один апокриф, но апокриф высокого значения, статуса. Этот апокриф мы читаем в «Повести временных лет», в первой русской летописи. Там рассказывается, что когда князь Владимир слушал проповедь греческого философа о христианстве, то этот греческий философ рассказал ему следующее.
Когда Адам нарекал имена животным, то он нарекал имена и ангелам также. Тут смущаться не надо. Для церковно-славянского языка слово «животное» относится к ангелам точно так же. У нас в молитвах Великого повечерия мы читаем: животные шестокрыльные серафимы.
Ну вот, всей твари, всем живым существам Адам нарекает имя, утверждая свой высший статус. И вот тут, согласно «Повести временных лет», ну, конечно, рассказывается как некая более древняя легенда, просто она фиксируется здесь только в «Повести временных лет», и произошло падение сатаны, Денницы. Когда ангелам Адам нарекал имена, и все они должны были поклониться ему и служить, — а это очень важная и характерная черта православной антропологии — то, что человек выше ангелов; ангелам дано повеление служить людям: «ангелам Своим заповесть о тебе», — то вот среди этих ангелов был и Денница, я бы сказал так: ангел-хранитель планеты Земля, такой наш планетарный логос. Вот он тоже должен был служить человеку, но тут-то, согласно «Повести временных лет», его и зациклило. Как это я, высший из ангелов, какой-то лысой обезьяне служить буду?
Очень интересный рассказ. Это означает, что из-за человека идёт сверхчеловеческая война во Вселенной. То есть, человек настолько серьёзен, что из-за него произошло даже восстание ангелов против Бога. Это стоит помнить, потому что есть красивая и опасная в своей красоте фраза Достоевского: «Здесь дьявол с Богом борются, и поле битвы — сердца людей». Видите ли, в чём опасность этой фразы? Человек в этой фразе предстаёт в качестве просто мата, борцовской подстилки, по которой топчутся два атлета, Бог и дьявол, а человек — просто поле, арена их сражения. Нет, человек — это не татами, не мат, не борцовская подстилка. Человек — это такая ценность, ради которой Бог и сатана сражаются между собой.
Следующий сюжет, который мне хотелось бы пояснить. Слишком часто мы говорим о том, что, согласно христианству, история человечества началась с неудачи: первородный грех. Однако, это не так. История человечества началась с удачи. Адаму удалось назвать имена животных. Это не разгадка кроссворда. Это очень серьёзная вещь. Видите ли, пусть мы не знаем, как Адам назвал этих животных, на еврейском языке или нет. Дело не в этом. Дело не в том, что он жирафа назвал жирафом, а бегемота бегемотом. А дело в том, что ни в ком из животных Адам не узнал себя. Ни о ком из животных он не сказал: это я.
Вот в становлении человека, человеческой личности очень важен этот этап самопознания через противопоставление. «Нет, я не Байрон, я другой». Это очень важно в становлении подростка, в становлении народа, нации, культуры и так далее: заметить и осознать свое отличие, свою уникальность. И вот Адаму именно это удалось. Он смог понять свое отличие от всех животных.
Сегодня не всем людям это удаётся. Сегодня — замечательная новость из России. Не слышали? Я Новости посмотрел, успел сегодня. Это просто звучит как поэзия, это просто фантастика: В Государственном Дарвиновском музее в Москве открыта экспозиция, посвящённая году свиньи. Серьёзно, это не анекдот, это сегодняшняя новость № 1 из Москвы. Привет большой науке!
Вы знаете, мы, православные люди — консерваторы, но когда я слышу такие вещи, мне хочется призвать к реформе русского языка. Я предлагаю отменить поздравления с Новым годом, а 31-го декабря призываю дикторов радио и телевидения изъясняться так: «Дорогие друзья! Кончается год красной крысы, начинается год голубой свиньи, с новым гадом вас, дорогие товарищи!»
Так вот, сегодня сплошь и рядом люди сами себя уподобляют скотам: «Ты кто?» — «Я скорпион». — «А ты кто?» — «А я там какой-нибудь, не знаю, козлорог». Вот Адам этого астрологического дарвинизма избежал. Он себя не узнал в животных, и животных не узнал в себе. И вот тут-то мы и понимаем необычную деталь в структурах библейского повествования. Именно здесь и возникает тема женщины, жены. Казалось бы, так логично сказать: сначала создан Адам, тут же про Еву, а потом с животными. Нет. Похоже, что, когда Адам нарекал имена животным, он понял эзотерический смысл известной песенки: все девчонки парами, только я одна. То есть, он ощутил свое онтологическое одиночество в этом мире. И вот он почувствовал потребность в помощнике и спутнике.
Вот начинается уже новая страница библейского рассказа: создание жены. На Адама наводится сон, здесь интереснейший термин в еврейском языке стоит: тардема, а в греческом переводе, в Септуагинте, греческом переводе Ветхого Завета, стоит слово, более вам знакомое: экстасис. Вот экстатический сон. Тардема в еврейском языке означает не просто сон, а такой пророческий сон, сон с видениями, тонкий сон на языке аскетики святоотеческой. Вот в такое экстатическое состояние вводится Адам, и тут и следует знаменитая хирургическая операция, когда из его ребра создаётся жена.
В прошлый мой приезд мы этот текст разбирали уже? Про рёбрышко? Нет разве? Интереснейший текст, с массой комментариев, толкований.
Самую замечательную экзегезу этого текста мне доводилось услышать четверть века тому назад в стенах МГУ. Приехали к нам в университет студентки Теологического факультета Западно-Берлинского университета. Встал вопрос, с кем их спаривать, надо найти им коллег, теологов, нашли студентов кафедры атеизма, решили, что они для этого подходят. Ну, и вот была у нас встреча. И эти, прости, Господи, теоложки, они нас шокировали следующим заявлением. Они феминистки. Я впервые увидел звериный оскал феминизма, эти феминистки нас порадовали заявлением, оказывается: женщина — венец творения. Что означает, что жена создана от Адама? Что мужик — это полуфабрикат, это промежуточное звено на пути к высшему созданию, а именно женщина — это и есть венец творения.
Кстати, в этом есть своя правда. Если уж строго придерживаться библейского текста, то именно Ева, именно жена — это райское создание. Вот Адам, помните, я подчеркнул, создан вне рая, а жена создана в раю.
Так вот, что же касается нефеминистского толкования, а научного, то перед нами здесь отголосок, пожалуй, первый в истории человечества, сознательной литературной игры словами. Это именно отголосок первой игры словами. Потому что игра словами эта происходит не в Библии, не в еврейской культуре, а в шумерской.
Вот там, в Шумере есть богиня Нинти, и вот её имя переводится двояко: богиня жизни и богиня ребра. Дело в том, что на аккадском языке, языке древнего Шумера, аккадский язык — это семитский язык, родственный еврейскому, на аккадском языке слово цин имеет два значения, цин — ребро и жизнь. То есть, понятна семантическая связь. Славянин скажет: живот — жизнь, да. А здесь очевидно дыхание, сердце, грудь, ребро — вот в итоге эта ассоциация: ребро и жизнь.
Значит, в шумерском языке это цин, а в еврейском языке, иврите, это цела, цела — ребро. Соответственно, эта игра словами, началась связка смысловая обыгрываться ещё в литературе древнего Шумера, и в Библии позднее она находит свой такой отголосок. Но, собственно, в еврейском языке, как и в русском, слово цела имеет два других значения. То есть ребро, да, но ребро может означать анатомически «кость», а ребро имеет ещё другое значение — это некий аспект, грань. И вот в этом смысле женщина, женственность оказывается гранью, аспектом человеческой природы.
И, наконец, с точки зрения богословской уже, собственно, то, что я вам говорил, феминистское толкование, собственно, научное этимологическое и богословское толкование со времён, опять же, Иринея Лионского, со второго столетия.
Здесь делается следующая увязка. Ветхий и Новый Заветы. В Ветхом Завете проображаются события Нового Завета. Двумя словами Осипа Мандельштама: «и прежде губ уже сложился шепот, и в бездревесности кружилися листы». Вот тень Евангелия в Законе. Значит, в Ветхом Завете Адам — родоначальник человечества, в Новом Завете Христос — родоначальник нового человечества. У Адама есть жена, Ева. У Христа есть невеста — Церковь, невеста — аренс. Жена Адама создана из ребра Адама, когда он спал. В смертном сне Христа на Кресте прободается Его ребро, и из ребра изливается кровь, которой Он и созидает Свою Церковь, Свою Невесту.
Вот после того, как Адам приходит в себя, он видит жену. Да, здесь опять же важно заметить, что никакой Евы в этом рассказе и близко нет, и Адама тоже. Здесь русскому переводу не стоит верить. Ни Адама, ни Евы в этом рассказе нет. В еврейском оригинале есть га-Адам, то есть, Адам с артиклем — это означает термин, а не личное имя человека. А Ева появляется позже, Хавва появляется позже, уже после грехопадения, где-то к 7-ой главе это имя появляется. А во второй всё время «жена».
Так вот, га-Адам, первый человек, видит жену и произносит фразу: «Она наречётся женою, потому что взята от мужа». Для русского слуха в этой фразе логики нет: ну, взята от мужа, почему женой должна называться, почему не дочкой, не сестрой, не тёщей, в конце концов. Но для еврейского читателя здесь всё было очень понятно. В еврейском языке слово муж — это «иш», жена — «иша». Я подозреваю, что отсюда местечковый глагол «ишачить» как обозначение тяжкой женской доли.
И это очень важное утверждение: она взята от иша, и поэтому будет иша. Это очень логично. Но дело в том, что это уже очень полемический тезис.
То есть, здесь я прошу православных людей избавиться от одной иллюзии. Этот библейский текст рассказывает о первых страницах истории человечества, но сам этот рассказ возник очень поздно. Где-то там, на 1500-й странице истории человечества. Понятно или нет? Да? То есть, к этому времени уже давно стояли египетские пирамиды, ко времени жизни Моисея и написания Пятикнижия, давно уже финикийские корабли проплавали Гибралтары и так далее, и много чего произошло в истории человечества. Поэтому как бы уже было, какие Авгиевы конюшни расчищать библейским словом?
Чтобы вы поняли всю красоту этого хода мысли: наречётся женой, потому что взята от мужа, проведём простой эксперимент. Берёте лист бумаги, графите его, делите пополам. Дальше я буду называть разные парные категории, а вы ассоциативно пробуете их распределить по колонкам. Вот правая колонка, левая колонка. Дальше — добро и зло, куда пишем, в какую колонку, куда кого пишем? Добро — правая, зло — левая: свет — тьма, куда пишем? Свет — правая, добро, тьма — левая, зло. Верх — низ, куда пишем? Верх — свет, добро, низ — тьма, зло, левая. Мужское — женское, куда пишем? Ну, во-первых, вспомните школьные годы чудесные: мальчики — направо, девочки — налево.
Но дело не только в этом. Вспомните китайский даосский символ инь — янь. И там чёрным цветом именно женская половинка закрашена. Это не урок по христианскому богословию, инь-янь, эта табличка и так далее, это речь идёт именно о неких архетипах, о фольклоре, о язычестве. Вот в язычестве именно женское начало, как ни странно, оно очень часто отождествлялось с разрушительным. Богиню Кали уж достаточно вспомнить, индийскую богиню смерти.
Так вот, то, что в еврейском языке слова муж и жена — однокоренные, перечёркивает все возможные спекуляции на эту тему. То есть, в еврейской культуре эти спекуляции запрещены, что, дескать, женское начало разрушительное, тёмное, мрачное, другое, чем мужское.
Для многих даже европейских языков это до конца не усвоено. Во многих европейских языках до сих пор слова «мужчина» и «человек» — это синонимы. Чтоб далеко не ходить, вот на украинский язык посмотрите. Про английский man опять же я молчу. Поэтому современным политкорректным западным политикам приходится изъясняться для русского слуха дико: Мужчины и женщины, сидящие в этом зале.
То есть, с нашей точки зрения — это просто даже невежливо: зачем эти гендерные подчёркивания там, просто «люди» можно сказать, в конце концов, да? Нет, мужчины и женщины, — потому что нет у них такого общего единого слова.
Итак, она назовётся «иша», потому что она взята от «иша».
Дальше следует фраза, не менее интересная: «И отныне оставит человек отца и матерь свою и прилепится к жене». Попробуйте на эту фразу посмотреть глазами социолога, антрополога, этнографа. Перед нами типичная формула матриархата. То есть, муж оставляет свой дом, отца и мать и прилепляется к жене. Если говорить языком недоросля, то получается, что жена — имя существительное, а муж — имя прилагательное, поелику прилагается к жене. То есть, это, несомненно, формула матриархата. И именно матриархальной согласно Библии представляется первая модель человеческого общежития.
[1] [2] [3]
Опубликовано: 29/01/2013