Имяславие
[1] [2]
Теперь остается сделать только выводы. Буду краток.
1. Выписки говорят сами больше, чем я. Поэтому самому читателю представляется судить о том, как смотрел на этот вопрос Батюшка.
2. Что касается меня, то я, хотя несколько раз читал его Дневник, но не смею считать себя знатоком этого дела, «изучившим» во всей глубине и полноте воззрения и опыт о. Иоанна. Однако могу утверждать, что я достаточно усвоил их основной дух. Во всяком случае, не имею никакого желания, даже считал бы грехом, искажать взгляды Батюшки: буду стараться формулировать их точно.
3. Прежде всего, мы должны обратить внимание на неоднократные наставления его: как благоговейно и с каким вниманием нужно относиться ко всякому слову вообще, а тем более, следовательно, о Самом Боге; в основе слова, как мы увидим, он зрит Ипостасное Слово, Сына Божия. Это чрезвычайно глубоко и необычайно высоко богословски; но о. Иоанн часто повторяет эту мысль, следовательно, она у него не случайная, не мимолетная, а основана на духовном опыте и богословском умозрении. Я даже не буду углубляться в нее, потому что не смею делать этого, не будучи столь проникновенным. Даже самое слово «человек» он (со многими лингвистами) производит от этого корня: «словек», «человек». «Человек произошел от Слова Божия, доказательством тому служит самое слово «человек» (из «словек», — говорит он. Но в данное время нам важно то, как должно относиться ко множеству его выражений об имени Божием, где он проводит мысль, и даже прямо говорит, что «Имя Бог есть Бог». Уже само неоднократное выражение этих мыслей (видеть это очень легко!) показывает, что оно — никак не случайно, а есть несомненный результат какого-то опыта. Следовательно, нужно только вскрыть это его прозрение: почему и что именно он хочет этим сказать? Но об этом дальше, а теперь я пока намерен был обратить на это особое внимание наше.
4. В ответ на это можно привести сначала его изречение о «непостижимости» тайны соединения Христа Господа с крестом и о претворении хлеба и вина в Св. Тайнах А так как и крестное знамение, и пресуществления о. Иоанн нередко ставит в параллель и с действием имени Божия, то и мы начинаем раскрывать его мысли с идеи «непостижимости»; пусть мы чего-нибудь не понимаем, но факт остается фактом. А факт — таков: Имя Божие действует! Этого никто уже отрицать не может! Оно творит чудеса; оно исцеляет болезни духовные и телесные; оно действует в таинствах; им призываем Господа в молитвах, — и так далее.
6. Теперь хочется нам и объяснить сколько-нибудь эту тайну факта. Батюшка хочет «объяснить» ее, — да и то «отчасти», — тем, что Бог присутствует «везде», а следовательно, и в Кресте, и в Имени Своем; и именно от этого оно (и Крест) и действует.
Дальше необходимо остановиться на значении в этом действовании нашей Веры. Этот вопрос тоже не простой, как может сначала показаться: вера — не столько человеческое дело, но еще более — дар Божий; в ней тоже действует Бог! И о. Иоанн опытно знает это! А если это так, — а это именно так, — то наша Вера есть лишь посредство опять-таки к Божественному действу в имени.
Батюшка говорит, что если не будет Веры, то и Имя и Крест не произведут должного действия. Мы не напрасно вставили слово «должного», не получится чуда; но самое употребление имени Божия у неверующего не останется неплодным, ненаказанным. Заповедь Господня — «не приемли Имени Господа Бога твоего всуе» — будет человеку во осуждение: это твое действие Божие. Возможно, однако, что и при отсутствии Веры, — говорит о. Иоанн, — совершится чудо действием Имени, но в день судный Господь скажет таким совершителям: «не вем вас». А при совершении таинств, — говорит Батюшка, — и так верует вся Церковь, — действенность их остается даже и при недостоинстве совершителей.
Следовательно, Вера наша не является коренным действием, а лишь посредством, условием, содействующим или препятствующим, чему-то иному. И только! Дело не в нашей Вере, а в Божьей силе.
И если Батюшка говорит о том, что крест или имя «чудесно действуют не сами по себе», то это совсем не значит, что они действуют верою. Никак нет! В тексте о. Иоанном сказано, — в противоположность «сами по себе»: «а не Христом»! Вот это-то слово «не Христом» как раз выпущено было противником в возражении... И меня этот выпуск тогда же, и после, поразил! Конечно, чудотворение совершается не «самим по себе» крестом и именем, не механически, не как фетиш, — а Христом! Это совсем иной смысл! Значит, корень действия — в Боге! И даже совсем не в нашей вере: вера — лишь содействующее условие. И, конечно, Батюшка так думает! Все его выражения свидетельствуют об этом. Иное понимание есть ложь, хула на него и на Божие имя!
7. Итак, действует Бог. Но теперь вопрос передвигается дальше: как Он действует?
В ответ на это мы, прежде всего, сошлемся на множество изречений о. Иоанна, что в имени Божием действует Он «Сам». Следовательно, не Самый Крест, и не Вера наша, — а Господь тут действует. Это — очевидно и понятно.
8. Следующий вопрос — уже богословский. Действует ли Он Своим Существом? Или как иначе?
Здесь и лежит камень претыкания.
Мы видали выше немало изречений, что Бог присутствует и действует в имени «Существом» Своим. Мы даже видали, что Батюшка не раз выражается: «Имя Божие есть Бог!». Вот это и соблазняло противников имяславия, а давало опору «имябожникам». Но нужно разобраться в том, что именно хотел сказать этой формулой Батюшка? Какое переживание, — и мысль отсюда, — были у него, когда он писал эти слова? Мы уже говорили, что здесь не могло быть оговорки, случайности, а тем более — неправды какой. Батюшка твердо и не раз говорит об этом, — и что Существом Бог присутствует в имени, и что даже самое имя Божие есть Бог. Что же именно он хотел этим сказать?
Конечно, он не думал придумывать и выражать богословские формулы. Да и не было тогда, — когда он писал эти слова, — имябожнического движения. А когда оно разгоралось (1910–12 гг.) его уже не было в живых. Что же он хотел выразить? Какой факт своей духовной жизни? Ответ простой: во всем этом действует Господь Бог, а не человек! Вот в чем суть!
Ведь его Дневник «Моя жизнь во Христе» наполнен, в сущности, этой мыслью, — что очевидно всякому читающему и знающему о жизни Батюшки. Но я приведу, — в доказательство, — его собственное изречение.
— «Что успокаивает меня в мыслях и в сердце моем, то да предастся письмени», — пишет он в Дневнике, — «в память для меня и в постоянный покой сердца моего среди попечений и сует жизни. Что же это такое? Это — христианское, — полное живого упования и чудной Успокоительной силы, — изречение: все для меня — Господь!
Вот — бесценное сокровище! Вот — драгоценность, с которой можно быть спокойным во всяком состоянии, с которою можно быть и в бедности — богатым, и при обладании богатством — щедрым, и с людьми — любезным; с коим и по согрешении нельзя потерять упования. Все для меня — Господь! Он — моя Вера... моя Любовь... моя Сила, мой Мир, моя Радость, мое Богатство, моя Жизнь, словом — все Мое! И ты (пишет о. Иоанн к себе) будь всем для Господа!»
Он во множестве мест говорит, что собственно существует Господь Бог; а все остальное постольку, поскольку Он есть. Все прочее — как бы ничто по сравнению с Ним. Он один — «Сый» (Сущий), как и открыл Свое имя Моисею. Все прочее, — от Вселенной до последней мошки, — существует и содержится Им. Так и Ап. Павел пишет к Римлянам: «Все из Него, Им и к Нему» (Рим. 11,36).
Это выражение — «все для меня — Господь» — повторяется в Дневнике часто. Да и без того совершенно очевидно из «Моей жизни во Христе», что о. Иоанн жил действительно Богом!
Это иногда и нам, обычным людям, даруется познать, восприять, почти ощутив, что Бог — все! А прочее — почти ничто.
И тогда в душу сходит, действительно, покой, мир! Люди, Вселенная, войны, история, — почти ничто!
Если же мы способны это пережить, при глубокой вере, или, правильнее сказать, при откровении этой Истины Самим Богом, — то во сколько раз яснее это переживалось о. Иоанном! Бог — все!
И отсюда решительно невозможно даже предположить, чтобы для Батюшки хоть что-нибудь, — а тем более дивное действие имени Божиего, — было не от Бога, без Бога!
Решительно невозможно! — повторяю это.
И чем христианин выше, тем эта истина предстоит пред ним несомненнее, очевиднее, нагляднее, ярче; не как умственный вывод, даже не как свидетельство Писания, а как самоочевидный факт, как зримое, ощущаемое бытие!
И все, что делается в человеческой душе, тоже происходит по соизволению и действию Бога... Это — Бог действует в ней. А отсюда уже очень близко до формулы: все в ней Бог (кроме греха). Поэтому такой великий созерцатель, как Св. Григорий Синаит, говорит: «Молитва есть Бог действующий» (См.: Добротолюбие ).
И Ап. Павел говорит: «Мы не знаем, о чем молиться как должно, но Сам дух ходатайствует за нас воздыханиями неизреченными», т. е. не передаваемыми на языке, неизглаголанными, а в то же время — ясно ощущаемыми. «Испытующий же сердца (Бог) знает, какая мысль у Духа, потому что Он ходатайствует за святых, по воле Божией» (Рим. 8, 26–27).
И Церковь в тайной седьмой светильничной молитве на утрене повторяет это откровение Ап. Павла: «Боже и Отче Господа нашего Иисуса Христа, даждь нам благодать во отверзение уст наших»; «и научи ны оправданием Твоим: зане помолитися, якоже подобает, не вемы, аще не Ты, Господи, Святым Твоим Духом наставиши ны».
И, собственно, Богом приемлется та молитва, которая исходит от христианина, но через Духа Святого, т. е. Богом — через Бога же!
Если все это уразуметь, тогда понятно будет, что о. Иоанн стократно яснее сознавал эту истину: все — Бог, и через Бога же! В частности — через Духа Святого!
Отсюда легко уже будет сказать о. Иоанну: «Имя Божие — есть Бог», но лучше бы добавить слово Св. Григория Синаита: «действующий».
Так представляется нам духовное переживание о. Иоанна: в имени Божием действует Сам Бог.
А если так, то никакой неправды, — или даже метафоры, образно выраженной мысли, — здесь нет: а есть истинный факт, или осознанный. И исправлять здесь ничего и не требовалось никем, до «имябожнического» движения. И истинные молитвенники это хорошо знают: и они ничего погрешительного, по существу, такими словами не говорили!
Молитва их была благочестива!
9. Но вот далее поднимается вопрос уже более тонкий: по существу ли Божескому, или как иначе?
Если мы вслушаемся в слова самого Батюшки, то для него собственно этот вопрос не имел значения: ему важно было лишь отметить, что в молитве присутствует и действует Сам Бог. А так как Господь не делим, не сложен, а целен, то Батюшка, — в объяснение того, как Он действует, — непосредственно вслед за этим говорит не только уже о вездесущии, но и о «простоте» Божией.
Такое же определение мы много раз читаем и в богослужебных книгах. Например, в каноне св. Андрея Критского, читаемом на повечериях первой недели В[еликого] поста, говорится: «Тя, Троице, славим, единого Бога: свят, свят, свят еси Отче, Сыне и Душе, простое Существо, Единице присно покланяемая» (П. 5, на Слава). Еще: «Троица еcмь проста, нераздельна, раздельна личне, и Единица семь естеством соединена» (П. 6, на Слава). Еще: «Троица простая, нераздельная, единосущная, и естестве едино» (П. 7, на Слава).
Это — в понедельник. Во вторник: «Троице простая, несозданная, безначальное естество, в Троице певаемая Ипостасей» (П. 3, на Слава). В среду и четверг это повторяется. Иногда к этому прибавляется слово «Пресущная» (Понед. 1 п.; во Вторник 1 п.), или «Пресущественная» (Четв. 1 п.); т. е. превосходящая все существующее: поэтому — непостижимая нашему земному, падшему уму, и только верою приемлемая: «спаси нас верою поклоняющихся державе Твоей» (П. 5, на Славе).
Что такое «Троице простая»? Батюшка так часто и так уверенно об этом говорит, как если бы он видел Самого Бога в Троице. Нам это недоступно в такой степени! И лишь отчасти можно судить по нашей душе: ум, воля и чувство — три способности, а одна душа. Но чаще Батюшка «простоту» противополагает и нравственной сложности: он против простоты Божией говорит о нашей греховности; а о простоте, как о святости. Действительно, всякий грех «разлагает» человека, делает душу сложною; и потому нужно опять себя исправлять святой жизнью, возвращать к простоте, цельности, единству; это достигается восстановлением в нас образа Божия и уподоблением Богу.
Но какое же эта простота Божия имеет отношение к действию имени Божия? Признаюсь, это превышает мои силы. Но Батюшка именно с «простотою» связывает присутствие Бога в имени Его: это, — как можно видеть выше, — он часто и ясно свидетельствует в Дневнике. Вероятно, в этом пункте, — если бы его больше вскрыть, — можно было узреть и большее.
Однако из этой «простоты» он выводит такое положение: в имени Своем Он, как «Препростый Дух», проявляется «весь всецело», ибо частей в Нем никаких нет и быть не может! Следовательно, отсюда скорее можно бы сказать, что Он присутствует в имени всем Существом Своим, — как Батюшка и говорит.
10. Но перейдем к следующему пункту.
Присутствует ли в имени Бог Существом! Как будто слова «весь» и «всецело» и прямые утверждения, — как мы видели, — дают на это основание. Но мы сталкиваемся тут с другими формулами. Именно.
Мы видели, что о. Иоанном употребляются выражения такие: «в кресте как бы Сам Господь; в иконе — имя «как бы вместо души»; в крестном священническом благословении — Он «как бы Сам благословляет». «Тут», т.е. в образе или в кресте — «Он Сам Вездесущий»: ясно, образ не Сам Он, а Он — лишь «тут» в нем. И особенно часто употребляются предлоги — «в», «с», «на», «от», «чрез», «в лике», «в словах Евангелия», «на кресте», «в таинствах», «в молитвах», «в имени» и т. д.
Эти вещи, по нашей телесности, в этом мире нам необходимы; но действующая сила, «сущность» — Бог. А иногда о. Иоанн говорит про добрые мысли: «Это — Бог, или это от Бога».
Эти предлоги никого бы не испугали. Но вот иная формула:
«это — Бог», «слово — Бог», «имя — Бог», добрая мысль — «Бог», и тут же: «или от Бога», для других представляют будто что-то ужасное! В самом деле, для о. Иоанна тут не только не было ничего ужасного, но переживалось, наоборот, как нечто отрадное, углубленное: средства — телесные, а «сущность — Бог». Это совершенно истинно!
Однако лучше было бы употреблять иное слово. Какое? О. Иоанн сам говорит: в писании, в молитвах, в кресте — «благодать присуща каждому слову ради «обитающего в Церкви Ипостасного, вочеловечившегося Божия Слова»; святые — по причине сладости имени Божия «и благодатного прикосновения к ним Иисуса Христа» — «прилепляются к Нему всем своим существом». Особенно это «блаженство» ощущают они при употреблении «имен Божиих»: «в имени — Троица», «в имени — Господь», «в имени — Иисус Христос». Здесь благодать блаженства особенно ясно действует у святых людей.
И нам кажется: правильнее было бы употреблять эти выражения с предлогами; или, присоединить еще слово «по благодати»: Бог по благодати, или благодатию присутствует в имени, в кресте, в Слове Божием, в иконах, а не «Существом».
11. Впрочем, можно употреблять и это слово «Существом»: различие тут для о. Иоанна ведь не существует: сказать ли «действует Бог», или «Бог благодатию», для него было безразлично. Важно ему сказать лишь что тут дело — не человеческое, не ум, не слово, даже — не вера наша, а Божественное, или Сам Бог!
И конечно, он согласился бы на эту прибавку вполне охотно! Но ему хочется подчеркнуть: Бог!
Богословски же это точнее. Тем более, что Бог и благодать Его различаются и в существе дела: Бог невидим, благодать же может быть видима, как на Фаворе, на пути [Ап.] Павла в Дамаск и т. д.; Бог собственным Существом ничем не вместим, а проявление благодати Св. Духа может быть и ограничено; Бог — в трех Лицах, а благодать — действие Их, и т.п. Здесь вопрос подходит к Паламитскому учению об «энергиях»... Но мы этого касаться не будем, ибо о. Иоанн об этом не мудрствовал.
12. А нам именно важно — его созерцание, его воззрение! И нужно думать, что таким же духом жили и добрые «имябожники». И их лучше бы называть имяславцами, как и о. Иоанна.
А к «имебожникам» следовало бы относиться с благими настроениями, видеть в них хорошее, святое! Между тем поступлено было с ними как со злостными еретиками. Дело дошло даже до использования водонапорной кишки... Началось «гонение» на них! Конечно, и они вели себя недостойно: не смиренно, не мирно, не бескорыстно. Они думали, что этим проявляют «ревность» по Боге; но есть и «ревность по Боге, но не по рассуждению», — говорит Апостол Павел про евреев (Рим. 10,2). Но все это к о. Иоанну совершенно не относится! И потому тот же м[итрополит] Сергий, который потом осуждал имябожников, принимал близкое участие в погребении Батюшки!
13. Впрочем, в этом столкновении нам чувствуется и некий пункт претыкания (если он есть). Именно.
У Батюшки о. Иоанна, — как мы видели, — все и везде Бог. А так ли действовали судьи их?
Можно думать: не совсем! На суде господствовало, преимуществовало не Божие, а человеческое. М[итрополит] Антоний (Храповицкий), как главный противник этого учения, известен был не только резкостью и легкомыслием (его доклад в Синоде был недопустимым, невозможным, бранчливым), но и склонностью допускать в своих воззрениях и объяснениях человеческую мысль, так называемую «нравственно-психологическую» концепцию. И нередко он переходил религиозные границы, увлекаемый оригинальностью своих домыслов. Таков он был в отношении вообще догматов; в особенности же — в истолковании искупления. А Батюшка — везде и во всем зрел Господа. Это два разных восприятия!
Если это так, то тут столкнулись два разных направления, два духа, два умонастроения. Не будем вдаваться дальше в подробности их; но наша душа — на стороне о. Иоанна, на стороне почитания имени Божия, на стороне боголюбивого имяславия.
А крайняя ветвь этого духа виновата лишь в том, что они были не богословы и не могли точно сформулировать своей веры. Но правда была на стороне имяславия!
14. По поводу имяславия мне пришли мысли ко дню Торжества Православия. Я задал себе вопрос: почему почитание икон (после 120-летней борьбы и после 4-х соборов) названо торжеством православия»? И пришел к такому заключению.
Сущность христианства состоит в том, что Духом Святым Сын Божий воплотился, что «Слово стало плотию», что Бог соединился снова во Христе Господе с человеком, стал Богочеловеком. А это нужно было для того, что Христос Спаситель Своими страданиями, распятием и смертью искупил нас от отлучения (анафемы), или иначе проклятия, клятвы Божией за наше непослушание Богу в раю. Последствием же этого искупления было: обожание человечества Духом Святым в воскресении Христа Господа, потом — в вознесении Его на небо и в ниспослании Св. Духа верующим в день Пятидесятницы. Восстановлено было общение Бога с человечеством —через благодать Св. Духа в таинствах, вере, святости и страданиях. У Батюшки о. Иоанна эта мысль выражена так: «Вера подается человеку Духом Святым», оттого «никтоже может рещи Господом Иисуса, точию Духом Святым» (1 Кор. 12,3). «Духа Святого открыл нам Иисус Христос; Духом Святым зачавшийся и родившийся; Духом возраставший и укреплявшийся; Духом изгонявший бесов; Духом Святым воскресший». О Духе Святом проповедовали апостолы, мученики, преподобные, святители; и весьма многие запечатлели кровию учение о Святой Троице. — «В том-то и величие Твое Божественное, Господи Спасе, что жизнь всякой твари — в Тебе», как ипостасном Животе; да «вси чтут Тебя, яко же чтут Отца; в том-то и величие Твое, Душе Святый, животворящий, что Ты всех освящаешь и живешь вместе со Отцем и Сыном; в том-то — и величие Твое, Душе Святый, что и Сын Божий единородный, яко единосущный Тебе, Тобою же творил силы и чудеса, и Тобою освящает, укрепляет и руководит нас к Отцу Своему: «Тем имамы приведение во едином Духе ко Отцу» (Еф. 2, 18).
Потом началась борьба ересей против христианства. Арий учил против Божества Христа. Несторий — против воплощения Сына Божия во чреве Богородицы. Евтихий — против человечества во Христе. Поднялся вопрос о двух естествах во Христе: Божеском и человеческом. Затем начались споры о двух волях в Нем: Божеской и человеческой. Таким образом, все время шла борьба — о соединении Божества с человечеством. И Церковь отстояла самостоятельность обоих естеств во Христе: Бог явился во плоти! Во Христе Богочеловеке — соединились Божество и человечество.
Потом вот поднялась длительная борьба за почитание креста, икон и изображений Святых Борьба была длительная и упорная. Та и другая сторона считала себя православною. Но в конце концов победили иконопочитатели. Был установлен праздник торжества Православия.
Церковь, право веруя, что Бог сделался человеком во единой Ипостаси, новым постановлением своим, подтвердила, что иконы должны быть в храмах и домах и их нужно почитать: кланяться, целовать, молиться им. Они — не суть боги; но в них почивает благодать Духа Святого, или — кратко говоря — Бог Своею Благодатью, или просто: Бог!
И если Церковь вынесла постановление о почитании икон Господа, Его жизни и распятия; если мы чтим и крест Его, на Коем совершено наше спасение: «совершилось», — сказал распятый Христос, то тем самым должно быть чтимо и славимо имя Божие. Это все то же проявление Божества, или благодати Божией, в этих вещественных предметах. Как Христос Духом Святым воплотился в человечестве и даже именовал Себя обычно «Сыном Человеческим», — так и в иконах, и в кресте, и в имени, и в благословении пребывает и действует Бог Своею благодатию, Своею Божественною Силою, Сам Господь Духом Святым. Значит, и Имя Божие должно славить!
И мы уже видели, что о. Иоанн говорит о действии имени Духом Святым, я повторю хоть одну выдержку об этом из о. Иоанна. «Если просишь у Отца небесного, или совершаешь что-либо о имени Господа нашего Иисуса Христа, то Отец Небесный о имени Своего Сына возлюбленного, все подаст тебе в Духе Святом».
Таким образом, почитание имени Божия связывается с догматом воплощения Сына Божия; только там Он Сам воплотился во утробе Божией Матери; а здесь Бог благодатию Св. Духа таинственно вселяется в иконы, крест, имя, благословение, крестное знамение и прочие внешние знаки: в них, можно сказать, «Сам Бог» действует!
И от этого и «сладость», и помощь, и чудеса, и святая вода, и почитание всех этих вещественных посредств. Батюшка все это знал по бесчисленным опытам своей жизни. Поэтому он многократно, и при том так сильно, говорит в своем Дневнике: «Имя Бог есть Сам Бог!».
15. Но так как и самое воплощение, и прочие посредства таинства, и все вещественные знамения имеют своей целью спасение души человека, возрастание его во «образ» Божий, то подобное богословствование не является для всех людей обязательным. Лишь наиболее совершенные этим занимаются. Да и то потому, что они яснее других чувствуют в себе силу сей благодати, или действие Божие, о чем и пишут и говорят, как о чувствуемых фактах. Таков был и о. Иоанн.
Но и они, — в частности, и Батюшка, — больше занимаются в жизни своей зрением и очищением от грехов, спасением от страстей, борьбой с нашим врагом, освящением, молитвой, покаянием и пр.
Поэтому, — как мы видели, — и Батюшка в своей «Жизни во Христе» этим вопросам посвящает свое внимание.
Так и говорит церковь, и поет на день Православия: мы «делом и словом сие изображаем».
1954
[1] [2]
Опубликовано: 03/11/2007