Вы здесь

О трудных для понимания Святоотеческих советах

Беседа с протоиереем Иоанном Мироновым

Протоиерей Иоанн МироновПока жив старец, пользуйтесь его мудростью, не уставайте вопрошать, не бойтесь навещать. Не пугайтесь одни и те же вопросы задавать: время идёт — может быть, в этот раз ответ батюшки лучше ляжет вам на сердце. Приближается тезоименитство отца Иоанна Миронова, и главный редактор газеты «Православный Санкт-Петербург» Александр Раков снова у своего духовника, снова просит батюшку о наставлении и вразумлении.

Дорогой батюшка! Я выбрал мысли и некоторые советы Святых Отцов и старцев наших дней и хочу вас попросить разъяснить на примерах некоторые из них, не вполне понятные мне. Итак, вопрос первый: «Какая бы ни постигла тебя скорбь, не обвиняй в ней никого, кроме себя, и говори: это случилось со мной за грехи мои». Но вот меня ограбили автобандиты. Есть ли тут моя вина?

— На всё промысл Божий. Господь говорит: «У вас же и волосы на голове все сочтены…» (Мф. 10: 30). А промысл в чём заключался? Наверное, следовало тебя научить: во всём должно быть строгим. А ты попался на бандитскую удочку, пустился с ними в беседы… Есть и духовные корни у этой истории. Я же просил тебя пожертвовать на монастырь, а ты не послушался! А вообще-то по Божьему попущению и на святых угодников разбойники нападают… Вот на Преподобного Серафима… Поймали батюшку, побили, кости ему сломали… А судиться-то он с ними и не стал!

Батюшка, Православие говорит, что судиться православным нельзя…

— Это так, но тут тоже мудрость нужна. Сутяжничать, по судам бегать — нельзя. Для ветхого человека такое простительно, а нам Господь Новый Завет дал. Но, с другой стороны, надо и пресекать злодеев — а как тут без суда обойтись? Иди в суд и засвидетельствуй!

Вот второй мой вопрос: «Люби молчать более, нежели говорить: от молчания ум сосредоточивается в себе, от многословия он впадает в рассеянность». А сейчас от мобильных телефонов прохода нет, даже в метро звонят. Тишину украли у Бога…

— Русская пословица говорит: «Молчание — золото, а слово — серебро». Бывает, правда, что хорошее слово скажешь и тем пользу людям принесёшь. Бывает такое… Но разве мы сами своим словам судьи? Где же нам понять, какое из наших слов будет полезно, а какое — нет? Ты помни: были некогда молчальники, которые упражнялись в богомыслии, — так они-то вошли в сонм святых угодников Божиих.

«Бойся любопытства, — это исследование чужих дел, за ним следует осуждение ближнего, а за осуждением казнь вечная во аде». Батюшка, а как же быть журналистам, собирающим сведения для материала? А я вообще грешен в осуждении других, но бороться с этим грехом очень трудно.

— А у разумных журналистов это не осуждение, а рассуждение: они рассуждают, как нам не впасть в плохие дела. Плохие поступки мы должны осуждать — это обязанность наша. Но, осуждая, рассуждай, чтобы твои слова пошли человеку на пользу, а не во вред. Вот писатель Лев Толстой: как он любил осуждать людей! И даже священников, и даже саму Святую Церковь!.. А что из этого вышло? Теперь похоронен в Ясной Поляне рядом с собакой, и крестика над его могилкой нет… Но тут тоже нельзя в осуждение впадать. Писатель он был великий. И как иногда правильно, мудро рассуждал! Но вот споткнулся на осуждении: решил, что раз он такой умный, то может любого осудить… Смотри на его печальный пример и думай: плохие дела журналисту можно описывать, и даже плохие дела священников, монахов, — но без гордости, без самоуверенности и с одной лишь мыслью: как бы людям не навредить.

«Враг шепчет: надо скопить на чёрный день — кому вы будете нужны в старости?» Но сейчас власть имущие заговорили о том, чтобы отменить пенсии по старости. Что же тогда делать старикам без накоплений?

— Что-то я такой новости не знаю. Я тебе так скажу: новостей мы слышим много, из самых разных источников, и по глупости своей хорошего не хотим слушать, а худое нам так и западает в уши. А что касается накоплений, то премудрый сын Сирахов так прямо и говорит: «Лучше, чтобы дети просили тебя, нежели тебе смотреть в руки сыновей твоих» (Сир. 33: 20-22). Есть очень хорошая притча: отец раздал сыновьям имущество и остался один, никому не нужен. А у него была шкатулка, наполненная медяками и закрытая на ключ… Тяжёлая такая шкатулка… Как-то одна невестка увидела её: «Это что в ней за тяжесть?» — «Это, — говорит отец, — я скопил золота на чёрный день». И стали дети о нём заботиться, стали наперебой к себе звать… А когда умер отец и вскрыли шкатулку, то увидели, что в ней одни медяки да записка: «Когда умру, раздайте это нищим!» Так что копить на старость не грешно. А вот если кто хочет духовного совершенства, тот пусть послушает Господа: «Всё, что имеешь, продай и раздай нищим, и будешь иметь сокровище на небесах» (Лк. 18:22). В древности юноша Антоний, когда услыхал в церкви на евангельском чтении эти слова, не стал размышлять, подобно богатому юноше, а сразу всё раздал — и стал Антонием Великим, отцом православного монашества.

«Не открывай мыслей своих перед всеми, чтобы это не послужило причиной претыкания для ближнего твоего, но только тем, кто может спасти душу твою, — духовным отцам». А я со всеми откровенен и поделать с собой не могу ничего.

— В первые века христианства была общая, всенародная исповедь, и у отца Иоанна Кронштадтского… Господь такую исповедь принимал. Но то были времена особые. Рассказывать всё, что ты сделал, надо только духовнику, чтобы не знали люди. Грехи — страшная вещь. Что доброго, если они через твои уста расползутся по миру? Почему тайна исповеди-то существует? Вот я тебе расскажу о тайне исповеди. Это давно было. Один убийца исповедал свой грех священнику, а ночью пришёл и свой окровавленный топор подкинул к нему же на двор! Когда убийство обнаружилось, стали улики искать и нашли топор у батюшки. Тут бы священнику и рассказать о том, кто настоящий преступник, — а он молчит, не хочет исповедь раскрывать. С тем и в Сибирь пошёл. А у него дома матушка с детьми осталась. Правда, владыка местный верил в невиновность батюшки, и деньги семье его посылал постоянно, и детей учиться устроил. А потом у настоящего убийцы душа пришла к покаянию… Вернули батюшку из Сибири — и всё село его как святого встречало…

«Весёлость — не грех, она усталость отгоняет, а от усталости уныние бывает, и хуже его нет». Но ведь хохот и громкий смех — это уже не весёлость?

— Да, это уже праздность… Но апостол прямо советует: «Всегда радуйтесь. Непрестанно молитесь. За все благодарите: ибо такова о вас воля Божия во Христе Иисусе». (1 Фес. 5:16-18) Когда человек радостный идёт — и тебе самому легче становится жизненный крест нести. Как солнышко просветило! Как-то шли мимо меня туристы-иностранцы… Я улыбнулся, перекрестил их — так они даже просияли!

Я вам, батюшка, не завидую, а просто радуюсь за вас: вы всегда в добром расположении… А у меня этого нет. Я и грублю, а потом каюсь. Очень тяжело прощения просить после этого.

— Это по гордыне трудно.

Да люди-то разные!.. Бывало, прошу прощения у человека, а он: «Ну, так уж и быть, принимаю!»

— А ты бы в ответ: «Спаси Христос!»

Мне-то хочется, чтобы он понял и оценил мой подвиг.

— Он оценит. Он сразу не оценил, а потом оценит. Главное, чтобы ты от души прощения попросил: «Деточка, прости, я тут немного вспылил, характер у меня такой вспыльчивый».

«Хотя грехи прощены посредством исповеди, но всю жизнь надо о них помнить и скорбеть, чтобы сохранить сокрушение». А вы запрещаете упоминать об исповеданных грехах.

— Правильно. Когда операцию делают, то остается шов… Вот у меня палец — смотри: сколько лет со шрамом хожу! Это в Отечественную войну было. К празднику 7 ноября заставили нас командиры еловые ветки плести в гирлянду. А рукавиц-то не давали — всё голыми руками делайте! А тогда молоденький был, и так накололся этими ёлками… Стою на посту — а палец у меня раздулся, как свёкла… На крик уже от боли: кости разъедает! Кричу… Меня быстро на «скорую помощь» — и в госпиталь… Прошло больше 60 лет, а рубец остался. Так и от греха рубец на душе остаётся. Зачем его безпокоить? Раз уже покаялся, то всё! Во имя Отца и Сына и Святого Духа. Благодать Святого Духа призвана на твою рану — и она целит, эта благодать! А сокрушаться мы должны, конечно, просто чувствовать в сердце, что много в жизни нагрешили, — прости нас, Господи!

«О проводящих жизнь без скорбей Святое Писание говорит: горе им — они забыты Богом и не дети Божии». А в молитве Господней «Отче наш» мы просим: «И не введи нас во искушение, но избави нас от лукавого».

— Это совсем другое. Искушения от лукавого — это подстрекательство ко греху, а скорби посылаются для очищения нашей совести.

«Всегда помни, что нет никого, кто бы не требовал советника, создавшего премудрость». Я всегда пытаюсь в трудном положении угадать: «Это батюшка благословит, это нет, а об этом и думать нечего!..» Но не могу сказать, что мои догадки были правильными. Я прошу триста поклонов для серьёзно провинившегося работника, а вы говорите — один! Я удивляюсь, а работник от одного поклона исправляется.

— Потому что мы на себя очень надеемся. И с поклонцами так же: я помню, мне как-то дали пять поклонов. А я в сердце подумал: «Десять сделаю!» И на десятом поклоне у меня нога-то и вывернулась! Не встать никак. Вот я и подумал: «В другой раз сколько тебе сказано, столько и делай, не своевольничай».

«Мы не так радуем диавола, когда грешим, как радуем его, когда отчаиваемся». А сколько раз я плакался вам, что газета погибла! Значит, я слабый…

— Раз ты считаешь себя слабым, Господь сделает тебя крепким.

«Долги — хуже грехов. В грехах покается человек, и Бог его простит, а за долги будет истязать не только в настоящей, но и в будущей жизни». Это о каких долгах речь? О долге перед родителями? Или ещё о чём?

— А о всяких… «И остави нам долги наши, как и мы оставляем должникам нашим». Поэтому, когда у меня просят, я даю и даже не спрашиваю, отдадут или нет. Отдадут — спасибо, а не отдадут — тоже спасибо.

«Следует удаляться от предмета соблазна. Чего не видит глаз, то не приходит на мысль, а чего нет в мысли, то не трогает воображения и не пробуждает страсти». А вы не позволили мне побывать в Польше, где я провёл часть детства…

— Я не был на месте своего детства 60 с лишним лет… Не так давно мы с отцом Валерианом Жиряковым поехали туда. И не нашёл я ни фундамента того дома, ни школы… И храма того не нашёл, в который я ходил молиться… Лучше, конечно, не приезжать… Я даже на приходы свои прежние никогда не возвращаюсь. Воспоминания — они и горькие бывают…

«Для большинства людей скорби за грехи посылаются Богом через их домашних». Я в этом убедился. Но когда позвонила дочь, я не стал с ней разговаривать, а вы сказали: «Надо бы поговорить, Саша…» Тут я совсем запутался: вы же не благословили с ней общаться…

— Господь велит вопрошающему отвечать. А раз она вопрошала, значит, хотела что-то у отца узнать  или, может быть, благословение от тебя получить — самой или на детей…

При переживании скорбей, болезней, напастей и истощении духовных сил советуют часто причащаться. Вы знаете, батюшка, у меня бывает такой шум в голове, что я становлюсь в церкви безчувственным. И ноги в храм не идут…

— Господь приводит нас в чувство… Сядь, помолись, если стоять не можешь… Почитай молитвы… Пусть у тебя ничего в мыслях не осталось, но как говорил один старец: «Если грязный сосуд часто окунать в воду, то он будет чистый. А чистый сосуд Господь в любое время может наполнить благодатью». Так и ты: главное  — омывай себя молитвой, но считай себя недостойным пред Господом, безчувственным, как чурбан. А Господь сам, когда надо, вольёт благодать Свою.

«Не желайте никаких видений, ни снов — это очень опасно; желайте лишь одного откровения: «Господи, дай мне зрети мои прегрешения». А я часто рассказываю вам свои сны — и вы иногда объясняете мне их смысл…

— Есть сны, а есть сновидения — видения во время сна. Помнишь, как Иосиф разгадал фараоновы сновидения?

Да я Ветхий завет плохо знаю…

— Сон и сновидения — это большая разница. Помнишь, как некий инок разгадывал братьям сны? Нечистый посылал им сны, а тому монаху внушал, как их следует толковать. И все его предсказания сбывались! И так этот «провидец» уверился в своей всегдашней правоте, что вскоре нечистый его и запнул: показал ему во сне, что все христиане во главе с апостолами идут во ад, а иудеи — в рай. Ну, тот и поверил, потому что до сих пор никогда не ошибался. Поверил, принял иудейство, обрезание… Потом его черви живым съели. Вот как пагубно верить снам.

«Чтобы ваши мысли всегда были чисты, выберите для себя одну какую-нибудь краткую молитву и повторяйте её. Она будет освящать ваши чувства». Но иногда молитва ни за что не идёт…

— Нет настроя на молитву — это когда согрешил… А нет настроя, так надо принудить себя. «От дней же Иоанна Крестителя доныне Царство Небесное силою берется, и употребляющие усилие восхищают его» (Мф. 11: 12). Надо заставить себя.

«Будем избегать во всём (одежде, пище, мебели и пр.) излишества и не преступать пределы наших нужд, ибо мы должны будем дать отчёт за всё Господу». Я вам привёз из Греции тёплые тапки с помпончиками, как у них принято, а вы их отрезали. Отрезали за ненадобностью? Ведь красиво…

— Мы не привыкли к таким украшениям… Нам надо, чтобы скромность была в одежде… А у греков даже солдаты с такими помпонами в почётном карауле перед парламентом вышагивают. Раз мода такая у них — что же тут сделаешь? У каждой нации свои порядки, а мы, русские, — скромные. Вот я читал: немецкие дамы по два-три платья только имеют в году: одно выходное, одно домашнее, одно для больших праздников… Нам нужна скромность, скромность и скромность. А приходишь к епископу — а там мягкие кресла, всё точёное-золочёное… Может быть, это и хорошо: у него же всякие бывают люди, и президенты даже… Но мы знаем, что у святителя Филарета Московского очень скромная была келья.

А я владыку Иоанна (Снычёва) вспоминаю… Его кельюшка настолько скромная была, кроватушка чуть ли не солдатская, шкаф с книжками…

— Вот! А мне митрополит Григорий (Чуков) вспомнился. Какая была скромность у него! А нас, студентов, он как родной отец принимал. Ну, кто сейчас будет так же нянчиться с нами?

А вот вы нянчитесь, батюшка!

— Я уже старый. Что я могу ещё сказать? Бог да благословит и помилует всех. Аминь.

Ваши духовные чада молятся о вашем здравии. Вы уж, пожалуйста, проживите столько, сколько мы договорились. А сколько — я читателям не скажу. Многая и благая вам лета, дорогой батюшка, батюшка дорогой!

Вопрошал Александр Раков
(В сокращении редакции)
www.pravpiter.ru