Возвращайся!

Вечер четвертый из книги «Настоящее чудо»

Нюта сидела на корточках в углу и ковыряла обои. Когда она отковыряла всё, что хотела, то шмыгнула распухшим носом и подумала, что сегодня — самый ужасный день в жизни. Сначала приехали к соседям мальчишки и позвали Нюту гулять. А потом они все вместе ушли на дальнюю горку, ничего не сказав бабушке. И разве можно было на горке не вываляться в снегу и прийти раньше, чем стемнело?

Если бы бабушка не стала её укорять, Нюта не стала бы злиться и огрызаться. Не виновата же она, что приехали мальчишки!

От злости Нюта даже демонстративно отвернулась, когда бабушка села рядом и спросила:

— Всё ещё злишься?

Они помолчали.

— Как же ты будешь молиться?

— Не буду молиться.

Ох, и тяжело же человеку, когда он во всём прав!

— Нюта, — ласково сказала бабушка. — Посиди ещё и подумай. Видишь, как тебе плохо? Может быть, ты всё же виновата в чём-то? Попроси у Господа прощения, и Он тебя простит.

Бабушка ушла, а Нюта ещё посидела в углу. Ей и внутри уже что-то подсказывало, что она не права.

Через полчаса она пришла в бабушкину комнату. Здесь уютно горела лампа, а бабушка, как всегда, вязала.

— Ба, прости меня, — сказала Нюта.

Бабушка обняла Нюту и посадила рядом.

— Что ж, раз ты уже не святая, конечно, прощаю! И Господь тебя простит.

— А Он всех прощает?

— Всех, кто знает, что виноват, и просит прощения.

Нюта прислонилась к бабушке и тихо спросила:

— Сегодня сказки уже не будет?

— Будет! — рассмеялась бабушка. — Про это и сказку расскажем.

— Только не про меня!

— Не бойся, не про тебя.

— А в конце будет чудо?

— Будет и чудо.

«Хорошо смотреть из чердачного окошка на город, лежащий у твоих ног!» — Так думал старый писатель, сидя у самого подоконника. В душе он был поэтом, а потому даже город казался ему прекрасным. Тут он снял шляпу и помахал ею своему приятелю-сказочнику, тоже сидевшему у окна.

— Как поживаете? — крикнул сказочник.

— Отлично! — ответил писатель, хоть это было не совсем так.

— Хотите подарок?

Писатель удивился. А потом сказал простодушно:

— Конечно!

И сказочник прибежал к писателю. В руке у него было небольшое яйцо какой-то необычной пестрой окраски. Оказалось, что он нашел его сегодня в гнезде, в лесу, и взял с собой.

— Положите его под курицу соседки. Наверное, это будет необычная, красивая птица. Да не забудьте заказать клетку!

— Зачем же клетку? — удивился писатель.

— Странный Вы человек! Без клетки птица улетит. Это я Вам говорю как сказочник. Ведь сказочники лучше других знают жизнь.

— А всё-таки, я не хочу сажать её в клетку. Может быть, мы с ней станем друзьями!

— Как Вы наивны! — пожал плечами сказочник. — Впрочем, поступайте, как хотите. Но без клетки она улетит.

И они разошлись, не очень довольные друг другом. Наверное, потому, что сказочник считал, что всё знает, а когда ты так считаешь, не можешь понять другого.

Писатель положил яйцо под соседкину курицу, которая как раз сидела на яйцах.

Соседка только дивилась:

— Уж поверьте, птица из этого яйца выйдет диковинная!

Оставалось только ждать. Писатель хотел, чтобы птица стала ему другом. А друга можно ждать очень долго.

Наконец, стали появляться на свет жёлтенькие цыплята. Серый птенец вылупился последним и с удивлением смотрел на мир. Дня через два писатель забрал его, чтобы возиться с ним самому.

Скоро у птенца отросли розовые перья. Это, действительно, была необычная птица.

Писатель так и не купил клетку, потому что хотел, чтобы птица полюбила его и осталась по доброй воле. Сказочник только посмеивался.

Старый писатель назвал птицу Ипомони.

Ипомони рос озорным и любопытным. Он страшно любил заглядывать в чернильницу и опрокидывать её. Чернила заливали стол. Зёрна, которыми кормил его хозяин, рассыпались, бумага падала на пол. Ипомони веселился, а писатель всё терпел и ни за что не хотел сажать его в клетку. Он хотел, чтобы Ипомони тоже полюбил его.

Сказочник видел, что писатель не закрывает окно, и ворчал: «Знаем, чем всё это кончится!»

Ипомони всё рос и рос, и становился все красивее. Он стал диковинной птицей с розово-золотыми перьями. Даже соседские дети приходили смотреть на него.

Однажды писатель ушел, а Ипомони особенно расшалился: пролил чернила на новый роман, так что они, кажется, залили все страницы. Потом опрокинул туда же зёрна и пролил воду. И ещё уронил цветы, которые стояли в горшках на подоконнике чердачного окна. Он и сам понял, что это уже слишком.

На крыше сидела ворона и наблюдала за ним.

— Кажется, тебе лучше улететь, — каркнула она, — конечно, если ты не хочешь послушать, что скажет хозяин!

Слова вороны испугали Ипомони, хотя раньше он никогда не боялся хозяина.

— Теперь он тебя не простит, — добавила ворона, — уж точно посадит в клетку...

Но Ипомони не успел улететь. Дверь открылась — и вошел хозяин.

— Я улетаю, — гордо сказал Ипомони неожиданно для себя, — я жил в твоём доме, словно в позолоченной клетке!

Старый писатель молчал.

А Ипомони уже не мог остановиться:

— Я хочу свободы, а ты лишил меня её. Ты не давал мне увидеть мир и выбрать! Прощай! Что же ты молчишь?

Писатель сказал негромко:

— Возвращайся, я всегда буду ждать тебя.

— Нет! Я хочу свободы! — крикнул Ипомони и взмыл в воздух.

Ворона, конечно, не полетела за ним, чтобы её никто ни в чём не заподозрил.

Сказочник всё видел и слышал. «Всё ясно, — решил он, —у этой сказки — трагический конец». — А это-то и было неправдой.

Но слушай дальше, и ты поймёшь, как он ошибался.

Ипомони летел, радуясь и веселясь. Никогда не летал он так свободно. К тому же и день был прекрасный. Вверх-вниз, вверх-вниз махал он крыльями и наслаждался полётом. А когда устал, присел на ветку дерева. Оказалось, что залетел он на самую окраину города.

— Привет! — позвали его воробьи. — Ты откуда такой?

— Не знаю, сбежал от хозяина.

— Так ты чей-то? — спросил самый бойкий воробей.

— Я свободная птица, — важно ответил Ипомони и выпятил грудь.

Воробьи понимающе переглянулись.

— Все новенькие так говорят.

Но Ипомони сделал вид, что не расслышал.

До вечера они летали, скакали по веткам и веселились. А вечером захотели есть.

— Кто вас кормит? — спросил Ипомони. А в ответ услышал только смех.

— И у вас не бывает на ужин вкусных семечек?

Но воробьёв только веселили его вопросы.

Потом они искали у помойки крошки и таскали кусочки хлеба с подоконников. Когда закатилось солнышко, заснули прямо на ветках дерева.

Ипомони очень хотелось кушать, и он все время просыпался от голода и из-за боязни упасть. Настроение у него испортилось и было уже не таким весёлым.

«Ничего, Ипомони, — утешал он себя, — зато ты свободная птица, и летаешь, куда хочешь».

Правда, всё время хотелось кушать, и скоро он стал летать только туда, где можно было достать хоть немного крошек. Так и стал он жить с воробьями на дереве, и летать по помойкам и к подоконникам зевак. Крылышки его стали сереть и были уже не такими длинными. А уж о золотых кончиках пришлось забыть совсем.

Ночью он просыпался и грустил. Уже давно хотелось ему вернуться к хозяину, но было стыдно. Очень стыдно. А иногда казалось, что хозяин теперь не узнает его, и что у него уже есть новый Ипомони. И всё же слово «возвращайся», сказанное хозяином на прощанье, часто вспоминалось ему.

Ворона прилетала повидать его.

— Даже и не думай возвращаться! — говорила она. — Я бы тебя на месте хозяина и на порог не пустила.

И тогда Ипомони грустил.

Так он грустил и в ту ночь, когда на ветку соседнего дерева приземлился филин:

— Ух! Что это за птица?

— Я Ипомони, — ответил Ипомони.

— Не слыхал о таких. Да ты не сбежал ли от хозяина?

— Сбежал, — сказал Ипомони, повесив голову.

— Так возвращайся! Ты домашний. Да и хозяин, наверное, ждет тебя!

— А ворона говорит, он меня не примет!

— Да ты нашёл кого слушать, — сказал филин. — Хозяин любит тебя и ждёт. Лети к нему!

— Я боюсь. И мне стыдно.

— Лети! И никого не слушай! — и филин ухнул ещё раз.

А Ипомони полетел. Была ночь, и собиралась гроза. Но он думал, что если не полетит сейчас, в другой раз уже не решится. А потому летел и летел. Вот уже показался город, накрытый грозовыми тучами. А когда до дома было недалеко, ливень накрыл Ипомони. Птицы не могут летать под таким дождём, а Ипомони летел. И старался не думать о том, что в грозу не открывают окон и не зажигают свет.

Но вот он увидел блеск свечи в чердачном окошке. Это хозяин сидел у окна, словно бы всё это время ждал его.

Ипомони, серая ободранная птичка, влетел в окно и сел на подоконник. И, конечно, хозяин узнал его.

— Это я, — сказал Ипомони.

А хозяин ничего не сказал, только встал, закрыл окно, посадил птицу на плечо и пошёл за самыми вкусными семечками.

— Бабушка, — я угадала два чуда!— воскликнула Нюта, едва дождавшись конца.

— Какие же? — улыбнулась бабушка.

— Первое — что Хозяин ждал его все это время!

— А второе?

— Что он сам решил вернуться и даже летел под дождём.

— Видишь, это чудо он совершил сам. Ведь наш Хозяин ждет нас всегда, стоит только захотеть вернуться. Вот и ты сегодня сотворила такое же чудо.

— Бабушка, ты же обещала, что не будешь про меня!

— Ладно, ладно, не буду!

Рис. Елены Хисматовой