Остров Божественной любви
Джорданвилльские зарисовки
[1] [2] [3] [4]
О престарелом монахе иподиаконе Тихоне (Сивоконе) было известно, что он занимается деланием Иисусовой молитвы. Отец Тихон был молчалив и мало с кем разговаривал, чтобы не отвлекаться от молитвы Иисусовой. Поэтому когда он начинал что-либо говорить, то голос его был хриплым. Быть может, за молитвенное делание Господь сподоблял отца Тихона вышеестественного ведения.
Отец Тихон говорил про себя: «Пока я несу послушание для братии — Господь меня еще терпит, а как только прекращу — Господь заберет». Он нес послушание в ризнице, в печатне, а также был лампадовозжигателем в трапезной. По старческой немощи отец Тихон сначала оставил послушание ризничего, потом перестал обрезать книги в печатне, но еще неделю зажигал лампаду в трапезной. А как перестал и это делать, то спустя неделю отошел ко Господу.
Перед кончиной отец Тихон сподобился явления Пресвятой Богородицы.
При жизни отца Тихона был такой случай. Преставился известный церковный писатель. Вскоре душа новопреставленного явилась отцу Тихону. Отец Тихон спросил: «Отче, как тебе там?» Последовал ответ: «Плохо, потому что я много писал и мало молился».
Отец Тихон родился 22 января 1891 года, а скончался 19 марта (ст. ст.) 1980 года. Погребен он за алтарем монастырского собора.
Один греческий православный архиерей приехал в Свято-Троицкий монастырь и сказал братии: «У вас здесь очень святое место. Когда я подъезжал к монастырю, то увидел кругом, на деревьях и в воздухе, огромное число бесов».
Из патериков известно, что бесы окружают монастырь для борьбы с иноками, если среди братии есть достойные соперники — воины духовные.
В ладомировский период жизни иово-почаевского братства, иноки которого в 1946 году влились в Джорданвилльский монастырь, тоже было много поучительного.
Упомянем здесь только о двух ладомировских насельниках: иеромонахе Григории (Пыжове), брате иконописца отца Киприана, и иеромонахе Савве (Струве). Оба они почили на карпатской земле.
Отец Григорий был великий подвижник. Бесы сильно восставали на него. Однажды он прогуливался в поле с одним монахом и вдруг согнулся, как бы от страшного удара. «Что с тобой, отче?» — воскликнул монах. «Меня ударил диавол в спину», — ответил отец Григорий. Часто ночью, когда на него ополчался блудный бес, отец Григорий выходил из кельи, вставал под открытым небом на узкую доску и при сорока градусах мороза стоял горячий, как печка. Бес так распалял его плоть, что снег, падавший на него, таял, и под ним образовывалась лужа воды.
Когда отец Григорий тяжело заболел, то первое время он лежал в келье без особого присмотра, но потом одному из братьев поручили его досматривать, и тот с ужасом обнаружил, что кровать, да и вся келья отца Григория наполнена блохами; они облепили его тело, а он терпел Христа ради.
Отец Григорий был смертельно болен туберкулезом легких, и его отправили в больницу. Когда иеромонах Виталий (Устинов, ныне митрополит) приехал причастить больного, то тот поведал ему, что сподобился явления Пресвятой Богородицы.
Этому же иеромонаху отец Григорий предсказал, что их печатное братство уедет очень далеко из этих мест. А перед смертью отец Григорий дал заповедь: «Ни с кем не спорь, никому ничего не доказывай, но бери любовью».
Скончался отец Григорий в больнице. Католические монахини, которые находились в этой больнице, говорили после смерти отца Григория: «Он святой, святой». Из-за военных действий тело отца Григория только на десятый день было привезено в монастырь. Несмотря на июльскую жару, трупного запаха и признаков тления не было.
Иеромонах Савва (Струве) был духовником мирян. Из его духовнической практики приведем такой случай. Некий мальчик Юра совершенно перестал принимать пищу, вел себя как-то странно, но не объяснял причин происходящего. Кончиться это могло для него голодной смертью, чего и желал лукавый. Но батюшка отец Савва нашел подход к душе мальчика, и тот со страхом рассказал ему, что когда он заснул на пастбище, то увидел ужасного змия. С тех пор он постоянно видит этого огромного и ужасного змия, который накинется на него, если он будет что-то говорить или прикоснется к пище.
В течение целого года отец Савва ходил за три километра, в ту деревню, где жил Юра, и ежедневно совершал молебное последование на изгнание злых духов. Через год по милости Божией и молитвам отца Саввы бес исчез и больше не беспокоил мальчика.
В конце июля 1944 года ладомировское братство было вынуждено покинуть свою обитель, но отец Савва остался, чтобы окормлять паству. Когда в Словакии была установлена советская власть, ему пришлось принять на себя подвиг юродства. Жил он в храме и летом, и зимой, отморозил ноги, и на них открылись незаживающие раны. Но отец Савва скрывал свои страдания, лицо его всегда было спокойным. Иеромонах Савва скончался в воскресенье 29 февраля (ст. ст.) 1949 года. По примеру Христа он душу свою положил за паству. Погребен отец Савва на кладбище в Ладомирово.
Архимандрит Киприан поведал несколько интересных случаев из своей монашеской жизни. Первый случай произошел с ним еще в Ладомирово. В 1936 году, после пострига в мантию, он остался в храме один и, прочитав правило ко причащению и трехканонник, через некоторое время уснул. Проснувшись, он обнаружил, что параман с крестом, которые были под одеждой, почему-то лежат на полу с развязанными тесьмами. При этом одежда и пояс остались туго застегнутыми. На вторую ночь повторилось нечто подобное. Это были явно бесовские проделки.
Второй случай случился в бытность отца Киприана келейником митрополита Анастасия. Один раз владыка попросил отца Киприана наполнить его ручной умывальник водой. Отец Киприан снял умывальник, висевший над тазом, и направился за водой, чтобы принести ее прямо в умывальнике. Владыка остановил келейника, сказав, что воду лучше принести в кувшине, но отец Киприан сделал по-своему. Когда он вышел на двор и вылил остатки воды на траву, из умывальника выпал кран. Выпал и исчез бесследно на пространстве одного квадратного метра. Сколько ни старался незадачливый келейник, он не мог найти кран. Пришлось возвращаться с повинной к митрополиту. Владыка Анастасий встретил его словами: «Вот видите, это за непослушание».
Третий случай имел место в Джорданвилле в конце семидесятых годов, незадолго до прославления новомучеников российских во главе с царственными мучениками. Отец Киприан видел сон, в котором царевич Алексий и одна из младших царевен подошли к нему. Царевич сказал: «Заходите как-нибудь к нам». Отец Киприан поклонился им, после чего царевич и его сестра, поднявшись по солее, вошли в алтарь через Царские врата. Архимандрит Киприан предполагал, что слова царевича Алексия были связаны с тем, что отцу Киприану, как иконописцу, первому надлежало изобразить икону новомучеников российских и в центре — царскую семью. Что он и сделал с помощью Божией впоследствии.
Отец Иларион (ныне архиерей) занимался компьютерным набором для джорданвилльских изданий. Мимо проходил семинарист и, вероятно, по бесовскому наущению «из любопытства» нажал на ту кнопку компьютера, которая дает команду уничтожить все, что было набрано. А набрано было отцом Иларионом уже много. Вся работа пропала. Отец Иларион вздохнул, открыл первую страницу текста и начал свою работу заново.
Один из джорданвилльских поваров, человек добрый и хороший, имел греховную привычку пить. Настоятель монастыря много раз ругал его за пьянство, но повар все не мог остановиться. После очередного случая пьянства настоятель, уезжая из обители на несколько дней, сказал, чтобы припугнуть и вразумить инока: «Когда я вернусь, чтобы тебя здесь уже не было». И было по слову его. За время отлучки настоятеля повар, сокрушаясь о своей греховности, скончался. Верим, что за молитвы братии Господь помилует этого инока, а сей случай привели здесь для того, чтобы показать, какой силой и властью обладает слово настоятеля.
Протоиерей Гавриил Кин, преподаватель Свято-Троицкой семинарии, в одно из своих посещений Джорданвилля, еще будучи мирянином, был приглашен читать на клиросе во время богослужения. Отец Гавриил тогда только учился читать по-церковнославянски и делал много ошибок. Регент архимандрит Иосиф то и дело поправлял его, шепча в правое ухо. А отец Гавриил на правое оглох на войне. Поэтому он не слышал, что говорит отец Иосиф. В конце концов отец Иосиф погрозил кулаком. Тут уж отец Гавриил совсем смутился, покраснел и стал запинаться еще больше. По окончании чтения отец Иосиф говорит: «Что же ты, образованный человек, а порешь какую-то чушь». Отец Гавриил объяснил, что он не слышал замечаний, а когда кулак увидел, то и совсем растерялся. Вдруг архимандрит упал на колени и говорит: «Прости меня, что я на тебя ругался».
Был в Джорданвилле иеромонах Геронтий (Нежнов). Он был очень ранимый и нервный, так как много настрадался под коммунистами, у него погибли все родственники. Известен он был своей вспыльчивостью, часто во время службы он чуть ли не с кулаками бросался на служащих, если ему казалось, что те как-то нарушают устав. А в одного молодого иеромонаха, когда тот вышел на амвон, он запустил с хоров своей клюкой.
Казалось бы, всем было ясно, что это за человек, отец Геронтий. Да вот Бог по-Своему рассудил. Когда 18 июля 1982 года отец Геронтий отошел ко Господу, то одна из его келейных икон обновилась. Произошло это так. Иконописец монастыря архимандрит Киприан, осматривая келейные иконы отца Геронтия, решил отреставрировать икону Пресвятой Троицы, написанную на коре Мамврийского дуба. С этой целью он перенес ее к себе в келью. Но реставрации не понадобилось: на девятый день по кончине отца Геронтия икона обновилась чудесным образом.
Многолетний огородник монастыря простец монах Гермоген (Панасейко) тяжело заболел. Его отвезли на обследование и выяснили, что у него запущенный рак. Вернувшись в обитель, отец Гермоген пришел просить благословение на смерть. Ему было сказано: «Сначала собери огород». Он выполнил послушание и, претерпев сильные предсмертные мучения, сподобился блаженной кончины в родном монастыре, а не в мирской больнице, что с монашеской точки зрения очень важно. Скончался он 2 октября (ст. ст.) 1983 года восьмидесяти лет от роду.
25 сентября (ст. ст.) 1999 года в Джорданвилле скончался девяностолетний игумен Гурий (Голосов). Родом отец Гурий был из Поволжья. За границу он попал во время Второй мировой войны. В 1931 году отца Гурия, в то время еще Григория, призвали в красную армию. Вскоре выяснилось, что он и еще четверо других его сослуживцев носят нательные крестики. Больше всего ополчились на Григория и даже прозвали его «попом», что потом и сбылось. Его вызвал начальник политотдела дивизии и спросил:
— Ты в Бога веришь?
— Да, — ответил Григорий.
— И крест носишь?
— Да.
— А ну, покажи.
Юноша расстегнул ворот гимнастерки и показал крест.
— А Ленин не верил в Бога, — строгим тоном сказал начальник.
— А мне что? — ответил Григорий, а сам при этом подумал: «Я ведь не сумасшедший».
Последний вопрос начальника был:
— А если война будет, расстреливать попов будешь?
— А за что?
Ответа не последовало.
Этот разговор происходил в период жесточайших гонений на Православие в России. Молодой боец так и не снял креста, но он не подвергся репрессиям. Вполне очевидно здесь заступничество Господа. Игумен Гурий многие годы был одним из духовников Свято-Троицкого монастыря. По послушанию он часто посещал разбросанные по Америке общины, не имевшие постоянных священнослужителей. Благодаря этому отец Гурий приобрел богатый духовный опыт.
Некоторые спрашивают: почему ваши старые монахи после «перестройки» в Россию не вернулись, в свои родные места? Отвечу на примере отца Гурия. Куда ему возвращаться? Он родом был из деревни Русской Бобровки на Волге. Деревню ту вместе с другими сотнями деревень строители коммунизма затопили искусственно созданным водохранилищем. Печально...
Два разговора с Левушкой
— Долго еще зима будет? — как-то спросил меня Лева.
А я решил поумничать и говорю самодовольно:
— До кончины века. А потом сразу вечное лето настанет.
Лева подумал и сказал протяжно:
— Там жара-а будет.
Я чуть не обомлел и думаю: «Точно, ведь в аду-то для таких болтунов, как я, жара будет».
Неся послушание в печатне, я иногда скорбел о том, что мы не всегда с должным почтением относимся к изображениям святых и икон, которые часто вместе с печатными отходами попадают в мусорный бак. И вот один раз произошел такой поучительный случай. Войдя в печатню, я застал Леву роющимся в баке с бумажными отходами печатного производства. В руках у него были ножницы, и он что-то ими вырезал из скомканных и запачканных листов.
— Что ты там делаешь? — спросил я.
— Спасаю Максимовича и Поповича, — ответил Лева и показал мне два портрета: святителя Иоанна (Максимовича) и преподобного Иустина (Поповича), которые он вырезал из выброшенных листов.
Почему Господь благоволит к обители
Почему Господь благоволит к Свято-Троицкому монастырю в Джорданвилле? Ответ очень простой: потому что обитель сия созидалась многими трудами, потами и слезами ее основателей и насельников.
Как же возникла обитель? Ее первооснователь, отец Пантелеимон (Нижник), был родом из селян Гродненской губернии. В 1913 году восемнадцати лет от роду он уехал в Америку на заработки. На прощание мать со слезами сказала: «Сынку, не потеряй Бога». После мытарств на чужбине будущий архимандрит Пантелеимон — а тогда просто Петя — оставил мечты о поиске земного счастья и решил всецело посвятить себя служению Богу. В 1918 году он вступил в братство Свято-Тихоновского монастыря, основанного в 1905 году самим священноисповедником патриархом Тихоном в бытность его архиепископом Североамериканским и Алеутским.
В этом монастыре Петр Нижник принял монашеский постриг и священство. В Свято-Тихоновском монастыре отец Пантелеимон прожил безвыходно десять лет. В это время он внимательно изучал писания святых отцов, подвижников. Сердце его горело желанием хотя бы отчасти подражать им в их уединенных подвигах. Уже тогда он задумал «приобрести пустынное место в лесу, при источнике, устроить там часовенку, молиться в ней и жить вдали от суеты и шума мирского».
Со временем у отца Пантелеимона нашлись единомышленники. Самый первый из них — регент-псаломщик Иван Колос, впоследствии архимандрит Иосиф. Несколько позже к ним присоединился святотихоновец монах Иаков (Машерук).
Заработав собственным трудом на заводе Сикорского нужную сумму денег, единомышленники купили в рассрочку участок земли близ селения Джорданвилль. И вот отец Пантелеимон, а за ним и другие переселяются в благословенную и желанную его сердцу пустыню. Сам отец Пантелеимон так вспоминал об этом: «В 1930 году весной, после Пасхи, я оставил работу на заводе Сикорского и сам, одинокий, приехал на свою землю... Все было здесь запущено, тишина кругом и ни души. Несколько раз восходил на холм в лесу, наслаждался окружающим покоем и видел оттуда свое хозяйство: старенький, без окон двухкомнатный домик и при нем колодец, а в других концах еще четыре колодца — вот и все, а кругом лес и тишина — полная пустыня... Первой моей хозяйственной покупкой, помню, был небольшой металлический чайник... Выйду, бывало, из домика на двор, зажгу дровишки между тремя камнями и на них чайник с водой, а сам в Джорданвилль... в лавочку за продуктами. Приду назад — чайник закипел и завтрак готов».
Постепенно братство увеличивалось, в него вступили святотихоновец иеромонах Илья (Гаврилюк), дьячок Иван Морозов, регент Петр Козлов (впоследствии иеромонах Павел), Филипп Писарик (впоследствии монах Филарет).
После нескольких лет неустанных трудов братия построила новый деревянный корпус, в котором разместился храм, кельи и другие помещения. В день Святого Духа, 17 июня 1935 года, в обитель приехал архиепископ Виталий (Максименко) и многочисленные гости, дабы участвовать в торжестве освящения нового храма. Накануне освящения братия и богомольцы молились до полуночи. Благолепно прошел чин освящения храма. И вдруг в конце литургии, когда архиерей вышел на проповедь, кто-то закричал: «Огонь!» В считанные минуты здание было объято пламенем. Только по милости Божией никто не пострадал. Можно представить, что творилось тогда в душах иноков: ведь на их глазах погибало то, чему они отдавали свои силы и свою любовь в последние годы. Многие из нас после подобного происшествия впали бы в отчаяние и пришли к выводу, что Богу не угодно сие дело. Но не таковы были те иноки. Спустя несколько лет, когда были накоплены необходимые средства, а из Словакии почти в полном составе прибыли иноки иовлевского печатного братства, джорданвилльцы построили-таки новый собор. Но уже не деревянный, а каменный!
И не удивительно, ибо на добром основании покаянного и многоскорбного иноческого жития не может возрастать худых плодов. Недаром одна старушка во время пожара храма сказала: «Ваши труды, как живая жертва Авелева, восходят к Богу. Видите, какой огонь поднимается к небу». На что один инок, выражая общее настроение, ответил: «Видим, видим, но это напоминает нам еще горший огонь, в котором горит теперь наша несчастная родина Россия. Что это пламя по сравнению с ее страданиями!»
Стоит ли после таких слов удивляться, что Свято-Троицкий монастырь, начинавшийся в американской глуши с нескольких иноков-простецов, стал со временем лаврой русского зарубежья.
Постепенно вокруг монастыря образовался посад, многие православные русские люди купили или построили себе дома по соседству с монастырем. На престольный праздник обители в свое время приезжал Солженицын. Одновременно гостили в монастыре иеромонах Серафим (Роуз) и писатель Солоухин. В настоящее время обитель часто посещают члены болгарской царственной семьи.
Однако, несмотря на то великое значение, которое играет ныне Джорданвилль в жизни русского зарубежья, он сохраняет аромат иноческой простоты и кротости. Мирно и тихо день за днем проходит жизнь обители. Рано утром встают иноки на полунощницу и литургию, а потом расходятся по послушаниям. Преосвященный настоятель обители владыка Лавр ежедневно посещает полунощницу, литургию и повечерье. Трапезничает он тоже всегда вместе с братией.
В трепезной, как и в храме, вся братия несет послушание по очереди. А кроме того, каждый имеет еще несколько других послушаний. Поэтому совсем не удивляешься, когда видишь архимандрита — декана семинарии готовящим обед для братии и семинаристов или игумена — эконома монастыря, работающего на печатном станке.
В отличие от многих российских монастырей, в Свято-Троицкой обители нет женщин. Иноки самостоятельно варят обед, стирают, убираются в помещениях, ведут канцелярскую работу.
Пример на послушаниях подают старейшие насельники — архимандриты Флор, Иов и иеродиакон Мефодий. До позднего вечера они подвизаются на трудовых послушаниях. А когда уже все спят, отец Флор обходит монастырские строения и проверяет, заперты ли все окна и двери.
При такой внешней занятости не забывается и главное — молитва. Отец Флор как-то сказал, что самый тяжелый труд — это молитва. И это не просто слова — это джорданвилльский опыт.
Монастырь и мир
Теперь скажем несколько слов о том, как внешний мир воспринимает монастырь в Джорданвилле. Вот несколько живых картинок.
Советский Союз. Середина шестидесятых годов. Некто Людмила, ныне живущая по соседству с монастырем, а в те годы представительница так называемой советской интеллигенции, ехала в автобусе в Дивеево. Один из ее сопутников, благообразный старикашка, завел с ней разговор:
— Куда едете-то?
— В Дивеево.
— А-а. Ну, в Дивеево-то не очень интересно, много церковного добра отобрали. Так же и в Сарове. Там окопались атомщики, и у них там вроде как коммунизм, потому они туда никого и не пускают. Но у нас есть попрятанные святыни. А самые-то главные из них, ясное дело, вывезли.
— А куда вывезли?
— Понятно куда: за океан. Там тоже наша церква есть, русская. Называется, конечно, по-иностранному — Иорданская вилла. Вот там те святыни и сохраняются.
Так воспринимался Джорданвилль простым верующим людом в подъяремной России. В Америке же на Джорданвилль смотрели и смотрят по-другому. Как-то приехал в монастырь профессор одного из американских университетов и очень восхищался, что в Джорданвилле сохраняется культура средневековья: все ходят в черной длиннополой одежде, управляют мужчины и нет женщин. По его мнению, все это хорошо дополняет общую культурную картину американского общества.
Соседи — американские фермеры — по-разному относятся к Джорданвиллю. Во времена холодной войны отношение многих из них к монастырю было подозрительным, так как американские обыватели всех русских считали коммунистами.
В наши дни для многих соседей-американцев монастырь остается тайной. Однажды несколько наших семинаристов поехали в соседний городишко и там случайно разговорились с местными подростками. Те заявили семинаристам:
— А мы знаем, кто вы такие. Вы — слуги принцессы.
— Какой принцессы?
— Той, что живет в вашем замке с куполами (это они имели в виду монастырь). А вы все — ее слуги.
— Да ну что вы еще напридумывали!
— Нет-нет, не отпирайтесь. Это так. Мы даже раздобыли фотографию того портрета вашей принцессы, который висит в вашем главном зале.
Сказав это, один из них достал фотографию иконы Пресвятой Богородицы, которая действительно висит в главном монастырском соборе.
Удивительный случай. Когда мне рассказал его семинарист — участник того разговора, я был поражен. С одной стороны, я опечалился тем, что наши соседи совершенно не понимают происходящего в монастыре, а с другой — я понял, что через этих американских простецов открылась великая истина. Ведь несомненно, что монастырь наш находится под покровом Царицы Небесной: у нас имеется несколько Богородичных икон, которые верующие почитают чудотворными, а кладбищенский храм посвящен Успению Пресвятой Богородицы.
Безусловно, Пречистая Дева защищает Свято-Троицкую обитель от бед и напастей. Если бы не Ее покров, то силы тьмы давно бы уже расправились с иноками. А пока эти силы примеряются, присматриваются. Несколько лет назад на асфальте перед входом на монастырское кладбище чья-то рука начертала несмываемой краской число зверя — «666».
Ясно, что открытая битва с силами зла еще впереди. Недаром приснопамятный архимандрит Сергий (Ромберг) говорил, что у нас в монастыре еще будут свои мученики. Отчасти его предсказание сбылось: в 1997 году в обитель на вечное упокоение прибыли мощи новомученика Иосифа Муньоза, хранителя Иверской мироточивой иконы Пресвятой Богородицы. Но ведь отец Сергий говорил во множественном числе и, вероятно, имел в виду, что мученики будут из числа братии.
Помоги нам, Господи, быть достойными сего...
Не нужно быть пророком, чтобы предсказать возможную участь Джорданвилля. В Америке, как и во всем мире, сейчас все упорядочивается, централизуется. Рано или поздно и Свято-Троицкому монастырю предложат вступить в какой-нибудь очередной Американский совет церквей, объясняя необходимость этого тем, что нужно контролировать деятельность тоталитарных сект. А к таковым сектам будут отнесены все те, что не вступят в подобные советы. Если монастырь откажется вступать в совет, где Православие будет уравнено с ересями, где совместная молитва с еретиками станет общеобязательной нормой, то его объявят тоталитарной сектой. «Средневековьем» умиляться сразу же перестанут, а вспомнят о фанатизме и вывезут на грузовиках всех насельников в соответствующие заведения закрытого типа. В монастыре же откроют музей русского средневековья, очень чистый, красивый и безопасный для общества.
Не хочется заканчивать джорданвилльские зарисовки на такой грустной ноте. Но ведь, в конце концов, не только Джорданвилль, но и вся воинствующая Церковь Христова окончит свой путь на мученической Голгофе. А мировоззрение джорданвилльских иноков всегда было разумно апокалипсичным и эсхатологичным. Лучшие представители Джорданвилля всегда были готовы лицом к лицу встретить годину последних искушений. Как бы они повели себя перед лицом антихристовых слуг? Однозначно, что они не дрогнули бы и не поколебались, но возвели к Небу очи свои и радостно воскликнули: «Ей, гряди, Господи Иисусе!» Они возрадовались бы, ибо поняли бы, что приближается час избавления.
Вот на такой радостной, а отнюдь не грустной ноте я и позволю себе проститься с тобой, дорогой читатель. Прошу и у тебя прощения за возможные неточности сего повествования.
Упокой, Господи, души отец и братий наших, во обители Свято-Троицкой подвизавшихся, и по их святым молитвам сподоби нас достичь пресветлых обителей Царствия Твоего.
[1] [2] [3] [4]
Опубликовано: 12/03/2008